Во рту было гадко. Голова слава богу не болела, но все равно была тяжелой и пустой одновременно. В груди ныло, и я никак не мог заставить себя встать до тех пор, пока не понял, что я чертовски переживал за Ваниль. Мне нужно было ее увидеть. Или услышать. Мне нужно было знать, что с ней все в порядке.

Я никогда так быстро не собирался. И никогда себя так не ругал. Я просто идиот. Мне нужно было забрать ее, как я и хотел. И плевать на то, что я разрушил бы ее брак, жизнь. Плевать на то, что я не мог дать ей то, что хотят все недотроги мира. Но она была бы в безопасности. Нет, я, конечно, преувеличивал, что Смоленцев ее убил бы. Думаю, он не поднял на нее руку. Но скандал бы закатил грандиознейший. А недотрога не заслужила расхлебывать все это в одиночку.

Судя по тому, что Смоленцев не звонил мне, обман не раскрылся. Я очень надеялся, что у них ничего не было. Поэтому гнал к квартире Ваньки, как сумасшедший. И звонил в звонок, словно рядом пожар.

Рассказать все ему. Забрать Ваниль. Защитить ее. Меня просто тянуло к ней. Я не знал как, но знал, что в тот момент поступлю правильно. Сердце стучало оглушительно, пока ждал, когда мне откроют.

Это был Ванька. Немного помятый, но довольный.

– Ты чего так рано?

- Боялся опоздать, – и я нисколько не врал.

- Проходи. Башка трещит, – Ванька пошел вперед, а я скинул обувь и двинулся за ним. – Нахера мы так налакались? Но я сейчас под холодный душ и буду как огурец. Нам на турбазу к одиннадцати, так что успеем.

Я его не слушал. Шел за ним и искал Ваниль. Ее не было. Зато в просторной студии Смоленцева хорошо была видна огромная двуспальная кровать. С белыми простынями. И красными каплями на ней.

Я застыл не в силах пошевелиться. У меня отключились все чувства, кроме зрения. Я смотрел на кровать и понимал, что все-таки секс у четы Смоленцевых был. И видимо недотрога даже сумела обвести моего друга вокруг пальца.

Я не сразу расслышал, что Смоленцев мне что-то говорит.

- Что?

- Говорю, хорош пялиться и завидовать, – он выпятил грудь колесом и даже не пошевелил пальцем, чтобы спрятать следы хорошо проведенной ночи. Да и зачем?

Ведь этой ночью сбылась еще одна его мечта!

Я отвернулся. Ощущение, что я нахожусь не в то время и не в том месте усиливалось. Впервые в жизни я о ком-то переживал. Да что уж там? Я думал с ума сойду, если не услышу ее голос.

Просто какой-то гребаный голос!

А мои переживания оказались никому не нужны.

Таким идиотом, как в тот момент я себя не чувствовал никогда. И мне бы уйти и оставить все, как есть, но Ваниль выбрала удачный момент, выйдя из ванной в одном полотенце. И своим появлением затормозила меня.

Мы уставились друг на друга, не моргая. Она маленькая, дрожащая и чертовски напуганная. А я невероятно злой. Настолько, что не мог отвести от нее взгляд. Злился, а сам любовался ее стройными ногами, выглядывающими из-под короткого полотенца. Молчание затягивалось, и Смоленцев начал подозрительно поглядывать на нас. На меня, на Ваниль, снова на меня.

- Может ты оденешься? – немного грубовато предложил Ванька Ванили.

Она тут же стыдливо покраснела и молниеносно сорвалась с места, снова убежав в ванную.

Я бы убил своего друга, если бы он так пялился на мою жену. Размазал бы стенке. А Смоленцев лишь еще больше выпятил грудь. Он гордился своей верной женой, уверенный в том, что я тоже не позволю себе прикоснуться к его собственности, даже если буду очень хотеть.

Ну и дурак. Я уже это сделал.

- Кофе, чай, на кухне все что, твоей душе угодно. В шкафу есть даже коньяк, — сообщил Смоленцев и схватив огромное полотенце со стула, направился к Яне.

Он и вправду дебил. Неужели он думал, что я буду сидеть и спокойно распивать чаи, когда он за стенкой трахает Ваниль?

Это не про меня история. Но зачем-то утвердительно кивнул.

И как только Ванька исчез за дверью, я тут же направился к выходу.

Еще один хлопок дверью заставил меня обернуться.

Ваниль.

В бриджах и светлой майке, с влажными распущенными волосами. И со слезами в глазах. Словно по щелчку я в два шага оказался рядом с ней. Я стоял так близко, что чувствовал ягодный аромат геля. А она и вправду готова была разрыдаться.

- Не надо, Клим, – прошептала она, судорожно хватая воздух. – Прошу тебя… Уходи… Не делай еще хуже…

В ее глазах, кроме слез, было столько мольбы, что не поверить в искренность ее слов было очень сложно. В глубине души я хотел, чтобы все было по-другому. Не знал как, но точно не так.

По щеке Ванили скатилась одинокая слеза, и я не выдержал и прикоснулся к ней, стирая мокрый след с ее лица. Ваниль тут же испуганно перехватила мою руку. На ее ладони от мизинца вниз красовался свежий довольно глубокий порез. Который, я уверен, появился этой ночью. Так Ваниль воспользовалась ситуацией и все-таки решила сохранить свой брак с моим другом.

И я уже тысячи раз убеждался, что она выбрала Смоленцева, что она за него держится руками и ногами, и что я в ее жизни лишь неприятный эпизод, но почему-то впервые в жизни не хотел верить, что я остался в стороне. На краю дороги.

- Уходи, Клим…

- Да не вопрос, Ваниль… Будь счастлива с ним…

Мой голос даже не дрогнул, хотя внутри вдруг все заболело и начало разваливаться на части.

Бред какой-то. Словно меня кто-то отравил. Но я четко осознавал, что больше выбирать она не будет. Ее выбор уже четко зафиксирован на четырнадцатой странице паспорта. И тут уже ничего не попишешь. Да и какой выбор? Я ведь толком ей ничего и не предлагал. Так рваные мысли в голове, которые рвали меня самого изнутри.

Я хотел ее поцеловать. Просто так. На прощание. Но не ушел бы тогда. Наверное, начал бы уговаривать уйти со мной, заведомо зная, что меня снова ждет провал. А до это я еще не докатился.

Заглянув еще раз в заплаканные глаза, я развернулся. Ноги стали тяжелыми и каждый шаг давался с трудом.

Я даже толком и не помнил, как ушел, сел за руль и поехал.

Последние две недели были для меня словно цунами. Они разрушили меня. Вся моя жизнь пошла кувырком. Я очень хотел все вернуть. Чтобы было все как прежде. Понятно и предсказуемо. Но не мог найти эпицентр этой стихии. Не знал, что со мной происходит и какого хера Ваниль в моей башке даже тогда, когда я решил, что со Смоленцевым ей будет лучше и отпустил. На все четыре стороны.

Я может и эгоистичный, и бесчувственный, но точно знал, что Ваниль ничего хорошего со мной не ждет. И я бы сделал ее своей игрушкой на неделю, может на месяц, будь она свободной. А здесь столько отягощающих, что самым правильным было послать ее лесом.

И я ведь это сделал, но почему-то возвращался и возвращался мыслями к ней, вспоминая, насколько сладкие ее губы и насколько возбуждающие ее стоны.

Я ехал и ехал. Парни из известной группы скрашивали мою поездку до тех пор, пока я не выучил эти гребаные слова наизусть. Пока они не въелись мне под кожу. Пока я не поверил, что действительно найду намного лучше. Найду совсем другую, не похожую на нее. Но это при условии, что она и ее муж не будут маячить перед глазами.

После пяти часов поездки ломило все кости. Незнакомая мне Самара встретила меня дождем и ветром. И, наконец-то, правильно принятым решением.

Я сидел в машине на незнакомой улице. За окном было пасмурно, дождливо. Уже кое-где загорались редкие фонари и неоновые вывески. Внутри меня было пусто. Так пусто, что хотелось выть. Но вместо этого я взял телефон и набрал номер абонента, звонки которого я так упорно игнорировал последние два дня.

- Я согласен.

- Условия?

- Я должен улететь прямо сегодня.

- Где ты?

- В Самаре.

Отец начал материться, но все же сдержал себя и просто продолжил:

- Езжай в аэропорт. Я все организую.

Вот так легко и просто. Не то, что эта морока с девчонкой лучшего друга.

Один звонок, и ты в Европе. А там действительно можно найти намного лучше…

Яна