— Какие женщины?

— Не знаю, — честно сказал Нико. — Одна помоложе, плотная, другая постарше, тощая, и нужен лекарь, все равно какой толщины. Думаю, что все равно. Во всяком случае, про толщину никаких инструкций нет. Так пошлете, или мне самому бежать?

— Где женщины?

— Вон, в карете, здесь. Лежат.

Зигвард посмотрел на закрытую дверь кареты. Может и женщины. А может трое фалконовцев с арбалетами.

Зигвард кивнул ординарцу.

— Открой.

— Правду говорит.

— Иди за лекарем, — сказал Зигвард, подходя к карете. — А где Хок?

— Остался в замке ждать, — ответил Нико. — Не выходил. Я бы запомнил.

— Каком замке?

— Не помню, как называется. Я не обязан все помнить.

Несколько дежурных воинов с факелами столпились возле. Зигвард взял у одного из них факел и посветил. Ага, вот, что за женщины. Та, что старше — Фрика. Как зовут дочь, он что-то не помнил. Ну, это простительно — он только проснулся. Еще вспомнит.

Лекарь появился через десять минут, заспанный и злой, и велел перенести женщин в шатер.

В соответствии с договоренностью, Рита спешилась напротив замка за полчаса до рассвета, велела слуге спешиться тоже и привязать коней. Луна зашла, а звезды освещали местность плохо. Лодку в камышах пришлось искать долго. Наконец они ее нашли, и Рита уселась на корме, а слуга взялся за весла. Они за несколько минут достигли противоположного берега и привязали лодку рядом с другой, такой же. Дверь оказалась незапертой, хотя в любом случае у Риты был ключ. Она велела слуге остаться снаружи и вошла в замок.

В условленной зале на втором уровне никого не оказалось. Само по себе это не было поводом для треволнений — мало ли, куда мог на короткое время отлучиться Фокс. Рита стала ждать. Через десять минут абсолютной, если не считать потрескивания факела в руке, тишины, началось время первой, легкой тревоги.

Куда мог запропаститься Фокс? Он мог выйти поссать. Десять минут — слишком долго. Его мог позвать кто-то из охраны по приказанию Фалкона. Ну, это — третий уровень.

Прекрасно зная замок и легко ориентируясь, Рита направилась к ближайшей лестнице, поднялась, и зашагала к «апартаментам». До самых дверей она никого не встретила. Дверь в гостиную стояла распахнутая. Апартаменты были пусты. На столе стояли две кружки и кувшин с журбой. Осмотрев спальню, Рита вернулась и понюхала журбу. Ей очень многое сразу стало понятно. Но куда же все испарились? И зачем было ее сюда звать и говорить, что она будет «сопровождать» княжну на восток, в другой замок, если они все рассчитывали уехать? Взгляд ее упал на странное пятно на столе. Рита обошла стол и, поднеся поближе факел, обнаружила такое же пятно на стуле и целую лужу засохшей крови на полу. Здесь кого-то резали. Кого?

Приглядевшись, она заметила, что от лужи ведет к двери цепочка кровавых пятен. Рита пошла по этому следу, и он вывел ее в коридор и привел к стене и уступу, за которым можно было прятаться, и в этом месте кончился.

На всякий случай Рита вытащила из-за пояса кинжал и сунула его в рукав. После этого она методически исследовала две следующие залы, а в третьей обнаружила нечто, ближе к окну.

Недалеко от стены и смотрового окна лежали два неподвижных тела, оба в кровавой луже. В одном из них теплилась жизнь. Рита присела рядом. Тело лежало на боку, из груди торчал меч. Рита повернула тело на спину. Изо рта Фалкона вылетел стон, похожий на злобный животный вой, глаза Главы Рядилища широко раскрылись и снова закрылись. Рита потрогала жилистую шею, послушала дыхание. Фалкон был мертв.

Второе тело лежало на спине и было на ощупь холодным. Хок тоже погиб. Шея у него была покрыта коркой засохшей крови, а правая рука протянута вперед — у Риты не возникло никаких сомнений, что меч в грудь Фалкону всадили именно он. Другое дело — рана у Хока на шее. С такой раной не ходят. Значит, кровавый след оставил именно Фалкон. Кто-то его ударил мечом или кинжалом, там, в «апартаментах», и он после этого сюда пришел.

В общем, все понятно и нужно искать либо новое начальство, либо новое занятие, последнее предпочтительнее. Но все-таки — Рита была девушка обстоятельная. Для начала она выглянула в смотровое окно.

Занимался рассвет, и были видны кое-какие силуэты, очертания, и даже детали.

Деталь — мост, который пять лет не опускали, опущен.

Деталь — на камнях слева от моста, на ближней стороне рва, тело.

Деталь — на противоположной стороне, у моста, тело.

Рита быстро пошла к лестнице и спустилась на второй уровень. Еще тело. Она перевернула его на спину ногой. Какой-то охранник.

Спустившись еще на один уровень и безошибочно ориентируясь в путаных коридорах, она вышла к подъемному мосту. Выйдя на сам мост и взявшись за цепь, она наклонилась к камням, всматриваясь. Фокс. Перейдя мост, она присела на корточки. Брант.

Брант!

Она приложила ладонь к его щеке. Щека была холодная, но не ледяная. А кровищи-то сколько.

Возле Бранта лежали арбалет и колчан. Рита схватила и то, и другое, и побежала вдоль рва, заряжая оружие на ходу. Добежав до задней стены, она крикнула:

— Эй!

Слуга дремал возле лодки, на ступеньке, закрыв лицо нелепой шляпой. Рита прицелилась и выстрелила. Стрела снесла со спящего шляпу. Он вскочил.

— В лодку и вокруг замка, к мосту! — крикнула Рита. — Живо! Шевелись, а то убью, как мерзкую крысу! Да шевелись же, подлец!

Слуга прыгнул в лодку и заработал веслами. Рита побежала обратно. Брант лежал в той же позе. Она рухнула возле него на колени.

Почти всю кровь потерял мальчик. Чудо, что жив.

Лодка подошла к краю рва.

— Веревку давай, — сказала Рита, сдерживая рыдания. «Не все сразу». Совсем недавно она не могла даже заплакать. С тех пор многое изменилось.

Вбив в землю колышек, Рита снова посмотрела на слугу.

— Раздевайся, — сказала она.

— А?

— Снимай дублет и рубашку.

— Я простужусь, — пожаловался слуга.

— Убью, — холодно сказала Рита.

Он знал, что она не шутит. Он скинул дублет и стянул рубашку через голову.

— Рубашку сюда, — сказала Рита. — Дублетом подавись. Простудится он. Гад.

Она быстро разорвала рубашку на бинты.

Переместив Бранта с помощью слуги на дно лодки, Рита внимательно осмотрела рану, вынула из кармана именно для таких случаев предназначенную походную флягу, освободила пространство вокруг раны от запекшейся крови, и сказала:

— По реке вниз, быстро. Выйдешь на самую середину, там течение сильнее.

Некоторое время ушло у нее на перевязку. В общем, поняла она, никакие важные органы, вроде бы, не задеты, во всяком случае сильно, и сама по себе рана, возможно, не смертельна. Возможно. Оставались две опасности — потеря крови и заражение, которое в наше время называют вычурно — сепсис.

Очевидно, сын ее был очень здоровый человек. Провалявшись столько времени в беспамятстве, он вдруг пришел в сознание — лодка была уже на полпути к морю — и вполне осмысленно поводил глазами, рассматривая окружающую обстановку. Правда, он не узнал Риту и не понял, что находится в лодке.

— Фрика, — сказал он, помолчал, и добавил, — Бараны.

Он закрыл глаза, но продолжал время от времени произносить не относящиеся к делу слова.

— Педимент… Ионическая… На север… Редо не знает…

Очень плохо, когда сидишь вот так, а делать ничего нельзя, даже грести нельзя. Сперва Рита хотела отобрать у слуги весла, но потом вспомнила, что она — женщина. Шею свернуть этому негодяю она могла запросто, и четверым таким негодяям могла, а вот чистой мускульной силы у негодяя было больше, и будет лучше для Бранта, если лодка прибудет по назначению быстрее.

Брант опять открыл глаза и попросил пить. Рита подняла со дна черпак, каким обычно вычерпывают воду из лодок при кораблекрушениях, сразу перед тем, как лодку накрывает целиком рычащий брызгающийся шквал, зачерпнула воды и, приподняв Бранту голову, приложила край черпака к его губам. Край был толстый и неудобный, а на глотательные движения у Бранта не было сил. Тогда Рита набрала в рот воды, снова приподняла ему голову, и приникла губами к его губам, отпуская воду ему в рот малыми дозами.