Брант приложился и прострелил последнее чудовище.

— Хевронлинг меня предупредил, — сказал он.

— Хевронлинг — напыщенный рыжий хвостатый дурак, — сообщил Базилиус.

— Он сказал, что помощь придет со стороны.

— А что, Брант, бывали случаи, когда помощь еще откуда-то приходила? Я же говорю — дурак ваш Хевронлинг. Пасся бы себе на своих полях, лопатил бы своих кобыл — а он, видите ли, мудрости изрекает.

На том самом месте, где должен был быть лаз, стояла белая с черными пятнами корова и тупо жевала жвачку.

— Пошла отсюда, — сказал Базилиус.

Корова не поняла. Пришлось поднять ветку и хлопнуть ее веткой по заду. Корова двинулась с места медленно и с достоинством, не переставая жевать.

— Внешний лаз все там же? — спросил Брант.

— Внешний? А! То, что Васенька величает порталом. Там.

— Мне бы не хотелось еще раз идти этой дорогой, — сказал Брант. — Нельзя ли покороче мне путь сделать?

— Ишь какой, — сказал Базилиус. — Пользуешься хорошим к тебе отношением. Злоупотребляешь.

— Там лешие, ведьма эта. Может, еще один дракон.

— Нет, второго дракона Волшебник даже еще не задумал. Будет, но нескоро. Лешие — да, неприятные типы. Откуда они взялись — неизвестно.

— Это здесь традиция такая, — заверил его Брант. — Никто не знает, что откуда берется.

— А? — Базилиус внимательно посмотрел на него. — А! — он засмеялся. — Точно, есть такое. А ведьма… да, ее следует опасаться. Непредсказуемая баба. Все капризы да фантазии. А кентаврам вы, вроде, понравились?

— Хевронлинг просил меня привезти ему тчай.

Базилиус еще раз засмеялся, качая головой.

— Я буду в их краях скоро, — сказал он. — Если не забуду, привезу, леший с ними. Скажу, что от вас. Ладно. Будет вам скорый отсюда выход. Но к эльфам вам ведь надо попасть обязательно? Не собираетесь же вы оставить Нико здесь?

— Вы тоже за него боитесь? — спросил Брант, улыбаясь.

— Я за Вантит боюсь, — ответил Базилиус.

— Там, внизу, сидит этот…

— Данность. Помню. Раньше лешие сидели. Данность придумал Волшебник, по совету Фалкона. Идущих с этой стороны Данность не трогает.

— Это точно?

— Совершенно точно. Идите смело. Ну, всего.

Они пожали друг другу руки.

Брант прошел через предоставленное коровой пространство и снова очутился в помещении с факелами. Данность спала, свернувшись калачиком. Брант подумал, не прихватить ли с собой Инструкции — фолиант как раз лежал на виду — но передумал. Сняв со стены факел, он проследовал знакомым путем через темные залы. Кости куда-то пропали, пол был ровный и чистый. Знакомый петляющий коридор в милю длиной. Винтовая лестница.

Один раз Брант присел на ступеньку передохнуть и вынул из кармана кожаный мешок. Кубик был на месте.

В Дурке никого не было. Брант подошел к платежному прилавку, налил вина в стакан, выпил залпом, отодвинул засов и распахнул дверь. Нико спал на крыльце, свернувшись калачиком. В городе эльфов был ранний вечер, и город был пуст.

Зодчий повертел головой, пытаясь уловить ритм жизни города, проверяя, не ошибся ли он. Нет. Не только окраина — центр тоже явно опустел. Куда это все подевались?

Он потушил факел и сел рядом со спящим Нико на ступеньку. Хорошо, что Нико сразу нашелся. А все остальное значения не имеет. Ну были эльфы, а теперь нет. Сейчас не до них. Базилиус обещал короткий путь, но инструкций не дал. Инструкции… Как все-таки народ любит темнить, строить из себя загадочных. Захотелось дать кому-нибудь в морду. Брант собрался было будить Нико, но остановился, приглядываясь к очертаниям домов вокруг. Очертания слегка расплылись, будто частично скрытые туманом, и начали почти незаметно, ненавязчиво меняться. Менялась в основном структура — кирпич уходил, приходил известняк, а форма трансформировалась в соответствии с материалом.

Брант вскочил на ноги. Ничего угрожающего в изменяющемся ландшафте вроде бы не было. Вроде бы.

Брант хотел было выбежать на середину улицы, но побоялся оставить спящего на крыльце Нико, дабы не изменился его друг вместе с городом, превратясь, к примеру, в мамонта.

Река исчезла. То есть, близость воды ощущалась, но самой реки не было видно — возможно, русло поменяло направление. Деревья пожелтели и потеряли часть листьев — в проявляющемся городе была осень.

Брант снова сел на крыльцо рядом со спящим Нико. Стена за спиной была другая — узорчатая, с выдумкой, и вообще дома вокруг не были больше домами окраины, но явно относились к центру. Очевидно этот новый, другой город, был значительно больше миниатюрного города эльфов. В новых очертаниях присутствовал какой-то очень знакомый элемент.

Через четверть часа Брант начал понимать. В перспективе диагонально уходящей от него улицы стал виден шпиль Кронинского Храма.

Резко похолодало. А потом на улице появились прохожие и кареты. Вскоре послышались первые звуки. Скрип колес. Стук каблуков. Разговоры. Окрик. Ругань. Эхо. Большинство людей на улице были светловолосые.

Кругом был Кронин.

Подождав еще четверть часа из опасения, что все опять изменится, Брант мысленно поблагодарил Базилиуса за эту, еще одну, услугу, и потряс Нико за плечо.

Нико открыл глаза, огляделся, и вскочил на ноги.

— А? — сказал он. — Что? Брант! — Он кинулся Бранту на шею. — Ты жив! Ну ты даешь! Куда это нас занесло? Где все?

— Приди в себя, Нико, — сказал Брант спокойно. — Ты в Кронине. Все в порядке.

— Но мы были у эльфов. Вантит!

— Тебе приснилось.

— Да? Ты уверен?

Брант посмотрел ему в глаза и почувствовал укол совести.

— Долго рассказывать, — сказал он. Подумав, он добавил, — Но я расскажу. Только вот надо бы… денег раздобыть.

О деньгах надо было думать раньше, сообразил он. Леший всех возьми, Базилиус не отказал бы, да и сам должен был вспомнить! Но мысли их во время обсуждения кто чем владеет были, по-видимому, слишком возвышены, чтобы вспоминать о хлебе насущном.

Нико покопался в карманах.

— Вот, — сказал он.

На ладони его лежала брошь.

— Это еще что такое! — строго сказал Брант.

— Мне подарили.

— Кто?

— А кто тебе подарил твой камзол?

Действительно, подумал Брант. Стою как идиот в костюме судебного клерка, эльфа, давит он мне на подмышки, а сам упрекаю человека в воровстве. Может, ему и правда подарили.

— Ну, пойдем, что ли, к ювелиру, — сказал он.

Ювелир оценил брошку в семь золотых.

Растущая армия Кшиштофа хорошо содержалась, и это наконец сказалось на состоянии страны. Во многих деревнях начался нешуточный голод. Когда дети стали пухнуть и умирать от недостатка еды, в нескольких местах одновременно вспыхнули крестьянские восстания. Тощие, изможденные люди с граблями и топорами нападали на административные центры, убивали наместников и сбивали замки с житниц. Потенциальный император Кшиштоф действовал, как всегда, оперативно, и в короткий срок жестоко и кроваво подавил все бунты. Воины его имели приказ пленных не брать и, по возможности, уничтожать бунтовщиков вместе с семьями. Многие воины сами были из крестьян и фермеров и усомнились бы в состоятельности методов правителя, если бы не второй приказ, вменяющий полководцам нерадивых и жалостливых казнить на месте.

И все успокоилось. Действовала нехитрая арифметика Кшиштофа. Если в селении живет сто человек, и хлеба хватает только на семьдесят, в живых надо оставить пятьдесят, а излишек пойдет войску. Продовольственная проблема была таким образом временно решена, хотя Забава выразила, под влиянием мужа своего Ярислифа, всенародный протест.

Кшиштоф иногда завидовал артанцам. Лишние рты в Артании либо ликвидировались на местах без вмешательства правителя, либо гибли в междоусобицах и стычках со Славией и Ниверией.