Не имея возможности маневрировать, весь состав, благодаря своим размерам, оказался отличной мишенью для стрельбы, и после часа напряжённой артиллерийской дуэли прекратил своё существование. Но двадцать английских гаубиц, против шести гаубиц и четырёх морских орудий суданцев, оказались большей силой, перемалывая сооружения своими снарядами.
Но укрепления возводились на протяжении года, и воины Алуллы смогли закопаться в песок, создав огромное количество валов, дзотов, с установленными там пулемётами, а также глубоких траншей, в которых и сидели сейчас солдаты. О таких укреплениях не раз, и не два рассказывал Мамба. Неизвестно, откуда он черпал свои знания, но то, что эти глиняно-песчаные дзоты на поверку оказались огромным преимуществом, перед наступающим плотными цепями противником, оказалось правдой.
Не выдержав убийственного ружейно-пулемётного и артиллерийского огня, воины газавата стали отступать, оставляя на поле боя убитых и раненых. Стремясь закрепить успех, ночью две тысячи солдат раса Алуллы атаковали гаубичные батареи. Не ожидавшие внезапного нападения, пехотинцы газавата и английская орудийная прислуга, не смогли оказать должного сопротивления и отступили, отдав батареи врагу.
Негры, невидимые во тьме, воспользовавшись этим, радостно заклёпывали орудия, разбивали орудийные замки, а один из нападавших, бывший казаком на службе у Мамбы, подкладывал взрывчатку в снарядные ящики, отматывая длинный бикфордов шнур, намереваясь зажечь его.
Во тьме сверкали вспышки оружейных выстрелов, слышался грохот разрывов, брань на разных языках, да блестело, отражаясь в свете луны и далёких звёзд, обнажённое холодное оружие. В довершении, по лагерю стали бить уцелевшие гаубицы Алуллы, после чего диверсионный отряд быстро отступил, предварительно подпалив бикфордов шнур.
Во всеобщей неразберихе ночной атаки, скоротечного боя и последующего отступления врага, никто не заметил слабый огонёк горящего фитиля. И через некоторое время, воины Алуллы, издалека напряженно всматривающиеся в картину ночного сражения, были вознаграждены незабываемым зрелищем взорвавшегося склада с боеприпасами.
Рвануло так, что грохот взрыва слышался, наверное, даже в Хартуме и Каире, насторожив и напугав их жителей. Утром, разозлённые ночной атакой, многочисленные воины газавата, под командованием английских офицеров, поспешно строились для решающей атаки.
Батареи английских полевых пушек были выдвинуты на максимально близкое расстояние к оборонным позициям, чтобы без помех расстреливать и так уже порядком разрушенные укрепления мамбовцев.
Арабские батальоны, изготовившись к атаке, пошли сначала развёрнутыми колоннами, а потом, перестроившись в густые цепи, побежали навстречу смерти. Воины раса Алуллы открыли ураганный огонь со всех укреплений, но он не сломил атакующих, которые, пользуясь своим численным превосходством и устилая всё трупами, устремились вперёд, в последнем усилии заняв, как оказалось, всего лишь первую линию обороны.
Крики ярости не помогли арабским воинам найти в себе мужество бесстрашно бежать навстречу смерти, сразу разрушив его огнём молчавших до этого момента батарей полевых пушек, пристрелянных заранее по первой линии обороны. Удар, произведенный этими скрытыми батареями, был внезапным и нанёс огромные потери уже и так обессиленным и уставшим от боя солдатам газавата.
В воздух полетели пыль и тела пытавшихся закрепиться здесь мусульман, но от мощного артиллерийского огня ничего не спасало, он был слишком силён. Не выдержав тяжёлых потерь, пехота стала откатываться назад. Вслед им неслись пулемётные очереди, со второй линии обороны, выкашивая обширные просеки в плотных цепях отступающих воинов.
Рас Аллула Куби, заметив, что солдаты газавата дрогнули, приказал усилить огонь, а потом, внезапно встав во весь рост, закричал: — Братья, воины, наш момент настал! Вперёд, в атаку! И да поможет нам Бог! За Мамбу!
— За Мамбу! — взревели все остальные и, перезаряжая на ходу винтовки, и пристёгивая к ним штыки, бросились из-за укрытий в атаку. Они быстро догнали уставших мусульман, расстреливая их в спины из винтовок, а потом настал черед и штыковой атаки.
Теряя людей, поредевшие пехотные батальоны стали откатываться назад, где генерал Сомерсгот готовил к бою последние, остававшиеся в резерве батальоны, благодаря которым он все — таки смог остановить наступательный порыв суданцев и отбросить их назад, с большими для себя потерями.
Потери арабов были очень велики. К тому же, мешал артиллерийский огонь батарей мамбовцев, который заставлял замолкать, один за другим, пулемёты обороны лагеря. Так, вслед за бежавшими солдатами газавата, мамбовцы и ворвались в лагерь. Битва закипела с удвоенной силой. Но после введения подкрепления, суданцы были вынуждены отступить.
Перегруппировав войска, генерал Сомерсгот лично возглавил атаку, желая подавить численным преимуществом своих войск оборону города, боясь, что орудия мамбовцев, стреляющие шрапнелью, нанесут его войскам такие потери, что они не смогут продолжать бой.
И снова воины газавата пошли в атаку, крича «Алла», «Аллах Акбар», как будто Аллах был только на их стороне. Но Осман Дигна так не считал. В его распоряжении было немного людей, всего около трёх тысяч, и все они сейчас находились в резерве. Большинство из них готовились к рукопашной схватке, планируя вступить в неё, как только будет захвачена вторая линия обороны.
Густые цепи воинов газавата вторично бросились захватывать первую линию обороны, а английские орудия, с переменным успехом, подавляли артиллерийский огонь заново открытых скрытых батарей суданцев.
Несмотря на всё это, мусульманские батальоны снова овладели первой линией траншей и, заняв их, бросились дальше, где их опять встретил пулемётный огонь. Покрывая ковром своих тел расстояние между двумя линиями, они рвались вперёд, предчувствуя победу. Численное преимущество было на стороне арабов, и они надеялись победить, но тщетно. Опять в работу включились молчавшие до этого пулемёты, а незаметные издалека дзоты открыли убийственный огонь, с минимального расстояния уничтожая волны атакующих.
Таких потерь не мог выдержать никто, и рас Алулла, в очередной раз, поднял воинов в атаку, введя в бой резерв, во главе с Османом Дигной. Дико завывая, они бросились в рукопашную, надеясь не на свои винтовки или сабли, а на короткоствольные револьверы, отлично показавшие себя в подобных схватках. Такой атаки воины газавата, во главе с почти выбитыми в процессе боя английскими офицерами, уже не смогли выдержать.
— Пленных не брать, — орал Алулла, широко размахивая саблей позади своих воинов, благоразумно не идя в атаку в первых рядах. Эта команда ещё более распалила атакующих, со звериной кровожадностью бешеного волка терзающих наступавших воинов газавата.
Расстреливая последние патроны, зарубая саблями, закалывая штыками, мусульмане убивали мусульман, а коптские христиане — христиан протестантских и англиканских. Язычники уничтожали всех подряд, не разбирая, под каким знаменем кто, где был, и какого цвета у него кожа, или на каком языке он говорил.
Им было всё равно! Кровь лилась рекой. Мольбы о помощи, поднятые вверх руки, никого не интересовали и не принимались во внимание. Как дикие звери, дорвавшиеся до сладкого мяса, убивали мамбовцы недавних «волков», которые с такой же яростью и жаждой убийства намеревались разделаться с ними, если бы победили. Но им не повезло, и теперь они гибли, устилая своими телами древние пески много повидавшей Нубийской пустыни.
Эта атака стала последней. В результате сражения многие пехотинцы, объявленного по указке англичан газавата, нашли здесь могилу. Сбежать удалось немногим. Бросая оружие, боеприпасы и остальные вещи, мешающие бежать, пытаясь поймать разбежавшихся коней обоза и артиллерийских упряжек, немногие уцелевшие разбегались во все стороны, кто конный, кто пеший, остальные сдались в плен.
Никто из них не собирался больше участвовать в этом безумии, называемом войной с Иоанном Тёмным, взявшим себе новое прозвище — «Мститель». Но оставались ещё двадцать две тысячи всадников, ушедших с Хуссейном Абдаллахом, судьба которых была не решена.
