Лили не знала ни минуты покоя, но и ни в чем ему не уступала, отлично сознавая, что Томас присматривается к ней, испытывая её характер на прочность.
Как-то в пылу ссоры они разбили практически весь мейсенский столовый сервиз из приданого Лили - повезло только грязным тарелкам, которые прислуга успела убрать на кухню. И всё из-за того, что Томас посчитал её амазонку недостаточно элегантной.
- Дорогая, эта попона больше под стать лошади! Да и то, я бы побоялся насмешек, покрывая ей свою кобылу!
- Мне нравится моя амазонка! А усмешку вызывают ваши бесчисленные кобылы... с театральных подмостков!
- Вы ведете себя, как пьяная уличная торговка, которая, приревновав знакомого кучера, бьет о его голову горшки!
- Горшки? А вот эта супница подойдёт!
От супницы Тейлор ловко увернулся, в отместку запустив тарелку в её любимый пейзаж на стене.
- Вот так надо целиться, дорогая!
- В этот раз я не промахнусь!
Можно только представить, как негодовала миссис Джонсон, убирающая с горничными весь этот тарарам.
- Их обоих нужно на цепи в Бедламе держать! - ворчала себе под нос достойная женщина.- Вот ведь жизнь у людей! Целыми днями грызутся, как кошка с собакой!
Экономка была права только в одном - притирались супруги друг к другу с большим трудом. Слишком многое стояло между ними, чтобы сближение прошло без затруднений. В том числе и маленький Алекс.
Томас практически не интересовался ребенком, очень редко навещая детскую, да и то, когда ему была нужна находящаяся там жена.
У Лили каждый раз сердце уходило в пятки, когда он склонялся над колыбелью. А вдруг муж что-нибудь заметит? Было трудно определить, на кого похож Алекс - глазки малыш имел серые, а в остальном ничем не выделялся из детей такого же возраста, но однажды, к удивлению Лили, муж всё-таки нашел такое отличие.
В тот день нянька пожаловалась ей на непонятную сыпь на животике у ребенка, и обеспокоенная мать как раз разглядывала голенького младенца, когда в детскую принесло Тейлора.
Без особого интереса глянув на гукающего малыша, Том ткнул пальцем в его ножку.
- Надо же... у нашего сына фамильная отметина Мортландов - родинка на бедре в форме листочка клевера. Такая же была у моего отца, есть у Эдди, а мне не досталась, я ведь - младший сын!
Лили удивилась капризам проведения. Она затруднилась бы сказать, есть ли такая же родинка на бедре у Тони - не обращала внимания, но совпадение её озадачило.
В общем, никто бы не назвал жизнь четы Тейлоров особо счастливой, если бы не одно обстоятельство. Было кое-что объединявшее супругов гораздо больше любовных чувств - и Лили, и Томас оказались заядлыми лошадниками. Разговорами о статях любимых скакунов были заполнены все их застольные беседы и долгие вечера. Да, что там - они умудрялись перемолвиться на эту тему, даже укладываясь в постель!
Маркиза проводила в конюшне каждую свободную минуту, и амазонка была её любимым платьем.
В начале лета Лили почувствовала признаки беременности.
Она сказала об этом мужу после завтрака, который вынуждена была прервать. Томас чрезвычайно оживился при этом известии.
- Это дочь! - уверенно заявил он. - Я чувствую..., знаю! Всегда мечтал иметь дочь. Назовём её Маргарет!
- Мне всё равно,- пожала плечами Лили,- надеюсь, это не имя одной из ваших любовниц?
Супруги вышли в сад, так как леди по-прежнему нездоровилось. И сейчас она сидела на скамье в тени большой липы, пытаясь справиться с противным головокружением, а Томас стоял рядом, насмешливо взирая на её позеленевшее от дурноты лицо.
- Мой безропотный ангел, как приятно, что ты столь не ревнивая! Но мои любовницы - это плод твоего распоясавшегося воображения! Не знаю, почему ты развлекаешь себя, приписывая мне несуществующие победы над женщинами, но Маргарет - имя моей тетушки по материнской линии. Леди Маргарет Стейлс забавная и умная старушка, не замужем, да ещё и богата, как восточный халиф! Сделаем ей приятное - может, поделится с нашей дочерью состоянием?
- Неужели вам мало моих денег, и вы задумали поживиться ещё и состоянием старой леди?
- Ах, мой ангел! Вы настоящая волшебница! Всего одна фраза, и я вдруг ощутил себя громилой из подворотни, грабящим дряхлых старушек и малолетних детей - захватывающее чувство!
- Рада доставить вам удовольствие!
Несколько раз за эти месяцы Томас покидал Сеттенфорд, чтобы навестить брата и мать.
Бывал он и в Лондоне, но то ли потому, что визиты были кратковременными, то ли Тейлор, действительно, решил наладить отношения с женой, но в письмах многочисленных кузин Лили не было ни слова сплетен о её скандальном супруге.
Время шло, и к тому времени, когда Томасу пришло предписание вернуться в полк, супруги уже настолько приноровились друг к другу, что Лили даже испытала странное чувство, подумав о перспективе расставания. Ей стало не по себе, и глаза сами по себе наполнились слезами.
И она, наверное, так бы и расплакалась (на радость победившему в их маленькой семейной войне Томасу!), но тот сам пришёл ей на помощь, даже не заподозрив, насколько был близок к цели.
- Кошечка моя! Согласись, что теперь не время показывать свой характер, и для всех будет лучше, если ты вернешься в дом моего брата под опеку матушки!
Что?! Слезы, едва повиснув на ресницах, мгновенно высохли, и Лили угрюмо покосилась на супруга:
- Вновь забираться в гнездо к старым гарпиям и твоего занудного и скупого, словно Шейлок брата? Ни за что! Я уже достаточно взрослая, чтобы водить меня на помочах!
- Но ты не можешь здесь жить одна!
- Это ещё почему? Да я и не одна, со мной миссис Джексон, и ещё куча народа!
- Любовь моя, не притворяйся, что ты меня не понимаешь!
- А я и не притворяюсь! Но и никуда не поеду!
В тот вечер супруги переругались всерьез, но потом всё-таки помирились.
И Лили весьма опечалилась, провожая мужа в дорогу. Не сказать, чтобы она его особо полюбила за это время, относясь к нему по-прежнему с глубочайшим недоверием, но Том был обаятельный плут и всё-таки сумел найти лазейку в её сердце.
И вот, закусив удила, Лили продолжала жить своей обычной жизнью, пытаясь игнорировать сам факт беременности. Но, надо сказать, это получалось плохо. Неизбежный отек ног на последних стадиях беременности привел к тому, что браслет больно врезался в щиколотку, доставляя ей весьма неприятные ощущения.
Иногда в Сеттенфорд наведывался отец. Пару раз его сопровождала и Иннин, но к удивлению Лили, её милая кузина почему-то демонстрировала такую холодность, что от связывающей троюродных сестер привязанности не осталось и следа.
Вспомнив об Иннин, Лили зябко поежилась.
- Быстрее бы родить!
Но до родов оставался ещё минимум месяц, а то и больше.
Подъезжая к дому, леди заметила у порога экипаж, из которого грумы выгружали вещи. Даже мимолетного взгляда на ливреи и то хватило, чтобы сообразить - в гости заявился многоуважаемый деверь.
Надо сказать, что после отъезда Тома из Сеттенфорда, Лили постоянно ожидала этого визита, но герцог почему-то не торопился к мятежной невестке. Из писем, получаемых от кузин, леди знала, что Мортланд всё это время провел в Лондоне, проигнорировав даже осеннюю охоту. Ей многословно писали о скандале, связанном с неясно чьим младенцем, признанном Мортландом своей дочерью. Известия заставили помрачневшую Лили сурово сжать губы.
Она ни на секунду не усомнилась, что речь идет об очередном внебрачном отпрыске её распутника мужа от неизвестной куртизанки. И добрый братец, как всегда улаживал его дела с потаскухами! Где уж ему было интересоваться невесткой? Ни одного письма или ещё какой-либо весточки - ничего! И вот, наконец-то, дошла очередь и до неё! И что, по мнению его светлости, она должна чувствовать себя польщенной?!
Мортланд встретил молодую женщину ещё в дорожном костюме. За его спиной маячила шляпка какой-то сухопарой пожилой женщины в круглых очках. Неодобрительным и мрачным взглядом пронаблюдав, как невестка, охая и кряхтя точно старуха, вылезает из коляски, держась за поясницу, он сухо обронил:
