— Закрой рот, хамье, — сказала въедливая баба.

— Отойдите, — сказал Брант, отстраняя служанку. — Нико, вставай, пошли в дом.

— Не хочу, — закапризничал Нико.

— Хочешь, не хочешь — надо.

В столовой, разлив по кружкам пиво, Брант спросил:

— Мне тут скоро надо будет уехать на некоторое время. Поедем вместе?

— Давай, — согласился Нико. — На одном месте сидеть — все равно толку не будет. Пора бы уж развеяться. Надоела мне Астафия. Трудно настоящему ниверийцу в Астафии.

— Возможно, через неделю.

— О! Я думал, прямо сейчас.

— Нет уж, неделю потерпи, пожалуйста.

Какая-то враждебно настроенная чернь пыталась первые три ночи подпилить леса и побить витражи в Храме, но четверо головорезов, из того же сословия, нанятые Брантом (оплата входила в общую сумму ремонта) зорко следили за порядком вокруг и не допустили негодяйства.

Базилиус вернулся из турне на четыре дня раньше, чем предполагали, и тем же вечером Брант оседлал коня и сказав Рите, что он — недалеко, проследовал к северной заставе. Там его ждала Шила, в охотничьем костюме, на красивом и стройном белом скакуне. Вдвоем они проехали заставу и поскакали галопом. Шила оказалась очень умелой наездницей, но говорила, что не любит ездить верхом — после поездки одежда, как правило, пахнет конским потом, а женщине это шарма не добавляет.

Дом Базилиуса, уже знакомый читателю, нисколько не изменился за семнадцать лет. Сам Базилиус тоже изменился мало. Правда, у него была теперь семья — жена и трое детей. Базилиус принял гостей не очень радушно, в пещеру идти отказался, и вместо этого усадил их в столовой за стол и налил всем журбы в серебряные кубки. По-ниверийски он говорил теперь значительно лучше, чем раньше.

— Нет, — сказал Базилиус. — Я не знайу, где лаз. Зашем вам лаз. Далась всиэм эта Страна Вантит. Год Мамонта на носю, а людьи говориат о всиаких глупостиах.

— Как выглядит лаз? — спросил Брант.

— Выглядит? — Базилиус усмехнулся. — А как вы думать?

— Не знаю, — сказал Брант, — но уверен, что это не ворота с калиткой, а сверху надпись — «лаз».

— Нет. — Базилиус задумался. — Там соединяютсиа два мира, и влияйут друг на друга. Кроме того, когда из Вантита выезжайут, это всегда оставлиает след.

— Какой след?

— По-разному. Листиа опаленные, пепел на землие.

— Позвольте, — сказал Брант.

Он мучительно стал вспоминать, где он видел именно такой пейзаж. Я еще притворялся спящим, а сам подглядывал… из окна. Какого окна? Из окна кареты. Лет мне было мало тогда. Что за карета? В Славии? Нет.

— Я помню такое место, — неожиданно сказал он. — Я, наверное, даже знаю, где оно.

— Лазы на месте не стойат, — сообщил Базилиус.

— Перемещаются?

— Да. Медленно.

— Дракон, — сказала вдруг Шила.

— А?

— Позавчера один актер вернулся из Теплой Лагуны, — сказала она. — Там ходят слухи, что неподалеку от города объявился дракон. Деревья опалил, пепел на земле лежит.

Базилиус вдруг заинтересовался.

— Ню ка, ню ка, — сказал он. — Подробнее, да?

Шила рассказала подробнее. Было похоже на массовый гипноз, когда половина населения города только и говорила, что об этом драконе, а другая половина отмахивалась, а потом один парень сунулся туда, где дракон по слухам обитался, и, вернувшись, принес в мешке пепел, который, как он уверял, он подобрал с земли. На поверку оказалось, что это просто пепел от костра. Четверо вызвались идти проверять, дошли до места, которое указал им парень, ничего особенного не нашли, вернулись, и набили парню морду за дезинформацию.

— Надо проверить, — твердо сказала Шила.

— А сколько до Теплой Лагуны ходу? — спросил Брант, что-то прикидывая.

— Если быстро ехать, четыре дня.

— Я съезжу, — сказал Брант.

— Я пойеду с вами, — неожиданно откликнулся Базилиус.

— Зачем?

— Я лиубопытен, — объяснил Базилиус уклончиво и густо покраснел.

— Ты совсем озверел! — возмутилась Рита. — Не знаю, по каким таким делам ты едешь, но мне это очень не нравится и я поеду с тобой.

— Я беру с собой Нико.

— Разбойников отпугивать?

— Я хотел тебя кое о чем попросить, но если ты будешь орать и выпучивать глаза, я попрошу еще кого-нибудь.

Рита сложила губы бантиком и нахмурила бесцветные брови.

— Ну? Проси.

— Дело в том, что в настоящий момент десять рабочих ремонтируют Храм.

— Да, я слышала.

— А по ночам четверо горлохватов сторожат, чтобы не было беды.

— Тоже слышала.

— Официально, никто не против, чтобы Храм был отремонтирован и действовал. Неофициально ведется какая-то безумная подпольная кампания.

— А тебе-то что до этого?

— Я — зодчий.

— Ну и что?

— Меня нанял Главный Священник Редо.

— А? Зачем?

— Чтобы Храм был отремонтирован, как положено.

— Ты? Ты тот самый зодчий?

— Не понял. Что значит «тот самый»?

Рита прикусила язык. О некоем зодчем говорили весьма нелестные вещи в доме Фалкона. Ничего особенно угрожающего, но все равно неприятно. Она и сама пошутила разок по этому поводу, мол, надо бы дать этому зодчему по жопе. А это, оказывается, Брант!

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Вот в этом мешке остаток денег. Надо сохранить. Предводителю рабочих даны подробные инструкции, и он должен все их выполнить вне зависимости от того, присутствую я там или нет, и уложиться в срок. Ему причитается одна тысяча золотых, и каждому рабочему по сто пятьдесят. Если через месяц я не вернусь, выплати им все. И раз в день нужно проверять, не было ли ночью эксцессов. И если были, принимать меры. Через месяц Храм должен быть как новенький. Редо за всем следит, и ему я тоже дал инструкции, но он иногда бывает очень наивен в этих вопросах. Я выезжаю завтра на рассвете. Возможно, быстро вернусь, возможно нет. Не знаю.

— Ты бы хоть сказал, куда едешь, где тебя потом искать, если что.

— В Теплую Лагуну.

Поскольку Рита точно знала, что Хок уехал в Кникич, она немного успокоилась.

— Только ты и Нико?

Брант помялся.

— Едет еще один человек.

— Кто?

— Не могу тебе сейчас сказать. Мы его, в общем, не приглашали, он сам навязался.

— Кто это «мы»? Ты и Нико?

— Я и Шила.

— Какая Шила? Княжна?

— Да.

— Ты знаком с княжной?

— Да.

— Ты в нее влюблен?

— Нет.

— Она к тебе неравнодушна?

— Рита, бестактный вопрос.

— Но она с тобой не едет.

— Нет.

— Я наведу справки.

— Умоляю тебя, не надо. Я тебе сам все расскажу, когда вернусь.

— Это не опасно?

— Совершенно безопасно.

— Ладно, — сказала Рита, не веря. — Иди спать.

— Я еще выйду погулять.

— Каждую ночь гуляешь. Что за распущенность. А потом спишь до полудня.

— Иногда и до вечера.

— И что же в этом хорошего?

Она явно входила во вкус. Роль матери ей очень нравилась.

Этой ночью Брант так и не решился ничего рассказать Фрике. Под утро, когда Фрика сладко спала, он вышел в гостиную и тихо постучал в дверь Шилы. Никто не открыл. Тогда, найдя на столе перо, бумагу, и чернила, он при свете луны написал Шиле записку и сунул под дверь. Вернувшись в спальню, он, поцеловав спящую Фрику, вышел из дворца потайным ходом.

Нико неплохо сидел в седле, и все же Бранту пришлось несколько раз его проинструктировать, чтобы не натягивал поводья, не сжимал колени, не сидел как попало, и щадил коня. Несмотря на все это, к вечеру Нико натер себе оба паха, жопа его превратилась в один огромный синяк, спина болела, и в придорожную таверну его пришлось вести, поддерживая с двух сторон, а конь его просто возненавидел. Базилиуса, который тоже был наездник не ахти, Нико очень развлекал.

— Не привык я к обычным седлам, — сказал Нико на следующий день. — У нас в школе драконоборцев седла были особые, специально для ближнего и дальнего боя.