— Брант, вылезайте, где вы там спрятались, — сказала она тихо и зло. — Вылезайте!

— Я здесь, — сказал Брант, делая шаг вперед. — Не кричите, проснется служанка.

— Она не проснется даже если рухнет дворец. Что вам нужно?

— Мне нужны вы.

— Зачем?

— Ну, как. Нужны, и все. И я не согласен по поводу иллюзий.

— Вы залезли по стене в комнату моей служанки, чтобы выразить свое несогласие?

— Допустим.

— Убирайтесь вон.

— Нет.

— Что же мне с вами делать! — сказала Фрика в отчаянии. — Ну, что? Что делать? Почему вы такой… недалекий? Неумный?

— Я умный, — сказал Брант. — Просто иногда соображаю медленно. Я закрою дверь, хорошо?

— Нет уж, — сказала Фрика.

— Нельзя же…

— Пойдемте ко мне. Идти тихо. Молчать. Понятно?

— Да.

— Подберите крюк. Втяните веревку.

Брант повиновался. Они вышли в темный коридор. Фрика прикрыла дверь в комнату служанки. Следующая дверь вела в ее апартаменты. Горели свечи в канделябрах. На столе в гостиной лежали фолианты и стоял кувшин с вином.

— Шшш, — предупредила Фрика. — Здесь рядом апартаменты моей дочери. И уж она проснется, если заподозрит, что здесь происходит что-то необычное.

Фрика провела Бранта в свою спальню, закрыла дверь, задвинула засов, села на стул и осмотрела свою ногу. От внутренней стороны колена текла струйка крови.

Брант окинул комнату взглядом, предположил, что маленькая дверь в углу ведет в умывальную, открыл ее, понял, что не ошибся, набрал воды в ковш, рванул с крюка одно из полотенец, и вернулся в спальню.

— Ложитесь, — сказал он Фрике.

Она посмотрела на него странно, но встала, перешла к кровати, и легла на спину.

— На бок, — сказал Брант.

Она повернулась на бок. Брант смыл кровь, прижал к ране, к счастью небольшой, просто царапина, полотенце, и некоторое время держал его там. Фрика лежала на боку, не двигаясь, со странным выражением лица.

— Вы действительно меня любите, — сказала она полувопросительно.

— Да, действительно. Вас это смущает? Настораживает?

— Не знаю. Как-то плохо верится.

— Ну и не верьте, — сказал Брант, придерживая полотенце. — Я к вам цепляюсь из-за вашего влияния и денег. Ищу себе протекцию.

Она улыбнулась. И покраснела. На лбу выступили капли пота. Экое странное существо, подумал Брант. Будто Создатель хотел сделать женщину, наметил главное, а потом спешно что-то пригладил, заштриховал, закрепил, и сказал — сойдет, и вполне миловидно. Не женщина, а скетч женщины. Набросок. Ступни эти — узкие и длинные. Ненормально тонкие запястья. Шея длиннющая. Грудь маленькая совсем, но есть. Тело длинное, но не грациозное, а какое-то угловатое. Не подростково-угловатое, а — неизвестно как. И нос красный. Ну, это потому, что покраснела. И брови эти — светлые и подвижные.

Брант отнял полотенце от раны, сложил его в четверо, и снова приложил к ране.

— Не двигайтесь, — предупредил он. — Нужно остановить кровь.

Она и не собиралась двигаться. Лежала себе тихо. Через некоторое время он отнял полотенце от раны. Кровь остановилась. Некоторое время они не двигались, а потом Фрика повернулась на спину и посмотрела на Бранта своими туманными серыми глазами.

— Вы очень хороший, — сказала она.

Брант кивнул, одобряя. Фрика улыбнулась.

— Разденьтесь, — сказала она. — Разденьтесь и ложитесь рядом.

Такого поворота он не ожидал. То есть, он рассчитывал на что-то в этом роде, но зачем же так прямо и плоско. Брант нахмурился, но все же встал, сбросил дублет, и стянул рубашку через голову. Мягкие сапоги снялись легко. С панталонами оказалось сложнее.

— Потушите свечи, — сказала Фрика.

Он шагнул к канделябру возле камина и быстро задул все десять свечей, после чего стянул наконец панталоны.

— Ложитесь рядом.

Он осторожно лег рядом, ровно ничего не чувствуя. Фрика заворочалась и задвигала конечностями. Брант понял, что она раздевается. В какой-то момент она привстала, чтобы что-то там такое сложное снять. Луны не было, но звездный свет от окна делал видимыми силуэты. Брант увидел темный силуэт Фрики, с миниатюрной грудью, стаскивающий через голову нижнюю рубашку. Ему показалось, что она еще худее, чем он думал. Тяжелые волосы упали ей на плечи. Она легла рядом на спину, не касаясь его. Он ощутил запах ее кожи, и разум его на мгновение помутился. Он взял себя в руки.

Она просто лежала на спине. Брант приподнялся на локте и прищурился. В темноте поблескивали ее глаза, губы были сжаты. Серьезная женщина. Странная догадка мелькнула у него в голове и пропала, а потом опять мелькнула. Он нежно поцеловал мягкие ее губы, и она попыталась ответить, но как-то неловко, будто хотела сделать ему приятное, но не знала как. Он положил ладонь на ее тонкую шею. Глаза мигнули в темноте. Он стал ее гладить, а она просто лежала.

Не может быть, подумал он. Так не бывает. Это глупости.

Он перекатился на нее, упершись в простыню локтями и коленями, стараясь едва касаться ее тела. Он повернул голову в профиль к ней и провел волосами по ее груди. Он чуть тронул губами небольшой сосок, совершенно мягкий. Он перенес тяжесть своего тела на левый локоть, и правой рукой провел по ее животу, ощущая шелковую гладкость ее кожи. Он поцеловал ее в шею. Он запустил руку назад и провел пальцем по внешней стороне ее ноги. Он поцеловал ее в губы, и она снова неумело и неловко ответила на поцелуй.

— Слушай, Фрика, — сказал он очень тихо. — Слушай, любовь моя. Не надо ничего делать. Вообще ничего. Просто лежи. И ни о чем не думай. Я не сделаю тебе больно. Не бойся. Приоткрой рот и лежи.

Она послушно приоткрыла рот, и он стал очень медленно и очень нежно водить губами по ее губам, иногда касаясь их языком. Правую руку он засунул ей в ни на что не реагирующий пах. Грудью он чуть касался ее грудей. В этом положении они провели много времени — он потерял счет — может час, может два, а может всего полчаса. Ничего не выйдет, подумал Брант. Во всяком случае, сегодня — ничего. Что будет дальше — не знаю, а сегодня ничего не будет.

В этот момент из горла Фрики выплыл легкий, мелодичный стон.

Почти не смея надеяться, Брант ощутил правой рукой горячую влагу. Он сдержался, продолжая целовать ее губы и не двигаясь. Левый локоть совершенно онемел, но Бранту было все равно. Некоторое время спустя правое колено Фрики непроизвольно отвелось в сторону. Глаза ее широко раскрылись и затуманились, маленькая грудь вздымалась, живот несколько раз дернулся. Брант, безумный, руководимый только логикой безумства, освободил правую руку и просунул ее Фрике под талию. Ведя руку ниже, он сжал мягкие маленькие ягодицы и слегка их приподнял. Фрика была легкая, как пушинка. Как половина пушинки. Очень медленно, очень осторожно Брант придвинулся, ощущая ее влагу концом члена. Еще один стон, громче, вышел из ее горла, и в этот момент Брант легко и свободно вошел в нее, тощую, хрупкую, легкую, и она вскрикнула.

Он сделал все, что от него зависело, и это стоило ему больших усилий, но он был рад этому, рад усилиям, рад удивленным всхлипам Фрики, счастлив сжимать ее в объятиях, упоен ее удивлением и градом слез. И он не опустился на нее сверху, а лег рядом, подпер голову кулаком, а свободной левой рукой, которую покалывало от плеча до запястья, ласкал ее живот, грудь, и бедра. Она все еще лежала на спине и смотрела в потолок, но взгляд ее был другой. Не как раньше. Она и сама была другая.

— Я не знала, — сказала Фрика.

— Да, — сказал Брант.

— Я не знала, что…

— Да. Тише, тише. Полежи еще так, отдохни. До утра еще далеко.

— Да.

— Хочешь еще?

— А… это возможно?

— Да, — сказал он.

Он взял ее руку и поцеловал каждый тонкий палец с удлиненным ногтем.

До утра было действительно далеко.

А рассвет они проспали.

В апартаментах раздавались шаги. Фрика открыла глаза и резко села на постели.

— Брант! — прошептала она, тряся его за плечо.

Он заворчал и задвигался, но потом вдруг широко улыбнулся и, щурясь сонными глазами, обнял ее. Она хотела было отреагировать, но вовремя спохватилась.