«Бедняга Росетт расстроится, когда узнает, что ему нужно снова уезжать, – подумал Сент-Лайон, дружески взяв Росетта под руку и направляясь с ним в главный зал. – Пожалуй, не стоит говорить ему об этом до завтра».

– А скажите-ка мне, Росетт, имеются ли здесь в придорожных тавернах девицы, достойные того – как бы это сказать поделикатнее, – чтобы обслуживать лиц, занимающих высокое положение?

Росетт, который был в полном восторге от того, что его изысканный партнер спрашивает его мнения относительно деревенских прелестниц, поспешил развить эту тему во всех подробностях.

Монастырь Сент-Брайд,

осень 1794 года

Дэнд Росс присел на корточки и, опершись руками о колени, разглядывал разбитую физиономию Дугласа, потом, одобрительно присвистнув, сказал:

– Любопытно было бы узнать, что мог сделать такой благородный парень, как Дуг, чтобы вызвать гнев вечно недовольного Джона Гласса?

Прежде чем выплюнуть на пол конюшни сгусток крови, Дуг попробовал шевельнуть челюстью.

– Не будь идиотом, Дэнд.

– Не сотрешь ли кровь с лица, Дуг? При ее виде у меня в желудке все переворачивается, – сказал Дэнд, вынимая из кармана ветхий носовой платок. Он бросил его приятелю, и тот утер рот. Ущерб, причиненный физиономии, был не так велик, как казалось на первый взгляд. Конечно, ему придется некоторое время щеголять подбитым глазом и распухшей губой, но рана была неглубокой, и все зубы были целы. – За что он тебя так отделал, Дуглас?

– Джон услышал, как мы с Рэмом разговаривали о братстве розы. Он тоже захотел дать клятву.

Удивленный, Дэнд скорчил комичную гримасу.

– Ты имеешь в виду это представление в саду, которое устроили в прошлом месяце? Когда ты заставил каждого из нас проколоть большой палец розовым шипом, а потом мы взялись за руки, окропили друг друга своей кровью и поклялись в вечной верности друг другу? И тебя избили из-за этой чепухи?

– Для меня это не чепуха, Дэнд, – спокойно сказал Дуг, глядя на него напряженным взглядом. – Для Рэма тоже. И для Кита.

– Ладно, Дуг, – наконец сказал Дэнд. – Но почему ты не позволил ему произнести слова клятвы? Ведь это всего лишь слова. А ты мог бы избежать драки.

Дуг поморгал.

– Это не просто слова, Дэнд. Как ты этого не понимаешь? Это обещание. Это клятва. В своем роде... священная клятва. Мне не хотелось обесценить ее, позволив Джону Глассу превратить в посмешище. Он не станет умирать ради тебя. Он не станет умирать ради кого бы то ни было. Если бы я позволил ему дать клятву, это обесценило бы ее для всех нас. Разве ты не видишь? Она утратила бы свое значение. Ты хоть к чему-нибудь относишься серьезно, Дэнд?

– Все равно это просто слова, Дуг. Они не стоят того, чтобы из-за них драться.

– Ты хочешь сказать, что не поступил бы так же, как я?

Дэнд рассмеялся.

– Нет, Дуг, не поступил бы.

– В таком случае мне жаль тебя, Дэнд Росс. Мне искренне жаль тебя, – сказал расстроенный Дуглас, направляясь к выходу из конюшни. Но на пороге он остановился и сказал: – Я люблю тебя, Дэнд, но мне за тебя страшно.

– Не больше, чем мне за тебя, – прошептал Дэнд и, вскочив на ноги, последовал за ним.

Калхолланд-сквер, Мейфэр,

28 июля 1806 года

– Мэм? – окликнула Шарлотту Лизетта, заглядывая в дверь спальни и возвращая к действительности хозяйку, размечтавшуюся о том, как целует ее Дэнд, признавая себя ее верным рабом. Шарлотта виновато бросила цветок желтой розы, который вертела в пальцах, и повернулась.

– В чем дело, Лизетта?

– Внизу ждет леди Уэлтон. Она просит уделить ей несколько минут.

– Леди Уэлтон? – обрадовалась Шарлотта. Она уже много дней ничего не слышала о своей бывшей благодетельнице и даже начала беспокоиться, не случилось ли чего-нибудь в семействе Уэлтонов, но решила, что, возможно, один из мальчиков устроил скандал или Мэгги вернулась раньше времени из заграничной поездки со своим молодым мужем. – Немедленно проводи ее в гостиную и предложи прохладительные напитки. Скажи ей, что я спущусь через минуту.

Шарлотта в радостном предвкушении встречи пригладила щеткой короткие кудряшки, надела на шею бархотку и поспешила вниз. Она вошла в гостиную, приветливо протягивая руки гостье.

– Леди Уэлтон! Как я рада видеть вас!

Почтенная дама, одетая значительно проще, поднялась, неловко взяла протянутые руки Шарлотты в свои и крепко пожала их, окидывая ее пристальным взглядом с макушки красиво причесанной головки до изящных лайковых туфелек, выглядывающих из-под подола ее белого, украшенного вышивкой домашнего платья.

– Ты совсем не выглядишь обесчещенной голубкой, – пробормотала леди Уэлтон.

– Не выгляжу чем? – переспросила Шарлотта, радость которой сразу же погасла. Ей не следовало удивляться. По правде говоря, ей следовало бы давно понять, что долгое отсутствие леди Уэлтон не могло объясняться никаким возмутительным поступком одного из отпрысков семейства Уэлтонов. Вероятно, где-то в глубине души она это знала.

Взгляд леди Уэлтон скользнул по комнате, как будто отыскивая признаки происходящих здесь вакханалий. Потом с какой-то брезгливостью, которой Шарлотта раньше никогда у нее не замечала, она осторожно пристроила свой округлый зад на краешке дивана и окинула Шарлотту озадаченным и печальным взглядом.

– Ты это знаешь, Лотти. Это означает... доступная женщина.

Шарлотта рассмеялась бы, если бы ее бывшая благодетельница не была столь явно расстроена. Слава Богу, в этот момент вошла Лизетта с подносом в руках. Поставив на столик перед Шарлоттой кувшин охлажденного лимонада и стаканы, она присела в книксене и ушла. Шарлотта с благодарностью воспользовалась этим моментом передышки, чтобы приготовиться к допросу. Если судить по словам, сказанным леди Уэлтон в самом начале разговора, эта встреча могла оказаться мучительной.

Баронесса Уэлтон пришла с какой-то определенной целью. Что это была за цель, пока было трудно сказать, но Шарлотте она ничего хорошего не сулила. Однако для особы, которую они с Дэндом Россом общими усилиями создали, для многообещающей распутницы, которая проникнет в замок Сент-Лайона, чтобы выкрасть письмо, несомненно, этот визит можно было назвать победой. Так она и должна относиться к этой ситуации.

Плохо только, что сердце почему-то не позволяло ей радоваться этому триумфу.

– А как выглядит доступная женщина? – спросила она, наливая рюмочку ликера.

Леди Уэлтон, забыв на мгновение о своей миссии, задумчиво прищурилась.

– Распущенная. Неряшливая. Возбужденная и... отвратительно жадная.

– Боже милосердный! – пробормотала Шарлотта. – Ну что ж, возможно, я такая.

– Надеюсь, нет, – сказала леди Уэлтон.

– Почему же? – удивилась Шарлотта.

– Потому что в противном случае это означает, что ты вступила в эту греховную связь не по причине страсти, а из-за... денег. – Последнее слово леди Уэлтон произнесла так, словно оно оскверняло ее рот.

– Значит, другого выбора у меня нет? – Шарлотта пыталась говорить без обиняков, однако леди Уэлтон, в голубых глазах которой отражалось страдание, была ей слишком дорога, и она не могла полностью скрыть от нее собственную боль.

– Нет, – сказала леДи Уэлтон и протянула ей руку. Даже не подумав о том, что бессердечная проститутка и внимания не обратила бы на этот жест, Шарлотта немедленно схватила ее за руку. Рука леди Уэлтон дрожала. – Я понимаю тебя, Лотти, – сказала она. – Я тебя знаю. Ты, как и я, не желаешь позволять обществу указывать тебе, что следует делать, с кем водить компанию и как поступать. Я знаю, что ты натура пылкая, кокетливая и, возможно, чаще, чем нужно, поддаешься импульсам.

Импульсивность. Как, однако, плохо эта милая женщина знает ее. Шарлотта все делает в соответствии с заранее разработанным планом. Все, кроме ее реакции на Дэнда Росса. Менее, чем она, склонных к импульсивным действиям женщин свет не видывал.