Девушка была в кошмарном состоянии - судя по потекам крови, неизвестный жестоко надругался над её телом, отчего даже привыкшие ко всему вояки и то не выдержали и стыдливо отвели глаза. Но даже не многочисленные синяки и кровоподтеки притягивали к себе ошеломленные взоры присутствующих, а слово 'Франция', нацарапанное ножом на животе девушки неизвестным изувером. Это было настолько гадко, настолько превышало все пределы допустимого, что дружный вопль ярости потряс комнату. Шок продолжался, наверное, минуты три, прежде чем зарыдавшая родственница не кинулась накрывать изуродованное тело простыней, и только тут выяснилось удивительное обстоятельство.

  - Она жива! - закричала дама. - Лекаря, лекаря!

  Полкового врача приволокли полураздетого, да ещё с большого похмелья.

  - При таких ранах и такой потери крови она не может быть жива, - пробормотал тот, досадливо опускаясь на колени, и тут его брови удивленно взлетели,- это Господне чудо! Пульс хоть и нитевидный, но прощупывается - мадемуазель дышит! У неё болевой шок!

   Юная француженка пришла в себя только на третьи сутки страшной горячки, чуть не стоившей ей жизни.

  - Где он? - спросила она свою сиделку, с трудом выговаривая слова.

  - Кто, дитя моё?

  - Этот синеглазый дьявол..., гренадер?

  - Его здесь нет,- добрая женщина попыталась успокоить свою пациентку,- он ушел!

  - Нет,- пробормотала несчастная,- он вечно будет здесь!

  Можно только представить, какие неприятные минуты пережили все обладатели синих глаз, несущие службу во дворце! Но после учиненного жесточайшего допроса, все-таки, стало ясно, что никто из гренадеров Аквитанского полка не причастен к этому беспримерному по жестокости злодейству. Поиски зашли в тупик - не арестовывать же всех синеглазых мужчин многотысячного города! Расследование не дало результатов, хотя на первых порах казалось, что напуганные террором жители города все равно наведут на след неизвестного злоумышленника, но надежды не оправдались - никто ничего не знал! Не было даже намёка, даже самой тоненькой ниточки, дающей представление о дерзком негодяе. А когда близкие несчастной девушки попытались осторожно выведать у неё ещё хоть какие-нибудь подробности о насильнике, то натолкнулись на странное нежелание говорить о происшедшем.

  - Это был дьявол,- неохотно бормотала она, неловко краснея и отводя виноватые глаза, - невероятно красивый и безжалостный! Он говорил, как француз - парижанин!

  Жильберт только недоуменно пожал плечами - зачем французу, пусть даже упорствующему роялисту обряжать свою жертву в британский флаг, да ещё открыто намекать, что подобное насилие будет ждать всю Францию от наглых англичан? Ясно, что действовали какие-то приспешники адмирала Нельсона.

   Оскверненная невеста потеряла для него значительную долю интереса - кому охота есть испачканный в грязи хлеб? Но и отказаться от девушки, которая пострадала от его неспособности защитить её честь, не представлялось возможным. Да и пятьсот тысяч приданого! Такие деньги на дороге не валяются, даже если к ним прилагается обесчещенная девица.

   И едва только девушка сумела встать с постели, её повели под венец. Церемонию она едва выдержала, поэтому о брачной ночи к обоюдной радости новобрачных не могло быть и речи, а через три дня на возвращающегося из порта генерала напали какие-то оборванцы, и тот погиб в перестрелке.

  Лили впадала в отчаяние, глядя на круто вздымающийся живот. Что будет, когда в положенный срок малыш не появится на свет? Какой скандал поднимется в семье?

  И, конечно же, не могли развеять её сплин ни толпы гостей, ни суетящиеся вокруг домочадцы. Лишь звуки фортепьяно, вырывавшиеся из-под её пальцев, выдавали всю степень тоски, обуревавшую будущую мать. Играла она прекрасно, но все-таки Моцарт иногда действовал на нервы леди семейства Тейлоров, не привыкшим особенно задумываться на печальные темы.

  - Лили,- укоряла её свекровь,- что-то уж слишком мрачно..., эти этюды и стансы! Наверное, нужно быть особо влюбленным в музыку, чтобы слушать такое! Сыграй нам что-нибудь веселое - джигу, например, или ирландский рил! Молодежь потанцует...

   Лили морщилась и начинала играть требуемое, но так, как она была по-настоящему талантлива, то даже в этих бездумных легких мелодиях пробивались отголоски настроения их исполнительницы, и танцев как-то не получалось.

  - Что за скверный характер,- жаловалась золовкам тяжело вздыхающая герцогиня,- ни с кем она не может найти общего языка! А вокруг ведь столько приятных в общении ровесниц, настоящих леди!

  Тетки согласно кивали головой.

  - Бедняжка Томас! Он такой душка, светлый и легкий человек, а в жены ему досталась тяжелая и сварливая особа!

  Лили знала об этих разговорах, и кисло соглашалась про себя, что во многом старые гарпии правы. Она на самом деле не смогла сойтись ни с одной, из гостивших в доме свекрови молодых леди.

  Щебет юных девушек о женихах, их тщеславие и самодовольство напоминали ей свои собственные амбициозные мечты, и раздражали неимоверно, как раздражает уродку во время подсунутое под нос зеркало. Говорить же с вышедшими замуж сверстницами было не о чем. Лепетать 'ах, мой Джордж, ах, душка Генри...' при её обстоятельствах нелепо. Обсуждать слуг? Да она едва ли когда обращала на свою горничную даже толику внимания. Говорить об обоях, нарядах, мебели? Не больше двух минут! Книги? Всё давно уже было сказано-пересказано о романах таких авторов, как Ридчарсон, Филдинг, Стерн, Мария Эджуорт, и Фанни Берни, обсуждены все стихи Каупера, Томсона и Томаса Грея. Начинать по второму кругу? Не такая уж она любительница книг!

  Так о чем же вести беседу? Умнее и благоразумнее было помалкивать, и лишь с Мортландом Лили могла, хоть в коей-то степени быть откровенной.

  - В палату лордов не поступал какой-нибудь законопроект, облегчающий процедуру развода?

  - Почему во многих странах имущество супругов раздельно, а у нас им полностью распоряжается супруг, если даже его умственные способности оставляют желать лучшего?

  Подобные вопросы задавала она деверю, когда их никто не слышал, и это были именно те темы, на которые маркиза могла бы говорить часами. Благо, герцог её всегда внимательно выслушивал, хотя никогда не соглашался с точкой зрения невестки.

  Приближалась зима, и близилось время её испытаний. Близкие всё чаще заговаривали с молодой женщиной о скорых родах, и всё чаще она проводила бессонные ночи, сидя в тревоге на кровати и прислушиваясь к движению жизни внутри своего чрева.

  Дитя страсти и любви - этот младенец мог превратить жизнь своей матери в кошмарный мрак нескончаемого позора.

  После того, как Иннин 'вкусила' запретных наслаждений, она постоянно находилась в заведенном состоянии непрерывного беспокойного ожидания. Чтобы она ни делала, чем бы ни занималась, девушка постоянно настороженно прислушивалась, чтобы не пропустить звуков подъезжающего экипажа. Доходило до того, что скрип рессор мерещился ей даже по ночам, и, путаясь в ночной рубашке, она подбегала к окну, чтобы потом разочарованно вернуться назад.

  - Эдвин,- с блаженным придыханием исповедовалась она перед своим единственным другом - статуэткой мадонны,- почему я раньше не замечала, какое это благозвучное имя? Имя древних и могучих королей, на нем отсвет славы, силы, благородства...

  Непроизвольно, как будто в одночасье резко поглупев, Инн начала награждать своего любовника совершенно несвойственными ему чертами характера. И не видела противоречий между этим идеалом и тем, как она относилась к герцогу всего лишь месяц назад, пока он не приохотил её к наслаждениям плоти. Когда недремлющая совесть напоминала ей об этом, девушка живо оправдывалась.

  - Я просто его не знала! И ласки тут совсем не причем! Холодность Эдвина скрывает под собой горячее сердце, а жестокость - вовсе не жестокость, а твердость, свойственная людям его положения. Ведь быть герцогом это такая ответственность - он сам мне говорил! А насилие...,- тут её щеки начинали полыхать стыдом,- я сама виновата! Вела себя столь неразумно. Ведь вокруг Эдвина одни лгуны и прихлебатели, актрисы и падшие женщины, вот он и не верит никому! Но со временем герцог поймёт, что мы ровня, и все-таки женится на мне! Мы обязательно, обязательно будем счастливы!