— И был у меня лучший друг и напарник, — рассказывал Нико, глядя тупо на вторую кружку пива. — А звали его Петич. — Нико улыбнулся, то ли вспоминая, то ли просто так. — Мы с ним охраняли однажды самого Фалкона.

— Ты же драконоборец, — удивился Брант. — Разве драконоборцы, эта… э… охраняют политиков?

— Когда требуются самые надежные, да, охраняют. А что же — не желторотым же всяким доверять, они ничего не умеют.

— Так что Петич?

— Петич? Петич. С Петичем у нас вышла однажды опасная… типа, ситуация. Мы охраняли одного из помощников Фалкона…

— Ты же сказал — самого Фалкона.

— То было в другой раз. Ну, вот…

— Да?

— Что да?

— Охраняли вы помощника Фалкона.

— А?

— Охраняли вы с Петичем помощника.

— Да. А тут на нас вдруг навалилась группа заговорщиков. С арбалетами. Ну, помощника мы до кареты довели, кучеру велели гнать, а сами вернулись в дом.

— А дело в доме было?

— А?

— В доме, я говорю, дело было? Ты чего, глухой?

— Нет, — сказал Нико, — но иногда бывают приступы. Меня однажды контузили в уличной сватке. На войне с артанцами.

— В каком городе?

— А?

— В каком городе? Уличные схватки не случаются в чистом поле или в лесу. Там улиц нет.

— В Астафии, где же еще.

— То есть как — в Астафии? — недоуменно спросил Брант. — Насколько я знаю, артанцев не было в Астафии последние лет пятьсот.

— Это простой народ так думает, — усмехаясь, сказал Нико. — Конечно же, народу не сообщат, чтобы не было паники. Разведывательные дивизии наведываются в Астафию каждый год, и происходят схватки и стычки. Все силы на это бросают, и все это ночью. А к утру все нужно убрать, чтобы не было следов, чтобы никто ничего не заподозрил. Это что! В Славии еще хуже. К дуракам славам вообще целые армии приходят из Артании, так после битвы славы закапывают не только артанцев, но и своих, чтобы свидетелей не было. А однажды зимой славы артанцев на озеро заманили, а потом лед покололи, так оба войска и потонули. Зато все шито-крыто.

— Ладно, — сказал Брант. — Рассказывай про Петича.

— А?

— Про Петича. Вы вернулись в дом.

— Да, — сказал Нико, отпивая из кружки и начиная хмелеть. Хмелел он обычно быстро. — Фалкон уехал, а мы вернулись.

Брант решил больше Нико не поправлять.

— Ну, те на нас навалились, а мы столы поопрокидывали и засели там, за столами. Это очень старый ниверийский прием, со времен Ривлена Великого его применяют. Ну, представляешь, стрелы свистят кругом, ножи в стенки втыкаются, а нам надо как-то выжить. А у Петича как раз кончились стрелы. А у меня запасная связка. Я бы ему кинул, но опасно. Могут увидеть. Тогда я эту связку ему просто перекатил через полкомнаты. Ого. Да.

— А дальше?

— Ну, дальше. — Нико отхлебнул. — Дальше эти гады все наседали. Надо отдать им должн… должное — профессионалы. Тогда я сразу четыре… да… четыре арбалета зарядил. И, значит, Петич встает в полный рост, отвлекая на себя внимание. А я тем временем ползком перебираюсь к нему, волоча арбалеты. Петич кидает кинжал за кинжалом. Тут я встаю за ним, а он меня прикрывает, и я стреляю по атакующим, поч… почти веером.

Нико замолк. Брант хотел было спросить, что же было дальше, но почему-то не спросил. А может все и правда, подумал он. Откуда я знаю. Торчу в этой дурной Колонии, света не вижу.

Третья кружка пива повергла Нико в философское настроение с долей агрессии. Он нахамил половому и сказал, что место ему опротивело, что нигде не встретишь тут настоящего ниверийца. Вышли на улицу.

— Я тут говорил с одним из бывших драконоборцев, — сказал Нико.

Брант был почти уверен, что никаких драконоборцев, ни бывших, ни действующих, в Колонии не было, но ничего не сказал.

— Крепкий старик, — сообщил Нико, икая и улыбаясь доверительно. — Много всякой нежити в свое время завалил. Я ему говорю — надо бы мне к кому-то здесь наняться в подмастерья. А он говорит — ничего у тебя не выйдет. Он го… говорит, ты — воин, а воины знают только ср… сражения, тебе нужны сражения. Но, может, я устроюсь охранником. Не на крепостной вал, там смех, а не охрана. Но в какое-ни… будь ночное зав… д… дение.

Брант подумал, что несущие конструкции храма слишком изящны, чтобы выдержать вес планируемого купола, и никакие контрафорсы не помогут. Можно было изменить замысел и повесить жестяной купол на каркас, а потом покрасить или выложить золотым листом, как в Славии, а не складывать купол из плит. А еще можно было сделать купол просто из дерева, замаскировав под известняк. А можно вместо купола оставить наклонную крышу, а сверху водрузить резной шпиль какой-нибудь. Незадача была в том, что Зодчий Гор должен был до всего до этого додуматься сам, поскольку если ему все это сказать, он тут же высмеет, обругает, и рассвирепеет, и будет упрямо складывать купол из кирпичей, пока все сооружение не рухнет вместе с несущими конструкциями и контрафорсами кому-нибудь на башку, и хорошо, если не во время мессы, когда в храме куча народу. Упрямый старик этот Гор. Упрямый и не очень умный. Талант, безусловно, у него есть — вон сколько настроил на всей территории Троецарствия, и все это смотрится эффектно и не устаревает, хоть и тяжеловато. Но ум и талант иногда совмещаются, а иногда нет, и вот у Гора не совместились. Можно было бы попросить Брун посодействовать, она, в отличие от всех, имеет на Гора влияние, но Гор может заподозрить, что ее используют и придти в ярость, а когда Гор приходит в ярость, на полях перестают расти цветы, умирает весь урожай, и плачут дети.

Мне двадцать шесть, подумал Брант. Сколько можно торчать в провинции? У меня есть в одной из столиц большое дело. У меня во всех столицах есть дело, но именно в Астафии нечто очень важное происходит, непреходящее.

— …а он тем временем успел замочить дракона, — рассказывал Нико. — Я говорю, Петич, что же ты меня хотя бы не подождал? А он говорит, да чего-то он мне на нервы действовал, дракон этот…

А Нико мне надоел, подумал Брант. Но ведь не отстанет. Неужели весь день придется с ним провести?

— Ты на севере родился? Где-то в окрестностях Беркли? — спросил он.

— На это, Брант, я скажу тебе две вещи, — сказал Нико и глубоко задумался.

— Ну? — сказал Брант, подождав.

— Что — ну?

— Вещи. Две.

— Какие вещи?

— Ты сказал, на это я скажу тебе две вещи. Что за вещи?

— А. Понял. Две вещи. Первая. В схватке с врагом есть несколько методов поведения, и поэтому…

— При чем тут схватка с врагом?

Нико подождал, проверяя, нет ли у Бранта еще каких-нибудь слов в запасе.

— В схватке с врагом, — сказал он, — есть несколько методов поведения и поэтому каждый воин должен выбрать себе один или два. Если видишь врага, убей его. Когда я в охране у Фалкона служил, у меня был специальный плащ. Внутри я нашил карманы. Сказать тебе, что туда помещалось?

— А? — спросил Брант.

— Сказать тебе, что туда помещалось?

— Помещалось?

— Да. Сказать?

— Скажи, — сказал Брант нехотя.

— Хочешь знать?

— Да. Говори.

— Я скажу. Да?

— Да.

— Четыре кинжала, два тяжелых и два легких. Это раз. Затем, арбалет малогабаритный, для ближнего боя. Кистень обыкновенный славский. Кистень с удлиненной цепью, артанский. Два полных колчана с короткими стрелами. Двойной кожаный щиток. Это такая вещь, ею можно прикрываться, как настоящим щитом, только двигаться надо очень быстро все время. Три легкозажигаемых факела. Бутылка смолы для стрел. И еще много всего.

Он подавился хрюмпелем и долго кашлял, стуча грязным кулаком по белоснежной скатерти.

— Черт знает, что такое, — сказал Брант. — Мне к Гору нужно.

— Надо мне отсюда уехать, — сказал Нико. — Настоящему ниверийцу трудно в Колонии. Ты никуда не собираешься уехать?

— Собираюсь.

— Поедем вместе. Со мной тебе будет нестрашно. Ежели дракон или чего, попадется по дороге, я его просто уделаю. Просто на кубики нарежу. И тебя кое-чему научу.