А еще я не знала, как быть с Ванькой. Мне следовало все ему рассказать. Он бы меня понял и навалял этому Горячеву по самое не хочу, но я не решилась. Не потому что струсила. Потому что знала, что Смоленцев очень дорожит дружбой с Климом. А я могу справиться с его другом сама. Ведь он просто самый обычный зажравшийся мажор, которого хоть и сложно, но можно поставить на место.

По сути между нами ничего не произошло. Просто он нагрубил девушке своего друга. Я была уверена, что не нравлюсь ему и именно поэтому он пытается разругать нас со Смоленцевым. Но у него точно ничего не получится. Я не позволила бы.

Когда вернулся Ванька, я немного отдышалась и была уже не такой бледной и растерянной. А его теплые крепкие объятия вселили в меня уверенность, что я делаю все правильно, не понимая, что мое молчание оказалось еще одним шагом к пропасти.

Ванька был заботлив и внимателен ко мне, но настроение было испорчено бесповоротно. Мне не хотелось находиться в компании, где был Клим. Я знала, что ни в чем не виновата, но когда пересекалась с ним взглядами, ощущение, что я себя оправдываю было слишком сильным. Поэтому чем дальше был Горячев, тем спокойнее была я.

Ванька мою тягу к одиночеству понимал и не рвался к своим друзьям. Мы слишком мало времени проводили вместе, и сегодняшняя вылазка на природу была как нельзя кстати. У нас, наконец-то, появилась возможность уделить друг другу внимание.

С самого утра, отказавшись от завтрака, Смоленцев утащил меня на прогулку в находящийся рядом парк. Вьющиеся тропинки, выложенные кирпичом, неожиданно встречающиеся островки со столиками и скамейками для отдыха, пару фонтанов и невообразимое количество зелени. Здесь было красиво, тихо и спокойно. Мы много разговаривали, смеялись, и, конечно, целовались. Много, неторопливо и слишком сладко. Настолько, что я и думать забыла про Горячева.

До тех пор, пока мы не вернулись к обеду.

В беседке собралась вся наша компания, в том числе и Клим. Он молча намазывал майонез на хлеб и передавал его счастливой Смирновой, которая с энтузиазмом делала бутерброды со шпротами. Я была, если честно, в шоке. Что бы Смирнова и бутерброды со шпротами? Кажется, она основательно подвисла на Горячеве.

Я не понимала, что они все в нем находят. Не спорю, красив. Но ведь у него на лбу написано, что он наглый, эгоистичный и беспринципный мерзавец. От таких нужно держаться подальше! Хотя кого я пытаюсь осуждать? Я сама не понимала, что происходит со мной, когда этот жеребец рядом. Чего уж там говорить о других?

Общими усилиями мы накрыли очень даже неплохой обед. Мясо и алкоголь оставили на вечер. А сейчас довольствовались всем тем, что привезли из дома или купили в магазине.

Я не смотрела на Клима. Запретила себе делать это. Но чувствовала его взгляд на себе. И предательски краснела. Мне казалось, что все видят, как он на меня смотрит. Видят и молчат. И от этого становилось еще гаже на душе.

Как только мы наелись с Ванькой, то сразу ушли в комнату, где, недолго думая, завалились спать. Мы мало спали прошлой ночью, вдоволь надышались свежего воздуха, перенасытились кислородом, поэтому в сон тянуло с огромной силой. Смоленцев даже не стал приставать ко мне. Просто обнял меня сзади, зарылся носом в мои волосы и тут же засопел. В его руках мне было спокойно и уютно. И сон тоже мгновенно сморил и меня.

Яна

Проснулись мы ближе к вечеру.

Ребята в беседке уже разожгли огонь в мангале, девочки готовили овощи, Плут насаживал мясо на шампуры, а Мотя рядом бренчал на гитаре что-то грустное и заунывное, но, несмотря на это, все лениво посмеивались над ним.

Горячева в беседке не было. И я даже обрадовалась. Так хотелось, чтобы у него возникли неотложные дела в городе, и он просто уехал. Но моим мечтам было не суждено сбыться.

Клим нарисовался через несколько минут. Пришел, держась за ручку с Ленкой. И мне бы радоваться, что он переключил внимание на мою подружку, но в груди вдруг заскребло какое-то противное чувство. Наверное, все-таки мне было жалко Смирнову. Она может и ветреная, но совсем не заслуживала потребительского отношения к себе.

Ванька начал сразу налегать на алкоголь. Здесь пили все, кроме меня и Клима. Кто-то пиво, кто-то вино, а Смоленцев даже намешал себе виски с колой.

- Жаркий страстный секс мне все равно не светит, так что, сладкая, будешь слушать мой пьяный храп, – шепнул Ванька, размешивая лед в своем стакане.

Если честно, мне было немного страшно оставаться со Смоленцевым наедине ночью. Что трезвый, что пьяный, он меня пугал, но я решила не нагнетать ситуацию и действовать по обстоятельствам.

Наевшись вдоволь мяса, я позвала Смоленцева к озеру, но он отказался. Его глаза уже влажно блестели, а щеки алели румянцем. Ему было хорошо в компании друзей. А я хотела сбежать оттуда. Противно было смотреть, как Ленка, сидящая рядом с Климом, царапала его бедро, а уже хорошо подвыпившая Агата готова была выцарапать за это глаза Ленке. Вечеринка намечалась та еще. Но участия в ней я принимать не хотела.

Поэтому сбежала к озеру и пробродила там до самого заката. Пляж был песчаный и немноголюдный. А вечер немного грустный. Мне хотелось к Смоленцеву и его друзьям. Но приходилось выбирать меньшее из двух зол.

Последнее обещание Горячева засело в моей голове, и я не могла забыть эти слова. Прокручивала их раз за разом. Почему-то от этого было и сладостно, и горестно. А еще стыдно. Перед Смоленцевым. Как будто я все-таки виновата.

На нашу территорию я вернулась, когда на улице начало темнеть. Вечеринка была в самом разгаре.

Парни сидели за столом и что-то слишком эмоционально обсуждали. Судя по обрывкам фраз это, как всегда, были гонки. А девчонки выплясывали рядом под медленный, но неплохо качающий трек. Даже Агата и Ленка нашли общий язык и мило друг другу улыбались. Ну, что сказать? Полная идиллия…

Я медленно вышла из тени.

-Оооо! Пропажа нашлась! – сразу же закричала Смирнова, и буквально все посмотрели на меня.

- Мы думали, ты утонула, – захихикала Агата.

- Не смешная шутка, – бросила я ей в ответ. Препираться с ней не было сил и желания. Тем более все были навеселе. И вряд ли бы меня кто услышал.

Смоленцев резко подскочил и направился в мою сторону. Его изрядно штормило. Пока меня не было, он успел налакаться. И пока он добирался до меня, ему дважды пришлось ловить равновесие.

Я никогда не видела Смоленцева пьяным. И сейчас мне было немного боязно. Но он всего лишь прижал меня к себе и довольно отчетливо отчеканил:

- Ты чего телефон не взяла с собой? Я тут нервничал, наверное!

- Все в порядке! Я просто гуляла!

От Ваньки несло алкоголем вперемешку с его туалетной водой. Запах не отталкивающий, но меня почему-то замутило.

- Я в хлам, сладкая, – обреченно промямлил Ванька и уткнулся в мою шею, – и мне лучше сесть!

Моего жениха неожиданно потянуло в сторону, и он потащил меня за собой. Мы бы с ним упали, если бы не рядом сидящий Плут, который молниеносно вскочил со своего места и бросился наперерез Ваньке. Он просто спас нас от падения.

-Воу, воу, дружище, – пробасил Плут, – давай-ка я тебя провожу до постельки.

- Я не хочу спать, – отказался Ванька, хотя сам одной рукой держался за друга, а второй за меня.

- Пойдем, Вань! Я тоже пойду с тобой! – мне хотелось уйти оттуда.

Все смотрели на нас, и, хотя я была трезвой и понимала, что творю, мне почему-то было неловко. И я знала почему, но боялась себе признаться. Боялась даже допустить мысль, что мне важно, что о нас подумает Клим. Поэтому, когда Ванька пристально посмотрел на меня осоловелыми глазами и все же согласился уйти, я немного расслабилась.

Плут помог мне дотащить Смоленцева до номера, и даже раздеть.

- Сладкая, не обижайся на меня! Я всего чуть-чуть выпил, просто как-то часто…, – Смоленцев пытался даже извиниться.

Я на него не злилась. Скорее всего, если бы не Клим, я, может быть, тоже позволила бы себе немного вина и танцев с девочками. А вместо этого мне хотелось уехать куда-нибудь подальше от этого места и провести время со Смоленцевым.