— Что? — от такого вопроса Дали мгновенно побледнел, и наступившей тишине все в зале услышали, как он сглотнул ставший поперек горла ком. — Дуэли до смерти запрещены…

— Конечно. — улыбнулся Василий. — Конечно…

— Локоть выше! Колено вперед! — униженный и оскорбленный Ёжиков был словно раненный зверь, пытающийся излить желчь на всех окружающих и отыграться на тех, кто не мог дать сдачи. Нам же оставалось только терпеть, тем более что перед уходом Василий «замотивировал» преподавателя.

Мне саблю сменили тут же, и сейчас я отрабатывал так называемый «дуэльный рапирный бой» что не нравилось не только мне, но и Дали. Вообще он к этому оружию относился скорее с презрением, но как я понял — это личное. Ёжиков вообще больше уделял внимание тем аспектам, которые в реальной жизни никогда и никому из нас скорее всего не пригодятся.

Все эти «па», заведенные за спину или оттопыренные для равновесия руки теряли всякий смысл, стоило только понять что твое оружие — не более чем условность. Меч ведьмы, особенно меч стихийный — это сила, с которой приходится считаться. Но менее титулованный и развитый в плане резонанса Строганов несколько раз макнул головой в говно Ёжикова, который сделать с этим ничего не смог или не захотел.

— Вы что, детишки, решили, что после всего произошедшего я с вами миндальничать буду? — зло прорычал Дали, заехав розгой по руке одной из девушек. — Вы щенки не понимаете еще ничего, я из вас готовлю истинных аристократов!

— А может дегенератов? — спросил я, и преподаватель развернулся с такой скоростью, что на миг я почувствовал вихрь, окутавший его фигуру. — Ты! Это все из-за тебя, щенка!

— Это вы дали дубинки студентам второго курса? — прямо спросил я, но Дали, словно меня не услышал хлестнул розгой же мне по рукам. — Вы вооружили напавших на марафонцев студентов?

— Заткнись, щенок! — выкрикнул преподаватель, но я успел в последнюю секунду поймать розгу за кончик и завернув дернул ее на себя. Не ожидавший такой наглости преподаватель тут же вспыхнул, и схватил с ближайшей стойки первое попавшееся оружие — длинную рапиру с шаром на конце. Вот только я сам держал подобный стальной прут и вполне понимал, что скорее всего меня таким можно переломить напополам.

— Щенок! — крикнул Дали, опуская на меня тренировочное оружие, словно ту же розгу, но в этот раз мне пришлось отбиваться. Получалось это, даже на максимальной скорости, отвратительно. Противник был слишком опытен и все мои шаги предугадывал еще до того, как я успевал что-то сделать.

Вот только после показательной порки он еще не оправился от синяков и ушибов, двигался не слишком ловко, да к тому же я понял, что он совершенно не «непобедим». Одно дело — авторитет преподавателя, который он сам себе повышает, избивая ничего не смыслящих студентов, и совсем другое — реальная драка.

Понятно, что у меня против Ёжикова нет никаких шансов ни в первом, ни во втором варианте. Но… сейчас он старался вернуть свою утерянную гордость. Побить противника в «честном» поединке. Не используя резонанс доказать всем нам, что мы ничтожные и никчемные ученики, а ОН…

А он дебил, который считает, что все и всегда будут играть по его правилам. Заблокировав очередной удар, так что кисть чуть не на сто восемьдесят градусов вывернуло, я другой рукой перехватил за «лезвие» вражеской рапиры, и когда Дали дернул оружие на себя — легко поддался импульсу, прыгнув вперед и со всей силы впечатав свою рапиру ему в низ живота.

— Мпф. — жалобно выдохнул, скрючившись на полу Ёжиков, и я с трудом сдержался от рекомендации Строгонова добивать врагов. В конце концов мы не в реальных боевых действиях.

— Учитель, вы как? — подскочила к нему Мальвина, но выпучивший глаза Дали только отмахнулся, с трудом поднялся и держась одной рукой за живот, а другой придерживаясь за стену вышел в коридор.

— Этот учитель фехтования сломался, несите нового. — проговорил я.

— Ты мерзкий урод! — крикнула Мальвина, обернувшись ко мне. — Ничтожество, которое не заслуживает учиться в моем классе!

— Кстати на счет этого. Заслуживает, класса и прочего. — проговорил я, глядя прямо на девушку. — За тобой должок. И крупный. Это ведь ты виновата в том, что мы потеряли почти треть состава фехтовального кружка.

— Что за грязные беспочвенные обвинения? — сложив руки под грудью и задрав носик проговорила Мальвина. — От такой грязи как ты, я ничего другого и не ждала, только беспочвенные слухи, вранье и клевету!

— Да мне тоже, собственно, плевать что ты скажешь, но остальные должны знать. Пятеро из группы А решили отомстить мне якобы за оскорбление нашей принцесски. Это когда она решила сбежать от работы, боясь замарать ручки. — громко, чтобы все слышали, сказал я. — В результате они все попали в лазарет. На следующий день кто-то из преподавателей выдал второкурсникам А дубинки, и они напали на наших второкурсников, на девушек и на нас. В результате стоит вопрос об отчислении пятнадцати человек. Из-за одной дуры, которая боится обломать ноготок.

— Ты все врешь! — брызжа слюной, и теряя последнюю привлекательность выкрикнула Мальвина, и уже собиралась выскочить из зала, как Ангелина преградила ей дорогу. — Прочь с дороги, простушка!

— Не раньше, чем ты выполнишь свои обязанности. Сегодня твоя очередь прибираться. — сказала Ангела, покачивая в руке учебную саблю.

Взбешенная Мальвина оглянулась по сторонам, в поисках поддержки, попробовала скорчить плаксивую рожицу, но лишь вызвала ухмылки. Тогда она бросилась к стойке для оружия, схватила нечто напоминающее длинный меч с треугольным лезвием и бросилась на Ангелину. Вот только гнев — плохой советчик. Хотя возможно тут дело было совсем в другом.

Ангелина лишь чуть шагнула в сторону, пропуская затупленное лезвие мимо, а затем огрела противницу по руке. Не сильно, но та от неожиданности впустила оружие и отскочила в сторону и встала, переводя непонимающий взгляд с меча на Ангелину и назад. Моя подруга шагнула, отгоняя противницу от оружия, но Мальвина и не подумала снова вступать в бой. Вместо этого она рухнула на колени и заревела в голос.

— Как думаете, быстро ей надоест этот концерт? — спросила через минуту Ангела. — А то ведь она так полы слезами мыть будет, а не водой из-под крана.

— Без разницы, главное, чтобы помыла. — ответила ей одногруппница. — Сиськи и жопу отрастила, а мозги забыла. Тебе не шесть лет, чтобы твой рев реально на кого-то подействовал, подруга. И не девять-одиннадцать, чтобы дуться и закрываться в своей комнате. Хотя может ты до сих пор еще лялька?

— Как-то поздно об этом думать, когда пообещала жопу Боброву. — с ухмылкой заметила третья и Мальвина не выдержала, зло крикнув что-то нечленораздельное и отмахнувшись от бывших подружек.

Сейчас, с расплывшимся от слез макияжем, с соплями под носом и растрепанными волосами Мальвина казалась и в самом деле истеричным обиженным ребенком. Вся ее подростковая сексуальность и необычность за счет неестественно синих волос куда-то улетучилась, и не хватало только нассанной лужи — для полноты картины «жертва».

Вот только судить человека, по его словам, или сиюминутному поведению — глупость, на которую часто ведутся эмоциональные люди. Судить можно только по предыдущим действиям, а они у Мальвины были весьма показательны. Если она и в самом деле не просто пожаловалась Боброву, а еще и пообещала что-то, манипулируя «юношей пылким, со взором горящим», то иначе как врагом я ее назвать не мог.

— Держитесь на расстоянии. — посоветовал я, когда одна из девушек решила пожалеть Мальвину и шагнула к ней. — Со стойки один из кинжалов пропал.

— Что? — удивленно спросила Ангела, и тут же отступила на шаг. В очередной раз порадовав меня, и сильно удивив Мальвину, которая прыгнула вперед, взмахнув коротким металлическим бруском, покрытым резиной. Убить таким, конечно, нельзя, но вот покалечить, выбить глаз или даже сломать какую-нибудь кость — запросто.