А я все так же сидела. Только теперь меня обнимал пьяный Смоленцев.

- Прости, прости… Прости…, – он едва выговаривал слова.

А мне было страшно. И больно.

Больно от того, что я готова была бежать за Горячевым. Наплевать на все и всех, и бежать. И снова предложить себя, зная наперед, что он откажется.

А страшно от того, что я только в тот момент поняла, что я не любила своего мужа.

Но исправить уже ничего не могла.

Клим

Давай мы с тобой сыграем в прятки,

И я тебя искать не буду.

Я найду себе намного лучше,

Я найду себе совсем другую.

Нет. Не десять и не сто.

Наверное, тысячу раз. Да, тысячу раз, словно в каком-то бреду, я повторял слова всем известной песни, обещая себе найти намного лучше, чем у Смоленцева. Найти совсем другую. Слушал и слушал ее на повторе, пока меня не начало от нее тошнить.

Я гнал по трассе уже третий час и повторял эти слова, как мантру, но не помогало. Руки судорожно продолжали цепляться за руль, словно он – спасательный круг. А из головы ни под каким предлогом не выходил образ обнаженной Ванили в моей машине, сменяющийся поочередно на ее образ в белом платье. Я наивно надеялся, что чем дальше я буду от нее и от этого города, тем легче мне будет. Но увы. Становилось только хуже.

Я не помнил в какой момент эта недотрога связала меня по рукам и ногам. Так, что я только и думал о ней. О ее невозможно сладких губах.

Может, когда приезжала на гонки и демонстративно воротила от меня нос? Или когда с бешеной страстью отвечала на мой поцелуй на мосту?

Как бы там ни было, а я завис на Ванили.

Я даже не понял, когда и как. Мне же всегда и на все было срать. А тут только она в голове. Она и мой неугомонный папаша. Двое людей, которые сумели присосаться ко мне и выпить всю мою кровь. И я это им позволял. Совсем на меня не похоже.

Ваниль. Она же совсем не в моем вкусе.

Это мечта Смоленцева. Он всегда говорил, что женится на милой наивной девственнице, которая кроме него ничего и никого не будет замечать. И у него будет идеальная жена. И семья у него будет идеальная.

И ведь у него все получилось бы. Если бы не я. Который нагло ворвался в жизнь его милой наивной девственницы и немного подпортил его будущую идеальную жизнь.

Я не скрывал, от себя точно, что хотел Ваниль. Мне бы ее прижать к кровати, распластать так, чтобы почувствовать каждый сантиметр ее гибкого тела и драть ее до потери пульса. Чтобы она кричала и царапалась. Мне бы хватило одной ночи. Одной ночи, чтобы вытрахать ее из своей головы. Большего мне с ней не нужно. Ну, не представлял я себя в роли верного и заботливого парня, вроде Смоленцева. Не мог я дать Ванили того, что давал ей Ванька. Отношения это не для меня. Ну, и Смоленцев – мой друг. И спать за его спиной с его девчонкой как-то не по-пацански.

Поэтому я ни хрена не знал, как так получилось, что Ваниль оказалась в моей машине обнаженной, да еще и на моем члене. В какой момент я отпустил себя и наплевал на все?

То, что меня влечет к недотроге, я понял сразу. А после поцелуя на мосту потерял контроль. Да, именно тогда. После него я хотел ее увидеть, заглянуть в ее глаза, а она, как назло, больше не появлялась на автобане.

Меня это так бесило. Или ожидание бесило. Очень хотелось с кем-нибудь сцепиться и выпустить пар. Ни секс, ни алкоголь не помогали. Трахаться с кем попало не хотелось, а спиртное, даже самое крепкое, шло словно вода.

Судьба меня любит. Она исполнила мое желание. Правда, не то, но все же.

Я закусился с отцом. И моя жизнь превратилась в ад. Он во что бы то ни стало решил отправить меня в Европу – руководить его компанией. Пригорело у него в одном месте.

Естественно его желание встало у меня поперек горла. Мне было неинтересно. У меня был уже свой бизнес и другого мне не хотелось.

Мы ругались каждый день. Крики стояли такие, что кажется крыша у нашего особняка поднималась до небес. Весь обслуживающий персонал прятался по углам, а очередная папина длинноногая зая перестала не то, что мне глазки строить. Она вообще избегала меня. Ей же лучше. Я так был зол на отца, что мог натворить дел с его моделькой. Там бы, где встретил. Не добравшись до постели.

И пока я злился на весь мир, отец не терял времени. Просто взял и выставил мое детище на торги, счета заблокировал, не оставив мне выбора. В тот вечер я оказался под окнами у Ванили.

Я не знал, зачем я приехал туда и что там искал. Я не знал, где ее окно, дома ли она, видит ли меня, но уезжать оттуда не хотелось. Как будто там было спокойнее. Уверен, что Ваниль вряд ли бы я встретил, и слава богу. Ведь я даже не знал, что ей сказать. Как объяснить свое присутствие в ее дворе?

Ваниль не появлялась. Не знала, что я рядом. Поэтому и не вышла. Ни в тот вечер, ни на следующий. А мне было по кайфу. После ссор с отцом я ехал к ней и просто сидел в машине. Знание того, что где-то здесь Ваниль, успокаивало меня. Настолько, что я просто на автомате ехал к ее дому.

Приглашение Смоленцева на мальчишник привело меня в чувство. Я бесцельно сидел по ночам у дома девушки, которая со дня на день станет женой моего друга. Если кому рассказать, меня бы явно сочли не здоровым.

На мальчишнике все было, как всегда. Виски, кола и королевы танцпола. Смоленцев вел себя очень прилично, и в один момент мне показалось, что он и вправду изменился. Хотя раньше не пропускал ни одной юбки. Он был помешан на сексе. Но видимо маячившая перед глазами мечта направила его на праведный путь. И это тоже меня злило. Особенно, когда он созванивался с Ванилью. И говорил ей, что скучает и любит. Хотелось врезать ему. Сильно, чтоб до крови разбить лицо. А еще забрать у него Ваниль себе. И снова все по кругу.

Кроме одной ночи я больше ничего не мог ей дать. Если я не пойду на поклон к отцу, то останусь без трусов и даже не смогу на завтрак молока купить. И для отношений я не создан. Я буду с ней. Месяц, может два. И то только потому, что это Ваниль. А потом брошу. А Смоленцев вон какой павлин. Верный, при деньгах, о своем бизнесе поговаривает. Так что ей будет лучше с ним. Ведь он не только завидный жених – у них чувства. Настоящие, взаимные.

В тот день был последний мой разговор с отцом. Он поставил мне условие. Либо я до понедельника соглашаюсь на его предложение, либо я гол как сокол. Мы чуть не подрались. И я сбежал, боясь, что могу придушить собственного отца. Настроение было на нуле. И еще этот дождь. Холодный и затяжной. В общем, я даже не помню, как снова оказался у дома Ванили и точно не ожидал, что она окажется во дворе. А тем более в моей машине. Промокшая, дрожащая от холода, с длинными оголенными ногами. В своей дурацкой пижаме с котиками и так близко, что я чувствовал ее неповторимый аромат даже на расстоянии…

Мне снесло голову окончательно. Я бы ни за что не остановился. А после того, как она оказалась в моих руках, как дрожала от удовольствия и тихо хрипло постанывала в мой рот, мне стало наплевать абсолютно на все. На то, что это, скорее всего, первый раз у Ванили, на то, что она – невеста и будущая жена моего друга. И если это первый раз, то он явно не должен был произойти так, как произошел. Плевать на все.

Ваниль дрожала в моих руках. И меня потряхивало вместе с ней. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Захватывающе, волнительно, страстно и немного страшно. Словно это мой первый раз. Хотя так и было. Девственницы мне не попадались.

А потом словно ушат холодной воды. И ее горькие слезы. Она всхлипывала так, что я проклинал себя. Но не жалел. И даже в какую-то минуту хотел предложить ей бросить все и остаться со мной. Я ничего не мог ей дать, и не был уверен даже в завтрашнем дне, но секс у нас был охренительный.

Когда Ваниль ушла, я еще долго колесил по городу.

Меня разрывало от противоречивых чувств, желаний, эмоций.

Я просто не знал, что делать с отцом. И что делать с Ванилью?