Слава!

Их обуревала жажда славы.

Свалить самого Белого волка!

Полсотни метров.

— Бей! — скомандовал воевода. И уже изготовившийся боец поднес пальник. Короткое шипение. И пушечка грозно тявкнула, выбрасывая в неприятеля горсть шрапнели. Точнее пучок или связку. Потому что полетели в них отнюдь не шарики.

Сурьмы для получения крупной, крепкой картечи у Андрея под рукой не было. А без нее свинец слишком уж мялся. Даже при выстреле. Лить из чугуна он ее не мог. Оставалось ковать. И тут, поразмыслив, он пришел к выводу, что небольшие прутки-стрелки ковать проще, чем шарики. Да и эффект от них куда интереснее.

Поэтому кузнец делал сначала пруток. Потом вытягивал его до нужного сечения и проковывал в полукруглой оправке, чтобы придать подходящее сечение. Обрубал. Формировал носик под довольно острую пирамидку на очередной оправке. А потом на следующей — хвостик с крестообразным сечением. То есть, получалось что-то вроде флешетт германских, времен Первой Мировой войны. Только маленьких. Те были размером с карандаш. А эти — в трое компактнее — сантиметра четыре длинной или около того.

Бах!

И полетели они густым веером вперед.

Стрельцы также выстрелили. И сразу же отошли назад, пропуская вперед копейщиков. Только после этого начав перезаряжать свои пищали.

Затренькали тетивой лучники.

Суетились и артиллеристы.

Им нужно было сунуть влажным банником в ствол, потушив остатки картуза. Потом запихнуть новый. Прибить его. Проткнуть пробойником через запальное отверстие. Насыпать чуть затравочного пороха. Навести пушечку. И…

— Бей! — вновь скомандовал Андрей.

Артиллеристы успели быстрее стрельцов.

И вновь целый сноп небольших кованных стрелок полетел во врагов.

А рядом тренькали тетивой лучники. Как заведенные. На пределе своей скорострельности, отправляя в неприятеля стрелу за стрелой с гранеными наконечниками типа бодкин. Да с небольшой дистанции. Может быть это и не самые удачные наконечники для убийства. Но пробивали они защиту лучше любых других. И в тело входили глубоко, нанося опасные раны как по доспехам кольчатым, так и по мясу…

Первые ряды, скачущих сбросить русский десант в реку, буквально сдуло. Образно говоря. Словно налетел какой-то смертельный шквал и уронил их.

Люди попадали с коней. Часть коней также либо упала, либо казалась в истерике. Остальные же всадники, идущие следом, придержали своих коней или, если не успевали, то отвернули, чтобы не влететь в эту кучу-малу. Тут то и ударили стрельцы. Вторым залпом. Уронив на землю еще несколько бойцов неприятеля и пару лошадей.

Тем временем в берег уткнулся еще один ушкуй и с него посыпали бойцы, тут же вливаясь в общее построение.

Бах!

Еще раз ударила пушечка.

Лучники расстреляли стрелы из колчана. И теперь, «замолчав», спешно перевешивали запасные колчаны, принесенные с ушкуев кошевыми.

Но атака уже была сорвана.

Степняки отвернули от столь болезненно огрызнувшейся жертвы. И отошли. Особым упорством и боевым ражем они никогда не отличались. Да и зачем? Степь она подвижная и очень гибкая. Культуры бороться лоб в лоб и стоять насмерть в ней не возникало и возникнуть не могло. Не те условия.

— Ну как? — хлопнув по плечу командиру орудия, спросил Андрей. — Взмок?

— Взмок Андрей Прохорович, — добродушно улыбнувшись, ответил тот.

— Страшно?

— А то! Конечно страшно! Думал стопчут!

— Но не стоптали же.

— Не стоптали. — еще добродушнее и веселее ответил командир орудия.

— Вот! — громогласно произнес воевода, назидательно подняв указательный палец. — А значит наше дело правое. И высшие силы — за нас. Так стало быть?

— Так! — радостно ответил артиллерист.

— Так! — повторили ему остальные бойцы, также веселящиеся на нервной почве.

Андрей же вскинул голову и завыл по-волчьи.

Секунда.

И остальные бойцы отозвались тем же, также задрав головы. А чуть погодя этот вой побежал и по реке, ибо его подхватил весь полк. Все — от копейщиков до кошевых. Все выли.

Фредерик несколько раздраженно на все это пялился. Ежился. Но молчал. Он видел бой. И видел, что Андрей отбил нападение вражеской конницы. Видели это и другие. Сражение то на виду происходило. И теперь пытался уложить все происходящее у себя в голове. Ибо столкнулся он явно с чем-то до крайности непривычным.

Дамиан же улыбался. Он не понимал, что происходит и зачем нужен этот вой, но ему все очень нравилось. Этот вой — он и пугал, и завораживал. Но главное — он задавал правильный настрой. Хороший настрой. Боевой. Дерзкий. Цельный что ли. Как в его старой доброй терции. Даром что не выли. Но готовы были стоять насмерть. Что этот местный воевода со своими ребятами и показал. Понятные люди. И близкие его сердцу…

[1] Иначе это называется печью Холла. Изобретена в 1830-ом году, став развитием печи Корта (изобретена в 1784 году) — первой печи для переделки чугуна в сталь (в том числе очень низкоуглеродистое, почти железо).

[2] Динас делался достаточно просто. Брали кварцит (везли с берегов Онежского озера по спецзаказу Андрея, благо, его требовалось немного) и в измельченном виде смешивали с известковым молоком, прессовали, сушили, а потом обжигали при температуре 1400–1500 градусов. Примерно.

[3] Калибр ствола 76,8 мм, а длина ствола 61,6 см или 8 калибров.

[4] Этот способ был основным в производстве проволоки для кольчуги в технологически слабо развитых регионах/эпохах.

[5] Кожаная пушка — изобретена в 1627 году полковником Мельхиором фон Вурмбрандтом. Представляет собой тонкий медный или бронзовый ствол, обмотанный для прочности канатами и, поверх них, кожей. Из-за чего внешне кажется, что она кожаная. Отличались удивительно низким весом. Но быстро перегревались и могли стрелять только ослабленными снарядами.

1557 год, 28 апреля, Тула

Раннее утро.

Петухи уже успели наораться вдоволь, пробуждая всех вокруг. Маленькие пернатые динозаврики каким-то чудным образом чувствовали время. Марфа тоже проснулась в своих покоях. Точнее в покоях воеводы. В деревянных. Где она находилась по праву супруги…

Рядом уже начали возводить фундамент для новых, каменных палат. Крепость не отличалась особенной площадью, поэтому Андрей решил ставить палаты на японский манер[1]. То есть, в виде коренастой такой башенки этажей в десять или больше. Каменной, без всякого сомнения. Да с множеством ярусов четырехскатных черепичных крыш. Чтобы в случае покушения или штурма в ней можно было достаточно комфортно переждать кризис. И потом уже, после возведения этих и слома старых палат, пристроить к ней нижний зал для собраний.

Но все это Марфу волновало практически никак.

Сегодня она проснулась и… не стала подниматься, так и оставшись валяться. Он лежала. Смотрела в темноту перед собой. И тихо плакала.

Беззвучно.

Ее захлестнуло чувство вины и сожаления.

У них с Андреем отношения не клеились. Понятно, что обстоятельства делали их самыми близкими людьми на этой планете. Однако… слишком уж они разные. И в своих желаниях относительно семьи напоминали больше героев басни про лебедь, рак и щуку.

Муж работал не покладая рук над укреплением положением семьи, как политическим, так и, в первую очередь, экономическим. Только благодаря ему они смогли обеспечить себе уровень жизни если не царский, то близкий к этому. Совершенно недостижимый для абсолютного большинства жителей эпохи. Действительно хорошее, комплексное питание. Теплое и уютное жилье. Добротная одежда. Регулярное горячие мытье и хорошая гигиена с санитарией. Отсутствие необходимости тяжело трудиться каждый день в любую погоду. И так далее. Перечислять можно до бесконечности.

А супруга, вместо того, чтобы работать над атмосферой в семье и укреплением мотивации мужа… она боролась за свою гордую песню. Они пыталась отстоять свою независимость.