Действуя по наитию, я высунул руку и вжал спуск, посылая весь магазин куда-то в сторону противника. Учитывая, что до него оставалось метров пять, мне даже целиться не пришлось — просто палил пока не кончатся патроны. Затем поднял щит, надеясь, что со стены этого не видно, а снизу докричаться до командира не успеют, и высунулся вместе с ним над стеной.

Княжич выстрелил мгновенно. Все накопленные им пули вместе с прессом взметнулись вверх, выбивая у меня из рук щит, но это мне было и нужно. Вместе с моей броней он разрушил все союзные конструкты, прикрывающие его от попаданий, и моя граната влетела ровно в лоб противника.

В то же мгновение я рухнул на стену, надеясь услышать ругань врага. но вместо этого до меня долетели лишь редкие выстрелы снизу, заставившие вжать голову в плечи. А затем я разобрал металлический скрежет совсем рядом. Железные пальцы тяжёлого доспеха ухватились за зубец, но, прежде чем владелец брони поднялся — он поднял руку с автоматом, и так же, как и я совсем недавно, не глядя, пустил очередь за укрепления.

Я успел подставить под ствол противника приклад автомата, направив его чуть выше моих ног, но рядом уже появилась следующая рука. Пришлось чуть ли не спрыгивать со стены, чтобы не попасть под перекрестный огонь. Следом за мной дернулся и тут же обмяк единственный выживший до этого боец. Так что из нашей пятерки я ушел один. Главное, чтобы их потом не калечили.

— Аккуратней! На трупы не наступите! — крикнул я, на всякий случай, укрывшись за постаментом с флагом. Все, последняя точка обороны. По крайней мере в этом раунде. К счастью, противники и в самом деле были очень аккуратны. В начале над стеной появились щиты, и только потом — штурмовики.

В отличие от княжича, остальные не могли одновременно строить несколько резонансных конструктов, но и этого оказалось достаточно. Трое держат оборону, еще двое давят нас прессом и огнем автоматов, не позволяя даже высунуться из-за укрытий. И единственное что нас спасало — их осталось пятеро против тридцати.

Стоило врагам забраться на стену, лишившись поддержки пехоты, как их начали заливать огнем с дальних караульных вышек, где я разместил девушек снайперов. Из проходов били гранатометы, а уж плотный автоматный огонь и вовсе заставил противников сжать ряды, раз за разом обновляя щиты без возможности на контратаку.

На пару минут силы пришли в равновесие, а затем снизу раздались яростные крики. Дернувшийся было назад штурмовик тут же окрасился в оранжевый, а потом начался повторный обстрел стены гранатами, но теперь уже на ней, на пристрелянных позициях, стояли вражеские доспехи. Впрочем, стояли они не долго.

Концентрированный лобовой огонь не позволил им вовремя сориентироваться и уйти с захваченного плацдарма, а удар в спину просто вынес оставшиеся силы условного врага, заставляя недоуменно смотреть вниз, туда, где должны были оставаться союзники. К их сожалению, ничего подобного — там тоже были наши.

Засадный отряд Тарана, дождавшись пока контратака врага уйдет из леса, спокойно передислоцировался обратно в окопы. Затем зашел сзади к почуявшим победу пехотинцам и расстрелял их буквально в упор, не позволяя даже ответить. Ну а после того, как штурмовики противника остались без поддержки легкой пехоты — их просто задавили со всех сторон, не оставляя ни шанса.

Штурм, проходивший в четыре этапа, наконец завершился, и наше знамя продолжило гордо веять над крепостью. Несколько минут мы еще ждали пока нас объявят победителями, но пришлось отправлять парламентера к принимающей комиссии, чтобы над полем боя наконец прозвучала финальная сирена.

— Бой окончен! Штурм завершился неудачей. Команда 1У выиграла! Всем вернуться на исходные позиции. — объявил Строганов, когда наши раскрашенные противники начали собираться возле судейских трибун.

— Есть! Первый раунд за нами! — довольно крикнул я, и в следующую секунду меня поддержал многоголосый вой: — Ура-а!

Надо сказать, что это первое сражение, в котором нас потрепало столь сильно. Потерять все бронеходы, пять тяжелых доспехов и двенадцать легких пехотинцев за раз — ни разу у меня такого не было. И если страусами я жертвовал сознательно, то остальное — чистые потери. Правда нужно учитывать и характер потерь врага. Они то потеряли вообще всех, в ноль.

— Техника считается уничтоженной и в новый бой не пойдет. — с ухмылкой произнес Меньшиков, когда наши ребята начали отмывать краску со страусов. — Вы просто пойдете в следующий бой, и скажите спасибо что не на штурм.

— Вот уж блин спасибо так спасибо. — пробормотал Леха, но я толкнул его в бок.

— Ваша светлость, а как же ранее установленные правила турнира? Каждая команда возвращает своих убитых после сражения. — обратился я к Константину.

— После сражения — ради бога. У вас же всего лишь один раунд был. — гадко улыбаясь проговорил Меньшиков. — Уверен, вы донесете свое возмущение до графа Суворова, но решение принято его прямым заместителем, исполняющим обязанности руководителя попечительского совета. Так что все и без разбирательств понятно. Ну а хотите — пишите жалобу.

— Более чем понятно. — ответил я, опустив даже его титул, после чего князь поморщился, но напоминать не стал. Еще бы, пока я официально ребенок, он мог бы предъявить претензии моим родителям, намекнув на плохое воспитание, но тут есть одна неувязочка. Формально, до окончания училища, их нет.

— Что скажешь, Герб, будешь сражаться по чести, или по остаткам правил, которые перекраивают на ходу? — спросил я, проходя мимо Геннадия, но тот лишь поморщился, не отвечая. Ну да, сейчас то у него явное преимущество и в технике, и в живой силе и даже в обучении. Да еще и тактику нашу они видели — второй раз такое провернуть не получится.

— Мы в жопе. — прокомментировал Таран, когда мы собрали всех выживших на построение. — У него полные силы, так еще и сам Герб половины наших стоит.

— Не преувеличивай. — ответил я, прикидывая варианты. — У нас впереди три часа. Если повезет — солнце опустится раньше. Макс, у тебя все готово?

— Если ты на счет сюрпризов — да. Можешь на меня рассчитывать. — довольно проговорил Краснов, который к обороне замка готовился все две недели. И иногда мне честно казалось, что он гений. Весьма изворотливый, очень расчетливый и прижимистый, не слишком физически развитый… а, ну и еще полностью отбитый на всю голову. Большую часть того, что он предложил еще в первый день «учебной войны» мне пришлось зарезать. А то так и до убийства дойти могло. По неосторожности.

— Ваше благородие, разрешите отправляться на подготовку к следующему раунду. — спросил я, подойдя к Строгонову.

— У вас еще два с половиной часа на отдых. — задумчиво проговорил Василий.

— Ну так мы и отдохнем. Там. — ответил я, показав в сторону замка.

— И что ты собираешься делать? — с легким прищуром поинтересовался наставник. — Баррикады будешь возводить?

— Все что понадобится для победы. — ответил я, и Строганов, кровожадно усмехнувшись, кивнул в сторону крепости. — Инженерные войска, за мной.

Мы готовились все три часа, ответственно и скрупулёзно. При этом сама подготовка разделилась на три этапа: образцово показательный, он же отвлекающий, основной-видимый, и скрытный. Учитывая, что мы лишились почти трети всех людей и больше половины всех реальных сил — приходилось туго. Но к моменту, когда заревела сирена — мы были готовы.

— Держимся. — сквозь зубы сказал я, уцепившись за штурмовой щит. — Стоим…

Легко сказать — стоим, особенно если говорить шепотом и услышат тебя максимум три человека, замерших за спиной, но обстоятельства были куда сложнее. А уж противники и вовсе, выдались на славу. Таких можно только пожелать, и в этих словах нет ни капли иронии. Чтобы расти над собой и врагом, а главное — чтобы постоянно идти по краю пропасти поражения.

Герб меня очень удивил в приятном смысле. После звука сирены в окопы прыгнуло семьдесят два человека, а страусы замерли на месте. Остальные просто дожидались за позициями, оставшись вместе с нашими «убитыми» в прошлом раунде. Я от такого благородства не ожидал, хотя это могло быть простой гордостью. Много ли чести победить более слабого противника, да еще и числом его задавить?