Впервые за последний час мне захотелось рассмеяться. Кто бы сомневался, что ему все равно?

Сдерживая рвущийся наружу истеричный смех, я вышла на улицу и пошла прочь, не оборачиваясь. В животе от страха образовался неприятный тянущий узел, а во рту все пересохло. Каждый шаг давался с трудом.

У небольшой живой изгороди я свернула с дорожки. И попыталась рассмотреть свое платье сзади. Я до сих пор чувствовала, что между ног до сих пор влажно, а отсутствие нижнего белья не сулило ничего хорошего.

С платьем было все в порядке. В отличии от меня. Чем ближе я подходила к нашему участку, тем сильнее мной завладевал страх.

Ребята сидели в беседке. Все до одного. Увидев их, я остановилась. Сердце подскочило куда-то к горлу и все, что я хотела, так это сбежать. Но шаги за моей спиной не дали мне это сделать. Ни за что в жизни не покажу своих чувств Горячеву. Он никогда не узнает, что моя жизнь рухнула после этой поездки с ним. И я не знала, что мне с этим делать.

Ванька смотрел прямо на меня. И я по инерции попыталась ему улыбнуться. Но не получилось. Лицо вдруг стало словно деревянным и ни одна мышца на нем больше не подчинялась мне.

Я никогда за свои девятнадцать лет никому не врала. И сейчас не смогла бы это сделать.

Увидев мое хмурое, перекошенное страхом лицо, Смоленцев нахмурился. А я поняла, что у меня есть последняя возможность почувствовать на себе теплые руки своего несостоявшегося жениха. Как только он узнает, что я натворила, вряд ли хотя бы еще раз посмотрит в мою сторону.

- Ян! Что случилось? – спросил взволнованно Ванька. – Ты вся бледная и…

А я не смогла посмотреть ему в глаза. Просто шагнула к нему и вцепившись в футболку, уткнулась лицом в его шею, ища спасения в его объятиях.

Знакомый запах, теплые ладони, которые тут же меня обняли и прижали к горячему телу, заставили меня закусить губу. Как я могла так облажаться?

Я не собиралась скрывать правду от Смоленцева. Но и признаваться ему во всем при всех было выше моих сил.

- Это моя вина, – услышала я голос Клима. Он говорил спокойно и расслабленно. – Так что, если хочешь, можешь мне набить морду.

От такого поворота я напряглась. И почувствовала, как плечи Смоленцева стали стальными.

Я не видела лиц парней и присутствующих, но судя по тишине, все с любопытством наблюдали за происходящим. А к этому я была не готова. Мне было достаточно на сегодня унижений.

И вообще какого черта Клим поменял свою позицию? Неужели совесть проснулась?

Яна

- Я тестил свою машину. Смотрел сколько с нее можно выжать на трассе. А твоей подружке стало плохо. До рвоты. Пришлось останавливаться и ждать, когда она избавится от своего завтрака, – это была откровенная ложь из уст Горячева, и я даже не сразу поняла, что он говорит про меня.

- Я же тебя просил! – завелся сразу же Ванька. Он отодвинул меня в сторону и, сжав кулаки, пошел навстречу Климу. – Неужели так трудно понять, что она мне дорога?!

- Я не знал, что она такая пугливая! – Горячев тоже повысил голос.

- Да какая разница? Знал или не знал? Ты мог и без нее тестить свою тачку! Неужели нельзя было просто привезти ее сюда? Без твоих загонов?!

- Я сказал, что можешь набить мне морду из-за своей принцессы. Просто, как бы я ни хотел, я уже ничего не изменю. Разве только могу извиниться!

Слова Горячева звучат для меня неоднозначно. Ведь я знала, что он врет. И извинений его слышать не хотела. Я вообще видеть его не хотела.

Но когда Смоленцев столкнулся с ним нос к носу, когда они сопели один громче другого, и ни один их них не собирался уступать, я замерла. Если бы они в тот момент начали махать кулаками, я бы точно свалилась в обморок. Потому что мое сердце ускорило свой бег из-за обоих парней. Смоленцев не заслуживал предательства со стороны девушки и друга. И выяснять отношения, не зная всей правды, было еще большей подставой. А Горячев заслуживал пару кулаков по лицу, но почему-то я была не готова видеть, как ему раскрасят его аристократический нос.

- Вань, не надо! – я метнулась к своему жениху и осторожно положила ладонь на его плечо. – Со мной уже все в порядке…

Смоленцев словно не слышал меня.

- Вань! Пожалуйста!

Мне пришлось повысить голос, чтобы Смоленцев обратил на меня внимание.

- Сладкая, я его убью, если с тебя хоть один волос упадет!

- Не надо! Просто больше никогда не проси его подвезти меня, а меня сесть к нему в машину. И просто побудь со мной…, – я прижалась к Ваньке, прикрыв глаза и каждой клеткой чувствуя на себе взгляд Горячева. Но это было не важно. Главное, увести Ваньку и не дать им у всех на глазах устроить разборки из-за меня.

Смоленцев сопротивлялся. Ему, видимо, хотелось надрать задницу Климу. Он продолжал сверлить Клима яростным взглядом до тех пор, пока его дыхание не выровнялось. Потом он взял меня за руку и повел к нашему домику. Пока мы шли, никто не произнес ни слова. Но я чувствовала, как горит моя спина. Я была уверена, что Клим провожает нас взглядом вместе со всеми. И не понимала зачем он только что оправдал меня в глазах Ваньки. Испуг? Совесть? Или очередной ход в его игре?

- Ты правда в порядке? – Ванька заглянула мне в глаза, когда мы закрыли дверь в нашу комнату и остались наедине.

Я смогла только кивнуть.

У меня появился шанс рассказать ему правду, но я медлила. Во рту пересохло и подходящие слова словно испарились из моего лексикона.

- Ты такая бледная! Сильно испугалась, сладкая?

Я снова кивнула.

- Клим – идиот! Он безбашенный! Но я правда думал, что если попрошу его, то он с тобой будет вести себя нормально. Прости меня! Я не хотел, чтобы все так получилось! – у Ваньки в глазах и в голосе столько мольбы, что я едва сдерживала слезы.

Это не он должен был просить прощения. Это я так виновата перед ним. Но вместо оправданий, глухо прошептала:

- Все в порядке, Вань! Просто я испугалась. Но горячий душ и вкусный чай приведут меня в чувство.

- Я правда не хотел… Давай ты в душ, а я за чаем с травами и сахаром.

- Это было бы отлично…

Я хотела остаться одна. Не могла смотреть на Смоленцева и слышать, как он просит прощение за то, за что не должен был просить.

Мои надежды на горячую воду не оправдались. Она ничего не смыла, а я ничего не забыла. Терла себя остервенело мочалкой, чтобы избавиться от воспоминаний и больше не чувствовать себя грязной и развратной. Но грязь была в душе. Ее было не смыть. Я закрывала глаза, и снова видела Клима. Как он ласкает меня, как кончает на меня.

Не Ваньку. Не вину перед ним. Не стыд за свой поступок. А этого проклятого заносчивого Клима Горячева. Даже меняла воду с горячей на холодную и обратно, но все равно не могла избавиться от мыслей о кареглазом мерзавце.

А после душа долго стояла в ванной и рассматривала свое тело в большом зеркале. На бедрах и вправду начали проявляться синяки, как подтверждение тому, что это не сон.

Клим не лишил меня девственности. Клим придумал лживую историю с превышением скорости. Не знаю какие у него мотивы и что он задумал, но это был мой шанс. Я не хотела расставаться с Ванькой. Не могла его предать сейчас. Не могла сделать ему больно. Глядя себе в глаза, поклялась, что больше не допущу такого промаха. Что забуду эту поездку и Клима вместе с ней.

Поэтому, когда вышла из душа, я была настроена на то, что я все исправлю и никогда не позволю Смоленцеву сомневаться во мне.

Ваньки в комнате не было, но зато был чай. Горячий, сладкий, травяной. Я пила его с удовольствием, ощущая, как во мне появляются силы и уверенность в себе. И я даже смогла беззаботно улыбнуться Смоленцеву, когда он вернулся.

- Ну вот, хоть румянец появился на щеках.

- Благодаря тебе. Спасибо за чай.

Ванька подошел ко мне и положил руки на талию.

- Ты красивая очень…

- Поцелуй меня…

Смоленцева не нужно было просить дважды.

Его губы, такие знакомые, родные, накрыли мои в нежном поцелуе. Его язык лениво ласкал мои губы. Руки скользили по телу, а я замерла в ожидании крышесносных ощущений.