- Дядюшка,- грустно вздохнула Иннин,- я так виновата перед ним, ведь если бы...

  - Идите,- не стал её слушать Соланж и распахнул дверцу экипажа,- перед вами только две дороги - или вы вернетесь в особняк и попросите прощения у Мортланда, или пройдете несколько шагов вдоль улицы в направлении экипажа Кавендиша. Но в том или ином случае - вы должны это сделать в одиночку, сами!

  Инн неохотно вылезла из экипажа - перед ней возвышались львы балюстрады лестницы парадного подъезда, как и в ту роковую ночь, когда она сделала столь неосмотрительный шаг навстречу герцогу. Инн окинула безразличным взглядом особняк - нет, эта дорога ей уже хорошо знакома. Кроме боли, позора и унижения ничего не ожидает несчастную, решившую проследовать по ней, и она, печально понурившись, направилась в сторону ждущего неподалёку экипажа.

   Идти было страшно, стыдно и невероятно тяжело. Какой пристыженной и раздавленной Иннин возвращалась под крыло этого невероятно благородного человека! Он был достоин гораздо лучшей женщины, чем она. Но ей действительно больше некуда идти!

   Герцог заинтересовано наблюдал из окна за экипажем, в который села любовница.

  Он не мог понять, почему тот не отъезжает, когда и так всё ясно. Иннин выплеснула бессильный гнев, поняла, что давить на него бесполезно, и теперь должна была вернуться в 'Кастл-рок'. Ночь истерик и слез, а завтра утром он приедет за ней, выслушает ещё одну гневную тираду, приласкает, и уже смирившуюся увезет в Вудвилл-лодж, и всё пойдет по-старому. Со временем до дурочки дойдет, что по-иному он просто не мог поступить, и действовал только в интересах дочери. Инн ещё будет благодарить его за то, что он сумел обуздать её материнский эгоизм.

  Когда дверца кареты распахнулась, и любовница вновь ступила на землю, Мортланд насторожился. Неужели она хочет ворваться в дом и устроить новый скандал? Он уже было развернулся, чтобы позвать секретаря и приказать ему, ни под каким видом не пускать настырную истеричку в дом, когда с недоумением заметил, что та проследовала мимо особняка.

  Пришлось все-таки вызвать Уинстона.

  - Проследите, куда направилась только что устроившая скандал дама! - отрывисто приказал он.

   Уинстон холодно кивнул головой и удалился. Мортланд недовольно сморщил нос - конечно же, молодой человек всё слышал и осуждал хозяина за проявленное бессердечие. Надо же было этой юной ослице припереться прямо в дом! Неужели нельзя было выбрать другое место для разговора?!

  Секретарь довольно быстро вернулся.

  - Миссис Грейс села в ожидающую её чуть поодаль карету, и та тронулась с места!

  У Мортланда брови полезли на лоб от неожиданности. Он не мог понять - куда ещё, как не в 'Кастл-рок' могла направиться Иннин?

  - Это был наемный экипаж? - в сомнении осведомился он.

  - Нет, хотя точнее определить затруднюсь, из-за суеты форейторов вокруг дамы, разглядеть герб не удалось.

  Всё это не понравилось герцогу. Его любовница села в какой-то незнакомый экипаж?

  - Найдите мне Бисби,- резко отдал он приказание Уинстону,- и как можно быстрее!

  По мере приближения к экипажу лорда, ноги несчастной француженки ступали всё медленнее и медленнее, как будто к ним привязали по десятифунтовой гире. Иннин была не просто в смятении, её охватила настоящая паника. Как она посмотрит в глаза дядюшки, и разве не сгорит от стыда при виде его благородного лица?

  Променяла любовь достойного человека на жалкую участь блудницы, и теперь возвращается к нему, как побитая собака! Если бы Кавендиш встретил её наказанием, негодованием, но его прямо-таки библейское всепрощение?! Совесть не просто грызла юную женщину изнутри - она парализовала всё тело, и молодая женщина едва переставляла ноги, всей душой желая провалиться сквозь землю. У каждого из нас свой путь в Каноссу!

   Но, не смотря на эту моральную пытку, вскоре она достигла цели. Видимо, предупрежденные заранее форейторы, живо спрыгнули с запяток, и, не дожидаясь, когда кающаяся грешница доползет до дверцы, подхватили под руки и втолкнули её вовнутрь.

  Находящаяся на грани обморока Иннин в смятении расправила дрожащими руками складки юбки, и лишь только потом осмелилась покоситься в сторону.

   Грустно улыбающееся лицо дядюшки оказалось совсем близко. Боль и горячее чувство любви к этому человеку вдруг резкой болью полоснуло по сердцу, и моментально исчезли все глупые сомнения и преграды, разъединявшие их.

  - Дядя, - кинулась она со слезами в его немедля распахнувшиеся объятия,- дядюшка! Если бы вы знали..., только знали, как мне было без вас плохо!

  - Я знаю, знаю, дитя моё!

  Его глуховатый голос привел её в состояние давно забытого блаженства, того самого, которое Иннин испытывала только в далеком детстве, приникая к груди отца. И, жалобно всхлипывая, она, бездумно и невпопад изливала ему душу.

  - Он отнял у меня дочь..., он говорит, что я воровка..., как можно..., это ведь жестоко..., неужели я настолько дурная женщина, что даже не могу жить со своей дочерью?

  - Успокойся, дорогая! - горячая ладонь легла ей на голову, успокаивая и даруя восхитительное чувство защищённости. - Всё в прошлом, не стоит вспоминать и казниться!

  - Но разве можно забыть собственного ребенка?

  - Нет, конечно, нет! Но для начала - давай, всё-таки, кое-что выясним...

  Иннин торопливо кивнула в ответ.

  О, дядюшка ничуть не изменился за время их разлуки - он остался всё таким же уравновешенным и здравомыслящим.

  Но Кавендиш, почему-то не стал ни о чем спрашивать. Наоборот, легонько отстранив её от себя, он покопался во внутреннем кармане сюртука и вытащил оттуда небольшую коробочку. Инн, недоуменно нахмурив лоб, настороженно наблюдала за его манипуляциями, пытаясь осознать их смысл. Но, видимо, неприятности последних дней настолько затуманили её разум, что до Инн дошло, что к чему, только когда крышечка щелкнула, и перед ней в обрамлении бархата предстало изящное кольцо с красиво ограненным продолговатым сапфиром. Дорогое, но неброское - как раз в стиле не любящего показной блеск лорда.

  Её щёки моментально залило краской, и она задохнулась от смущения и стыда. Не в силах отвести взгляд от блистающего острыми сполохами сапфира, она лихорадочно размышляла, что сказать. Между тем, лорд терпеливо ждал, держа перед её носом ладонь с раскрытым футляром. Неизвестно, сколько прошло времени, может, минута, может - две, но карету неожиданно качнуло на повороте и Инн, наконец-то, пришла в себя.

  - Вы, по-прежнему, этого хотите? - испуганно прошептала она.

  - Было бы странно предложить женщине кольцо, не желая жениться! - сдержанно откликнулся лорд.

   И вновь воцарилось молчание, но теперь уже ненадолго.

  - Я недостойна вас,- с жаром воскликнула Инн, чувствуя себя настоящей преступницей,- разве после всего, что произошло, я смогу сделать вас счастливым?

  - Предоставьте вопрос о собственном счастье решать мне,- голос Кавендиша становился всё суше и суше,- от вас же требуется только одно - взять кольцо! Если вы этого не сделаете, я не буду настаивать! Я помню, что произошло в нашу последнюю встречу, повторения мне не пережить!

   И вновь её болезненно укорила совесть, но уже по-другому поводу! Да, как она смеет огорчать такого великодушного человека?! Она, не стоящая даже морщинки на его благородном лбу! И Инн торопливо, дрожащими пальцами стащила перчатку с руки. Но Кавендиш и здесь не стал торопиться. Он небрежно покрутил в руках золотой ободок с синей искоркой.

  - Ты хорошо подумала, дорогая? Может, ты рассчитываешь таким образом отомстить герцогу Мортландскому?

  Инн нервно хмыкнула. Месть Эдвину? Разве можно отомстить камню?!

  - Вряд ли его светлость интересует моя дальнейшая судьба,- хмуро заметила она, и опустила на колени протянутую ладонь,- мы расстались! Но, может, сомнения в моей искренности заставят вас отказаться...