— Ладно, пусть будет два, но только с дополнительными батареями должны быть доспехи, по крайней мере три десятка. — предложил я, заметив, как у зав-ангара начали разгораться глаза от азарта.

— У вас всего по штату сорок доспехов, а у меня их выдали две сотни на всех. Так что двадцать. — возразил он, усмехаясь.

— Двадцать пять, но все с дополнительными батареями. — продолжил до победного торговаться я, совершенно не обращая внимания на вежливое покашливание в наушнике. После похищения ко мне прикрепили временного оператора, а все происходящее записывало око, но пока мы не нарушали прямо распорядок училища — на мои выходки смотрели сквозь пальцы.

Отключать все устройства, кроме браслета на ноге, позволялось только во время наших встреч с Ангелиной, да и то, выбить их удалось с большим трудом. Так что сейчас весь процесс торга не только наблюдали из штаба, но и были им не слишком довольны. Что не мешало нам азартно торговаться за каждую гранату.

— Ладно, уболтал чертяка языкастый. Двадцать три резонансных доспеха с дополнительными батареями, семьдесят пять комплектов полевой защиты, сто комплектов формы, сто единиц личного оружия, тридцать гранатометов, две машины разведки типа страус. — сдался через час Михаил Никифорович. — Подписывай.

— Обязательно, как только впишем инвентарные номера. — лучезарно улыбнулся я, пресекая последнюю попытку прокинуть меня через колено. Хмыкнувший зав-ангара подвел меня к учетному столу, на котором уже лежало несколько стопок документов.

Еще почти два часа потребовалось чтобы внести инвентарные номера личного оружия в ведомость, и чтобы каждый боец расписался за бронежилет, каску, автомат или гранатомет, аптечку и прочее обмундирование. Доспехи и шагоходы принимали отдельно, чуть не разосравшись заново, но все же проведя полевые испытания каждого образца. Пусть многого нам не дали, но все равно, получить на роту свою собственную технику, которую не придется делить с остальными — очень важно.

— Все! Сунешься сюда без уважительной причины — страусы яиц лишаться, понял меня? — недовольно проговорил механик, когда все документы были готовы и подписаны. — Свободен.

— Благодарю. Заранее предупреждаю что мы придем завтра, в десять ноль-ноль. — довольно сказал я, чем вызвал немалое удивление в глазах завсклада. — Будем осваивать полученные инструменты на практике. Так же прошу запереть наше обмундирование и вооружение отдельно от остальных, и ввести ведомость по выдаче и хранению.

— Не суйся поперек батьки. — фыркнул Михаил. — Без вас оружие ноги не сделает, документы к утру подготовлю.

— Благодарю. Всего доброго и до завтра, ваше благородие. — щелкнув каблуками попрощался я, выйдя со склада, где меня ещё ждали ребята из роты. Каждый нагруженный второстепенным обмундированием не подлежащим постоянному хранению на складе. Форма, карематы, второстепенная защита включая наколенники и налокотники, бронежилеты «кираса» и шлемы с масками.

— Внимание! Напоминаю, что вы за каждую единицу обмундирования расписались. Потеряете, у вас ее украдут, испортите или каким-то ещё неведомым образом лишитесь выданного — будете отвечать перед командованием. И хорошо если лишитесь только места в ускоренке. — предупредил я, заметив, как парни плотнее прижали к себе новые вещи. Нормально, так и надо.

— Можешь объяснить, для чего все это надо было? — спросил на обратном пути Жеглов. — Я вроде быстро соображаю, но только не понял, зачем конкретно.

— Давай я? — предложил Шебутнов, на что тут же получил мое разрешение. — Оборудования и техники значительно меньше, чем студентов. А значит те, которые выданы не нам лично, а всем подряд, будут ходить по рукам. Их будут эксплуатировать в четыре-пять раз чаще. А между тем они и поломаться могут.

— Страусы машины крайне надежные. — фыркнул Петр. — Им уже под тридцать лет, там ломаться нечему!

— Ну тут ты прямо скажем не прав, чего сломать всегда найти можно. — задумчиво проговорил Краснов. — Пулеметы заклинить могут, сустав конечности выйти из строя в самый неподходящий момент, наведение сбиться… да мало ли что придумать можно, в полевых условиях.

— Саботаж отложим на крайний случай. — предупредил я, покосившись на болтающийся амулет. — Другое дело привычка к своим машинам и доспехам. Их обслуживание и прочее. Те же батареи для других могут быть не слишком важны, а у нас это единственная возможность управления доспехами. Инициированных едва хватит на треть выделенного штата, а без резонанса они почти бесполезны.

— Тогда зачем ты так отчаянно за них боролся? — не менее удивленно спросил Жеглов. — Там же полста кило железа, у нас такую махину не каждый даже сдвинуть сможет. Не то что в нем без энергии бегать.

— Для этого нам и нужны дополнительные резонансные накопители. — медленно, словно ребенку, объяснил я. — Тренироваться в полной выкладке начнем завтра, с самого утра. У нас будет пять дней чтобы привыкнуть к новой экипировке и оружию. Главное — чтобы не подвела техника.

И я искренне в это верил, до тех пор, пока не влез в первый раз в резонансный доспех. Мне казалось, это будет как в толстых ботинках, или что-то вроде того. Но даже пройти в медленном темпе двадцать метров для первого раза оказалось непосильной задачей. Словно ты идешь на ходулях с коромыслом, на которое подвешено по ведру воды с каждой стороны.

Как наступаешь — не чувствуешь. Как переносишь массу на другую ногу — не чувствуешь. Как… как блин его правильно носить эту дуру пятидесятикилограммовую? За день тренировок я так взмок и на столько отчаялся что уже хотел отказаться от этой гениальной идеи, пересев с доспеха на форму пехотинца. И только упрямство и задетое ЧСВ не позволили мне влиться в стройные ряды окопных воинов.

Особой прелестью стал трехминутный таймер действия доспехов. Все. Большего не могла подарить даже сдвоенная батарея. Они просто не были рассчитаны на использование без активного резонанса у оператора. Но все мои проблемы и трудности были ничем, по сравнению с тем, что выпало на долю пилотов.

Бедные водители страусов вполне нормально ходили и даже бегали по прямой поверхности, но стоило им выйти на пересеченную местность, как все теоретические навыки, полученные в симуляторах, летели коту под хвост. Потому что одно дело — держать джойстик перед экраном, и совсем другое — управлять движущейся машиной, которая так и норовит грохнуться на каждой кочке.

У пилота в кабине присутствовало две рукояти управления. Правая отвечала за положение кабины относительно платформы, к которой были прикреплены ноги, по сути, туловищем, позволяя отклонять ее вправо и влево, а также поворачивать вокруг своей оси. Левая отвечала за конечности и движение, позволяя при должном уровне сноровки бежать совсем не в ту сторону, в которую стреляешь, и даже прыгать.

Но нашим ребятам до этого было как до луны. Техники, матерясь и чуть ли не пинками выгоняя пилотов после очередного завала машины на бок пытались что-то объяснять, но было понятно, что это как учить плавать, кидая с пирса, а потом вытаскивая и показывая на воздухе что нужно делать.

— Мы в дерьме. — мрачно проговорил я, застряв в обесточенном доспехе, когда не удержавший курс пилот придавил меня сверху. — В полном.

— Что, Данила мастер, не выходит каменный цветок? — с насмешкой спросил у меня бурят, садясь рядом на скамью. Я только что выбрался из севшего в очередной раз доспеха и с яростью смахивал пот с лица. Нет, приноровившись в этой бандуре можно было ходить и без батарей, но недолго.

— Сколько ты учился управлять доспехом? — спросил я, глубоко дыша, чтобы успокоить сердце.

— Половину второго курса. Два часа раз в неделю. У нас их не то, чтобы много было, в училище, но это та часть которой обучить обязаны. Так что приступили сразу после инициации. — ответил Таран, смотря как наши бронеходцы пытаются пройти сто метров по пересеченной местности. — А вот страусов нам вообще не завозили.