– Может мне стоит отправиться в путь пораньше?

– Нет, поедете завтра. А сегодня после обеда с вами хочет поговорить Екатерина… Diva Catharina Magna. Хочу предупредить: вы не обязаны… Рим не обязан исполнять то, что она может попросить. И если вы откажетесь, на наши отношения отказ никак не повлияет.

– Она хочет… будет просить что-то не… не очень хорошее или очень дорогое?

– Вряд ли. Я не знаю, она вам сама все скажет. А пока… Елизавета не желает, чтобы вы или кто-то из императоров случайно пострадали в битвах, поэтому вам, Гордиану и Децию мы решили подарить особые лорики. Опять предупреждаю: этот подарок ни вас, ни Империю ни к чему не обязывает. Всё на сегодня. То есть я закончила. Обед вам принесут, а Diva Catharina Magna к вам придет около трех часов.

С принятым у богинь счетом времени Марк Ливий познакомился еще во время первого визита, а висящие в его комнате большие часы давали возможность понять, когда чего-то ждать. Но чего ждать, часы не говорили…

Diva Catharina Magna оказалась молодой невысокой женщиной, одетой по обычаю богинь в странную одежду (которая, в отличие от одежды Уважаемой Валерии, была все же пурпурной). Весь разговор с ней занял минут пять – но римлянин еще до его завершения понял, что просьбу Великой Богини он исполнит не жалея ни сил, ни средств. Хотя поначалу ему показалось, что его догадка о просьбе чего-то очень дорогого оказалась верной – просьба богини оказалась именно «дорогой»:

– Мне срочно нужен порфир. Два камня, чтобы мы из него могли сделать вот такие колонны, – и богиня положила на стол чертеж, – и два, чтобы сделать вот такие плиты.

– Я буду рад сделать вам столь скромный подарок, – ответил легат, мысленно прикидывая, во что ему обойдутся глыбы такого размера. В принципе, выручка от продажи последнего груза сахара расходы покроет с лихвой, да и сахар этот далеко не последний…

– Мне важно, чтобы именно эти камни достались мне за полную цену. Никаких скидок, камни я покупаю, оплата будет сахаром или, если вам удобнее, серебром.

– Хорошо, я понял. Как быстро вам нужны эти камни? Ведь их придется везти из Африки. Наши лапидарии плавают не быстро, так что если вы пришлете в Африку свой корабль, то это может заметно ускорить поставку… правда если готовых камней не будет…

– Мне камни нужны до начала следующего лета. И если это будут не просто глыбы, а готовые колонны и плиты, я с удовольствием оплачу и работу. С большим удовольствием, так как у меня хороших мастеров, умеющих работать с порфиром, нет – а те, что есть, могут камень и испортить. Но это всего лишь пожелание.

– Я найду хороших мастеров в Риме, и уже в мае готовые изделия будут доставлены в Танаис.

– Отлично, а сейчас я хочу вам кое-что предложить поинтереснее. Ведь возить порфир из Африки долго и дорого?

– Это действительно так. Да и просто найти там хороший камень…

– Мое предложение простое: мне нужно два миллиона порфировых камней вот такого размера, – и с этими словами богиня положила на стол небольшой деревянный брусок. Не очень большой, даже, скорее, маленький, но два миллиона порфировых камней…

– Мне не нужно их полировать, нужно просто расколоть на такие куски. Я собираюсь вымостить ими площадь в своем новом городе.

– Два миллиона… – Марк замолчал, с ужасом представляя – точнее, пытаясь представить размеры запрашиваемого богиней. Не получилось, но он осознал, почему Валерия – сама, несомненно, богиня, называла сидящую перед ним молодую женщину Великой. Осознал и почему Уважаемая Валерия предупредила, что просьбу Великой выполнять он не обязан. Но просто ответить «нет» он счел невежливым и постарался хотя бы формально обосновать невозможность ее выполнения:

– Diva Catharina Magna, я даже примерно не могу представить во что это обойдется. Точнее, я просто не знаю таких чисел, чтобы выразить сколько все это будет стоить.

– И не надо выражать, за эти камни я вообще не собираюсь платить. Но я сказала «предложение», а не «просьба». Из Африки порфир возить долго и дорого. Но я предлагаю вам возить его не из Африки, а брать камень в Империи. Я говорю вам, где из порфира будут сложены горы, из которых можно добыть камня в тысячи раз больше, чем нужно мне. Еще я даю три тысячи вот таких … – слово римлянин не понял, но богиня положила на стол жезл, с которым она вошла в комнату, и в котором он с некоторым удивлением опознал большое зубило. – Эти … – богиня снова произнесла непонятное слово – во много раз прочнее стали, ими можно порфир рубить долго, они не затупятся даже за месяц. После того, как вы добудете камни для меня, вы мне их вернете, даже те, что сломаются – или заплатите по двести пятьдесят денариев за каждый, который не вернете. Если повозка с волами камни до моря может дотащить за неделю…

Если бы Марк Ливий Павел знал терминологию богинь, то мог бы сказать, что мозг его заработал как суперкомпьютер. Если взять тысячу волов, то на каждого придется перевозка всего двух тысяч камней. Волы неторопливы, а в повозку поместится с сотню таких камней – но если путь в один конец занимает неделю, то два миллиона камней они перевезут меньше чем за год. А рабы сейчас очень недороги, их и две тысячи, и пять даже можно купить. Ну а в разрешении на добычу камня ему ни Гордиан, ни Деций не откажут…

– Тогда и я не буду их предлагать купить. Два миллиона я смогу поставить вам примерно за год… считая с той минуты, когда вы укажете мне на нужную гору. Если вы будете ко мне благосклонны…

– Мы – будем, – почему-то широко улыбнулась Великая. – вы всё получите когда вернетесь с письмом от императоров. Или без него, ведь это касается только нас с вами?

– Я подслушивала, – встретила Лера Катю, вернувшуюся после разговора с римлянином в дом матери. – И мне интересно, что же ты ему обещала отдать в количестве трех тысяч штук.

– Конечно подслушивала, иначе зачем бы я микрофон к себе цепляла? А про три тысячи… это Вовкин неудавшийся заказ. Ему для перфораторов шахтерских Лена сделала десять тонн хромванадиевой стали и сначала сделала три тысяч пробойников. Только сделала она их толщиной по двадцать миллиметров, по килограмму с лишним они получились, а перфоратор, как оказалось, нормально может долбить только буром до семисот пятидесяти грамм, то есть максимум шестнадцатимиллиметровым. В детали я не вникала, но вроде сам перфоратор слишком легким оказался для такого бура… Вовка думал тяжелые на переплавку отправить, так отправит попозже.

– Или не отправит. А римляне из них себе какое-нибудь супероружие скуют.

– Плевать: нам каждый обошелся в семьдесят копеек, а если римляне их зажмут – а скорее всего зажмут – то получается, что мы им их продадим по двадцать пять рублей. Небольшая, но выгода, всего-то три тысячи процентов прибыли – и это не считая брусчатки на всю Красную площадь с прилегающими улицами. А насчет оружия – там в справочнике настолько сложная термообработка сплава расписана, что римляне ее в принципе не повторят: без теории ее просто не придумать. А без термообработки получится просто очень дорогая гвоздевая сталь.

– Ну, с этим понятно, но… Брусчатка из порфира?

– Лера, я же не историк, а всего лишь архитектор-самоучка. Порфир в полтора раза прочнее гранита и на четверть устойчивее габбро к истиранию. Можно, конечно, и до Онеги доплыть пока на Свири порогов нет, но если площадь черным камнем замостить, то как народу объяснить почему она Красная? Кстати, как раз порфиром из этого месторождения в Италии дороги и мостили – в двадцатом веке.

– Ты, девушка, еще более непредсказуема, чем твоя мать.

– А что мать? – поинтересовалась вошедшая на веранду Лиза. – И чего ты такая… сумрачная, что ли?

– Ты, мать, тоже непредсказуемая. Я, например, до сих пор понять не могу, зачем Катя Кремль в Москве строит. Но это так… мелочь. И я не сумрачная, а просто задумчивая. Марина сегодня борщ варила? А то мне срочно нужно поверить в светлое будущее…

– Борща сейчас налью, – раздался голос Марины из кухни, – и вы, девочки, тоже на кухню идите – нечего из-за какого-то римлянина себя голодом морить.