Слон был парнем веселым: когда в молодости узнал, что его имя совпадает с названием огромного зверя, он тут же стал жаловаться, что его недокармливают. Но, несмотря на жалобы, все равно вырос именно «большим, как слон», чем очень гордился. А город, которому он название и придумал, строила его жена Отава – ученица Кати. Не гениальная, но дело знающая, и умеющая «думать на перспективу». Собственно и проект Березников она большей частью сделала – и вероятно именно поэтому Лиза попросила Отаву «заехать в Школу». А оттуда молодая женщина в августе двести пятьдесят восьмого года отправилась к устью Волги…
Радиовсязь с Березниками хоть и паршиво, но работала – то есть работала, но временами паршиво. Так что Слон скорее всего сделал вид, что на линии помехи и свое отношение к командировке жены выразил… неразборчиво. Однако и спорить не стал: сам знал, что «людей не хватает». Катя, которая выбрала Отаву как «лучшую из относительно свободных чертежницу», тоже отправилась вниз по Волге, а Вова присоединился к жене просто потому, что «все равно, где думать и в чертёжики играть». На этот раз путешествие надолго затянуться не грозило: Маркус построил первый по-настоящему «быстрый теплоход» уже на Волге, с двумя шестисотсильными моторами, так что в двадцатых числах августа Вова с удивлением разглядывал «окружающую природу» с палубы корабля.
– И куда это мы приплыли?
– Ты не поверишь, – с усмешкой ответила ему жена, – это всего лишь Астрахань. В смысле место, где мы ее выстроим.
Володя с недоверием в глазах осмотрел довольно небольшой остров, а затем в глазах его мелькнуло понимание:
– Ты решила Астрахань поближе к морю построить?
– Нет. Это море решило поближе к Астрахани подвинуться. Лида говорила, я просто забыла какая это регрессия… или трансгрессия… в общем, сейчас уровень Каспия на девять метров выше нашего. И этот остров находится именно там, где наша Астрахань. Да, дальше уже море, да и ближе тоже оно: мы уже почти шесть часов плывем по заливу морскому, или по лиману, не знаю как правильнее. Но город будем ставить именно здесь: во-первых море уже отступает и лет через сто тут все же будет почти сплошная суша, а во-вторых сейчас отсюда как раз начинается настоящее море и порт тут будет более чем кстати.
– Ну сто лет – это, конечно, недолго…
– Есть и третий момент. Тут километров на десять в любую сторону глубина в пределах пары метров, ну, кроме основного русла. И очень плодородный ил. Маркус все равно землечерпалку строит: русло-то тоже в сплошных мелях и его чистить нужно. Так что если вычерпанное сюда подсыпать, то уже лет через пять местные огороды полностью обеспечат нас весенними овощами… и не только весенними. Но в любом случае город здесь нам будет нужен, чтобы было кому глубины на реке измерять, бакены ставить.
– Ну, поставили бы деревеньку…
– Нужен город. Крепость: вокруг всякие так и шастают…
– И где? Тут до других островков километров… много, не меньше пяти наверное.
– Ты в курсе, что люди лодки уже изобрели?
– А остров этот не смоет в следующее половодье?
– Не смоет. Тут и половодья-то максимум с четверть метра, Лида говорила что ветровой нагон с моря гораздо выше, метров до полутора. И мы как раз в такой и попали: видишь, трава у самой воды растет? Не камыш какой-нибудь, а просто трава. А грунт тут вроде устойчивый, глина. А если мы еще и набережную каменную забабахаем…
– И откуда камень возить будем?
– Придумаем откуда…
Строительство Астрахани заняло почти два года. И везти пришлось издалека не очень многое, главным образом только продукты, цемент и уголь. Правда, очень много угля и много цемента, а прекрасную глину для кирпича и отличный строительный песок можно было сколько угодно накопать буквально «из-под себя».
И не только для выделки кирпичей и цементного раствора: Отава, которой Катя поручила подготовить проекты водопровода и канализации, сказала, что для нормального стока по трубам нужен «уклон побольше», так что пришлось землички под строящиеся дома немного подсыпать. Это было не очень даже и трудно, на стройке работало больше четырех тысяч человек. Главным образом аланов и готов, но на строительство Слон и две сотни пермей прислал, а Кодр, ставший теперь руководителем и Корочева посада, и Брянска, и всей территории к западу от него, отправил на стройку почти тысячу «белорусов» – молодых парней из племен, живущих в междуречье Сожа и Днепра. Кодр очень специфически интерпретировал идею Валерии об обучении детей в племенах, решивших просить защиты от готов и прочих врагов: школы-то он в поселках ставил, и учителей туда направлял (Брянского педучилища ему для этого почти хватало), а вот «отработку» за защиту и обучение детей о требовал «по необходимости». То есть когда Школе срочно требуются рабочие руки, то «все бросайте и отправляйтесь работать», причем выгребал он под это дело до половины трудоспособного населения. Однако население это ничуть не роптало, ведь за заработанное «мобилизованные» домой приносили очень много такого, что оставшимся дома лишь завидовать оставалось. Ну а так как Кодр «мобилизовывал» лишь тех, кто хоть как-то по-русски говорить уже умел, отправленные им в школы учителя работали не покладая… скорее всего, языков. Но и они не роптали, а даже наоборот: «белорусы» за обучение одаривали учителей более чем обильно.
Лера, читая присылаемые Кодром отчеты, тихо (или наоборот, громко – в зависимости от ситуации) скрипела зубами. Лиза не удержалась как-то, поинтересовалась причиной скрежета зубовного.
– Если бы ты платила Кодру за число перетащенных на темную сторону славян или кого там… неважно, то я бы поняла что парень врёт. Но ты ему не только не платишь, но и требуешь с него тем больше, чем больше он людей в отчетах указывает. И при этом он сообщает – думаю, что все же честно сообщает – что население в его западных территориях практически удваивается за пять лет! А такого ведь быть не может, или я чего-то не понимаю?
– На бюрократическом это называется «эффект низкой базы». Если была семья из трех человек, и в семье за пять лет родилось трое детей…
– Я уже сама на бюрократическом говорить умею. Но я о другом: он не семьи с детьми считает, а новые племена. Вот, какие-то долгуши, липяне – их в прошлогоднем отчете не было. Еще, ты только не смейся, шишиги какие-то: в прошлом году и упоминаний о них не было, а сейчас Кодр запрашивает для них две тысячи комплектов учебников!
– Я уточню у него, но, мне кажется, парень сообщает только о тех племенах, с которыми договорился и у которых школы пооткрывал. Я примерно прикидывала: на территории Белоруссии сейчас население в районе сотни тысяч должно быть, а по его отчетам чуть больше семидесяти выходит. Вот договорится с остальными – и этот странно-безумный рост закончится… хотя начнется уже безумный естественный прирост: мы же им и фельдшеров-акушеров шлём, и лекарства, и сельское хозяйство поднимаем… Зато у нас есть кому по дороге к Баку копать и таскать.
Когда строительство Астрахани было в самом разгаре, Маркус окончательно выяснил, что примерно от Царицына и до самого Каспия суда с осадкой даже свыше трех метров препятствий не встретят. И построил в Алексине и для Волги совсем уже морское судно – копию тех «грузовиков», которые возили товары в Рим. Суденышки были в общем-то небольшими, грузоподъемностью чуть меньше даже двухсот тонн – но очень даже мореходными и довольно быстрыми. После сделанного Лизой внушения он и этот кораблик оснастил двумя «дровяными» моторами, но основным двигателем на нем все же был шестисотсильный дизель.
В процессе «обкатки» кораблика он сплавал на Каспий, посмотрел на «театр будущих трудовых свершений». С ним еще и Леночка сплавала, исключительно для уточнения реальной обстановки. Все же если море на девять метров выше того, что было нарисовано на «старых» картах, можно наткнуться на различные сюрпризы. Иногда – приятные, а иногда и не очень.
Во избежание одного сюрприза неприятного пришлось на берегу моря поставить еще одну промежуточную базу в виде маленькой крепости в районе будущей Махачкалы. Крепость-порт поставили на небольшом полуострове, прикрывающем вход в глубокую бухту. Леночка, сверившись по карте, сказала, что вероятно это будущее озеро Ак-Гёль и крепость строится точно на месте будущего города. Но так как установщика советской власти в Дагестане, именем которого город был назван в будущем, еще не было (как и советской власти, и даже самого Дагестана), то Маркус крепость назвал именем первого «городского начальника»: Порт-Еленин.
