Он почти ровным шагом прошел к двери и открыл ее. Холодный воздух ударил ему в лицо.

Я буду жить, решил он. Я начну сначала. Она не моя дочь. Это просто совпадение. Случайность. Это несерьезно.

Я потерпел неудачу. Надо сделать так, чтобы об этом никто не узнал.

Охранник почтительно склонился перед ним.

— Фокса ко мне, — хрипло сказал Фалкон.

Охранник бросился бежать по коридору.

Фокс, прибывший в Замок Оранжевых Листьев вместе с Фалконом, был недалеко и вскоре показался, с факелом в руке, в конце коридора.

— Фокс, — сказал Фалкон. — Я ранен, рана моя серьезна, но я буду жить. Я очень слаб сейчас. Кроме вас и меня, в этом замке не должно остаться ни одного живого человека. Вообще. Начните с повара и служанки. Потом четыре охранника. И наконец эти две.

Даже Фокса, всякого повидавшего и слышавшего за время службы у Фалкона, шокировало словосочетание «эти две».

— Через полгода я стану императором, — сказал Фалкон. — а вы станете моим наместником в Ниверии. С династией необходимо покончить. Это очень негуманно, и мне самому очень жаль, но другого выхода нет. Идите.

Фокс чуть помедлил, поклонился, и скрылся. Фалкон еще раз собрал всю свою силу воли, сконцентрировал ее на ране — на мясе и лимфовой жидкости — вокруг лезвия под лопаткой — и остановил кровотечение. Прижавшись к стене лбом, он заставил боль уняться и исчезнуть. Тело от этого утратило частично способность координироваться, и ему пришлось повозиться, направляя правую руку за спину и вверх. В конце концов пальцы легли на рукоять кинжала и сомкнулись на ней. Еще одно волевое усилие — и лезвие вышло из тела. Пальцы разжались, кинжал звякнул, упав на каменный пол. Кровотечение возобновилось было, но он снова заставил его остановиться.

Брант и Хок прошли через одну темную залу и оказались в следующей, такой же. Локтем Хок остановил Бранта. Брант посмотрел туда, куда направлен был взгляд Хока. Там был проем и, возможно, лестница, и в проеме мелькнул отсвет факела.

Поняв друг друга без слов, Хок и Брант почти бегом, но стараясь ступать тихо, переместились к проему. Из проема выскочил к ним охранник, и Хок, не задумываясь, всадил в него меч. Охранник рухнул на пол и остался недвижим.

— Его меч был в ножнах, — тихо сказал Брант.

— Это не потому, что он был великодушен, — так же тихо ответил Хок. — А потому, что дурак и растяпа.

Оба они круто обернулись — Хок чуть раньше — и Фокс, который ни дураком ни растяпой не был, не успел подойти достаточно близко, чтобы ударить одного из них в спину. Факел в его руке горел не слишком ярко, но Хок все равно улыбнулся промаху бывшего подчиненного.

— Вот кого не ждали, — сказал он. — Вот это сюрприз. Брант, идите пока наверх. Идите, идите. Самая большая опасность — вот она, перед нами. У меня здесь кое-какие счеты, и свидетели мне не нужны.

Брант колебался.

— Совершенно неизвестно, — сказал Хок, — что в данный момент делает Фалкон с вашей любовницей.

Брант перестал колебаться и ринулся вверх по лестнице.

— Не вздумайте его убить! — крикнул Хок вдогонку. — У меня к нему дело есть!

— Куда это он? — осведомился Фокс. — А ну стой!

— Ему нужно отлучиться ненадолго, — сказал Хок. — Но вы не волнуйтесь, уважаемый Петич по кличке Фокс из лиги спятивших драконоборцев. Я его охотно заменю, тем более что вам давно уже хочется свести со мною счеты. Так давно, что даже странно, почему за все это время вы ни разу не попытались это сделать. Очевидно, были очень заняты продвижением по службе.

— Хорошо, — сказал Фокс. — Раз вам хочется, чтобы я сделал это прямо сейчас — извольте.

— Сестренка ваша лучше вас, — сказал Хок. — Она вас просто боится, иначе бы объяснила вам, какой вы мерзкий ханжа. Вас никто и ничто не интересует, помимо…

— Меня интересует месть, Хок, — сказал Фокс.

— Какая еще месть, — возмутился Хок. — Месть — значит страсть, безумие, злоба. А у вас — только мелкая личная выгода.

— Вы — злобный убийца, — сказал Фокс. — Не вам рассуждать о личных выгодах.

— Да, но ведь и вы тоже убийца, да еще и хладнокровный, — ответил Хок. — Впрочем, давайте не будем философствовать, — и он многозначительно поводил мечом из стороны в сторону, а затем опустил его, приняв абсолютно спокойную, совершенно не боевую, расслабленную позу.

— Вы правы.

Фокс тут же сделал выпад, и Хок отступил на шаг.

— Не машите так факелом, — сказал он. — Коптит. Носоглотку дразнит.

Клинки скрестились со скрежетом, сыпанув искрами. Давно Хок не имел дело с рукой, равной его руке. Противники знали силу и умение друг друга, они были одной школы и одной компании. Каждый осторожничал, зная, что любое неверное движение означает верную смерть. Они почти синхронно начали двигаться к центру залы, одновременно меняя положение, поднимая и опуская мечи, и делая пробные выпады. Оба подумали, не бросить ли факел, не исчезнуть ли в темноте, не зайти ли противнику с тыла, и оба одновременно отказались от этой идеи, полагаясь больше на навыки, чем на удачу. Но Фокс, у которого были срочные дела, перешел в наступление первым и даже начал теснить Хока к стене и смотровому окну. Хок спокойно оборонялся, хотя напряжение начало уже сказываться — по лбу покатились капли свежего пота.

До стены было футов пять-шесть. Неожиданно Фокс сделал обманное движение и, повернувшись, рубанул сверху вниз, и Хок лишился бы руки, если бы вовремя не отдернул ее назад, поймав своим клинком клинок Фокса. По инерции Фокс подался вперед, и Хок с удовольствием сделал шаг и ударил противника лбом в ухо.

Не выпуская меч и факел, Фокс упал на бок и на спину и перекатился, сразу вскочив на ноги. В голове шумело.

— Как неосторожно с вашей стороны, — сказал Хок, стоя с опущенным мечом в легендарной своей расслабленной позе.

В этот момент луч молодой луны, проникавший через смотровое окно, осветил его справа, а он и не заметил. Фокс отбросил факел и меч далеко в разные стороны. Поняв, что к чему, Хок тоже швырнул и источник света, и оружие, но луч, предательски осветивший его, дал Фоксу понять, в каком именно направлении метнулся Хок, а сам Фокс был Хоку невидим. Он успел, Хок, выхватить кинжал, но не успел сориентироваться на слух. Фокс прыгнул на него с боку, и его кинжал вошел Хоку в шею.

Оба они упали на пол и несколько мгновений лежали неподвижно. Затем Фокс встал и перевел дыхание. Ни царапины. Он отошел на несколько шагов и поднял факел. Хок лежал бездыханный у стены. Фокс поднял меч и хотел было бежать обратно к лестнице, когда услышал резкий скрип где-то в нижнем уровне, а за скрипом грохот и лязг. Он кинулся к смотровому окну, оценил обстановку, и поспешил в соседнюю залу, чтобы снять со стены арбалет.

Брант взлетел по лестнице на третий уровень, выскочил в какой-то коридор, вступил в схватку с двумя охранниками, которые отчаянно сражались, проявляя доблесть, но не могли противостоять его спешному натиску и упали, почти одновременно — один раненый, другой оглушенный. Третий охранник, встретившийся Бранту через пятьдесят шагов, сам бросил меч и попросил его не убивать.

— Где Фрика? — спросил Брант. — Где Шила? Быстро!

— Не знаю! — крикнул охранник. — Честно! Не знаю!

Брант бросил меч, дал охраннику в морду (и тот упал без сознания), поднял меч, и побежал дальше по коридору. Показалась какая-то дверь, несерьезная, новой конструкции, и он выбил засов ногой, не теряя времени на выяснения, заперта она или нет. За дверью оказалась небольшая комната, вроде кельи, с кроватью без балдахина, населенная полнотелой служанкой.

— Где Фрика и Шила? — спросил Брант.

— Чтоб ты сгорел, ниверийская грязная свинья, — сказали ему невинным голосом по-артански. Не знай Брант артанского, он бы подумал, что перед ним извиняются за незнание и очень ему, Бранту, сочувствуют.

— Старая жирная ведьма! — рявкнул он по-артански. — Где женщины?

От неожиданности артанка села на кровать. Интонация и произношение Бранта в точности совпадали с интонацией и произношением жестокого артанского князя, у которого она в молодости служила и которой ее истязал.