– Снова прибегал к онанизму, верно? Плохо, ты очень плохой раб, – из тени показывается тонкая палочка с плоским наконечником и ударяет мужчину по соску.

– Сколько раз я тебе запрещала это делать? – Грубо обращается к нему она, появляясь на свету. Да это стек, предназначенный для лошадей. И удар им может быть очень болезненным.

– Ты снова нарушил мой приказ, медвежонок. Отвратительное поведение! – Она повышает голос и замахивается, опуская кончик стека на правую ягодицу клиента. Вот для чего отверстие. Её глаза прикованы к телу мужчины, она быстро и чётко оценивает его состояние, следит за ускоряющимся сердцебиением и пульсом, за слюнями, текущими изо рта. А он не произносит ни звука. Отлично она его выдрессировала.

– Если я узнаю, что ты снова прибег к онанизму, то я буду очень зла, – новый удар, отчего он дёргается. Затем ещё и ещё. Я смотрю только на Бланш, она меняет углы замаха, точно выполняя свою работу. Она уверенно держит рукоятку, её рука сильная, мощная и опасная. Я ни разу не видел, чтобы она выглядела именно так. Её губы с каждым ударом приоткрываются, а обтянутая латексом грудь вздымается чаще. Бланш возбуждается. Но её осанка неизменна, даже в этих убийственных туфлях. Это продолжается так долго, что я сам словно ощущаю каждое прикосновение твёрдого и упругого наконечника к моей коже, которое вспыхивает, притупляя сознание, вызывая только импульсы желания не прекращать порку. Только я бы предпочёл, чтобы именно Бланш была на месте мужчины. Насколько она может быть покорной? Нет, я хотел бы слышать её дыхание, с каждым разом сбивающееся, и видеть, как её глаза затянутся пеленой наслаждения и похоти.

– А теперь, – её голос обрывается, и она отбрасывает стек, – я хочу тебя наградить. Ты был прекрасен. Ты всё же вспомнил, кому принадлежишь, кто твоя Госпожа. Мой боязливый медвежонок.

Она скрывается в темноте на несколько секунд и выходит оттуда с небольшой баночкой в руках. Её ладонь в перчатке поглаживает щёку клиента, и он тянется к ней, едва не мурлыча. Я не слышу, что она ему шепчет на ухо, но это что-то очень красивое и лживое. Он тает, его тело расслабляется, когда Бланш проводит ладонями по груди и животу мужчины. Опускается на корточки, но не на колени. Выдавливает себе на перчатки прозрачную вязкую жидкость, наполняя горячий воздух ванилью. Смазка.

Вот этого я не хотел бы видеть. Такое отвращение внутри появляется, что мне приходится отпустить штору и закрыть глаза. Она ласкает его член в эту минуту, быстрыми движениями помогая ему дойти до разрядки, когда я… мои штаны уже выпуклые, и это чертовски меня раздражает. Хочется схватить её за этот хвост и выволочь из комнаты, не позволять делать такое на моих глазах. И меня даже не волнует, что она не в курсе моего раннего появления здесь. Но я должен смотреть дальше, чтобы понять эту женщину и каким-то образом влезть в её сознание.

Мычание мужчины становится громче, а неприятный хлюпающий звук сдавливает моё горло, вызывая тошноту. Бланш легко работает над его членом руками, и мне страшно понимать, что я не смогу вытерпеть, если её рот накроет покрасневшую головку члена этого извращенца. Я убью её. Действительно, убью. Не на моих глазах. Не тогда, когда я стою здесь и наблюдаю, как она возбуждена. Нет. Но в то же время я знаю, что она шлюха, и делала это миллион раз, не брезгуя ничем, чтобы добиться своего. И единственного я пока не понимаю, отчего в моей голове такие мысли, мышцы напряжены, рука сжата в кулак, и в любую секунду меня может накрыть ярость. Её я не собираюсь контролировать.

– Хороший медвежонок, ты уже готов, – шепчет довольно Бланш. Она поднимается на ноги и исчезает на минуту. Если до этого её перчатки были все измазаны в смазке, то сейчас они другие. И на одной руке намотан настоящий кнут. Чёрт возьми, она не шутила. Моргаю, чтобы снять с глаз неприятную и давящую пелену.

– Ты помнишь, как нужно дышать? Стоп-слово? – Спрашивает она, отступая немного, и исчезая из яркого освещения, но её силуэт прекрасно виден. Датчиков нет, значит, здесь камеры. Кьяра наблюдает и включает свет там, где необходимо. Идиот. Конечно, в этой комнате должны быть камеры, это и есть её компромат. И она знает, что я тоже нахожусь рядом. Но ни одна из них не могла наблюдать, ведь я появился тогда, когда здесь было темно. Это немного облегчает моё состояние.

Свист кнута, и он, как тонкая змея, появляясь рядом с выпирающим членом мужчины, ударяет его по основанию.

Ох, это же чертовски больно! Это ужасно больно! Клиент сотрясается всем телом. Сжимает пальцы в кулаки и поднимает подбородок. А затем снова. Тонкий след от удара остаётся на его бедре, прямо рядом с мошонкой. Да она убьёт его сейчас!

Атмосфера ещё больше накаляется, а воздух становится удушающим и тяжёлым. Перевожу взгляд на Бланш и замечаю, как она уверенно замахивается и точно бьёт по нервным окончаниям. Не останавливаясь, наблюдает за реакцией тела клиента, и её глаза блестят даже в темноте. Я знаю это, ведь она стоит ко мне спиной, выбрасывая руку и вкладывая силу от плеча, а не от кисти. Её движения ускоряются, даже моё дыхание сбивается, когда я вижу, насколько мужчине нравится это. Он трясётся от подступающего оргазма. Кнут тугим кольцом обхватывает член клиента, и Бланш слабо и в то же время грубо тянет его на себя. В этот момент он кончает, мыча что-то, весь мокрый, слабый и безвольный, получивший своё наслаждение. Белесые капли брызгают во все стороны, пока кожаная змея замирает и позволяет ему достичь блаженства.

Мужчина остаётся один. Вновь слышатся шаги Бланш, и через некоторое время она появляется на свету. Старательно обходит капли на полу и отстёгивает его ноги, а затем руки, не позволяя упасть, подхватывает за талию и помогает сесть на пол.

– Слишком быстро, медвежонок. В следующий раз не нарушай мои приказы и получишь ещё больше, – обещает она, развязывая кляп. Его голова безвольно падает на грудь, он насыщает тело кислородом, приходя в себя.

– Убери за собой, и свободен, – Бланш выпрямляется и носком туфли толкает мужчину в бок. Он едва может передвигаться, но встаёт на руки и подползает к каплям спермы на полу. Нет, не нужно, это же так гадко. Слизывает языком, а я поджимаю губы, чтобы не высказаться вслух и не оборвать это унижение. Чёрт возьми, это, действительно, унизительно. Для меня, по крайней мере. Он ползёт в сторону двери, и я отпускаю штору.

– Кьяра, проводи нашего гостя в комнату отдыха и предложи напитки, – произносит Бланш.

– До встречи. Не пропусти наш обед, иначе это может плохо сказаться на моём решении о следующей встрече. Но выбор за тобой, мой медвежонок, ты был прекрасен сегодня, – хлопок, и дверь открывается, а затем закрывается.

Она ударила его снова, возможно, по ягодице или по лицу. Я ничему не удивлюсь после такого представления. До сих пор перед глазами вижу, как она ловко орудует этими опасными вещами. Кто-то использует их для наслаждения, а кто-то для наказания. Мне знакомо только последнее, и никогда не смогу принять это, как нечто иное. У меня всегда кнут и плеть будут ассоциироваться с болью и долгим восстановлением, ломкой и желанием разрушить меня изнутри, превратив в безвольную куклу.

Неожиданно передо мной распахиваются шторы, и я жмурюсь от света, резанувшего по сетчатке глаз.

– Мистер Рассел, какая неожиданная встреча. И как вам, понравилось? Знание того, что вы наблюдаете за этим свиданием, сделало его необычайно пикантным, – смех Бланш врывается в моё сознание. Яркие вспышки по бокам глаз, и эта женщина, откинувшая голову назад, затянутая в латексное чёрное платье, демонстрирующее то, что она без белья. Бусинки сосков, её сексуальность, доступность только ограниченному количеству клиентов, и желание видеть меня рабом – становятся для меня последней каплей терпения. Разорву к чёртовой матери.

У обычных людей ярость увеличивается по нарастающей, и у них есть шанс оборвать чудовищные и жестокие мысли о мщении, появившиеся в разуме. Они могут остыть, контролировать себя, быть более адекватными. Но я не имею такой особенности. Нет, не потому, что не хочу этого, я пытался. Столько лет пытался совладать с собой и только наказания могли развеять во мне эту чёрную пелену, накрывающую разум и повышающую пульс. У меня нет спасительных секунд, чтобы обдумать своё решение сейчас, ведь с некоторых пор, с каждым днём я всё сильнее и сильнее теряю контроль над собой.