Задерживает дыхание и цепляется руками за стол.

– Страшно, да? Разглагольствуешь о том, как тебя возбуждает психопат во мне, да? Так вот он я! Убеждаешь, что ничего не опасаешься, даже расправы? Ложь! Ты врёшь, потому что каждый человек, если он не безумен, боится! Ты меня достала! Достала своими приказами! Теперь я отдаю распоряжения! Всё тебе понятно? – Дышу быстро и рвано. Бланш бледнеет, смотрит на дуло пистолета и сглатывает.

Я не хочу, чтобы она меня боялась. Я не хочу быть таким. Не хочу видеть, как эта женщина проявляет интерес ко мне в этом состоянии, как её зрачки расширяются, и она облизывает губы. Страх рождает в ней возбуждение. Насилие – тот же стек для её кожи. Игра – ширма, за которой прячется та самая Бланш, испытывающая сильнейшее давление и не понимающая, что делать дальше. Не могу! Не могу больше!

Поворачиваясь, открываю рот и кричу, пока выстрелы каждым метким ударом разбивают «плазму», висящую на стене. Я не в силах побороть того, кто живёт внутри меня, просыпается медленно и ведёт моим сознанием. Это как сбросить кожу, чтобы появиться другим. Напряжение в моих венах неимоверно высокое. И я уже стреляю вхолостую, пока в висках стучит от боли. Отбрасываю пистолет и, хватая телевизор, срываю его со стены. Он с грохотом летит на пол, открывая сейф в стене.

– Надо же, какой тайник, – криво усмехаясь, поворачиваюсь к Бланш, стоящей на том же месте.

– И я даже знаю, что за цифры мне следует набрать. День моего рождения. Ты помешана на мне. Никто бы не догадался об этом, потому что только я понимаю, как ты зависима от моих эмоций. Как ты желаешь их и как противишься им же. Гадюка! – Ударяю кулаком левой руки по стене и оставляю его там, пока другой быстро набираю цифры. 511982. Сейф издаёт писк, и дверца открывается.

Я схожу с ума, когда достаю оттуда орхидею, подаренную мной. Никаких игрушек. Ничего. Этот чёртов цветок, насмешливо продолжающий жить.

– Почему ты так зациклена на мне? Почему? – С горечью произношу, поворачиваясь к Бланш, и сжимаю в руке нежные лепестки, уродуя их.

– Я уже говорила тебе, Эйс, а ты снова устроил погром в моей спальне, – она тяжело вздыхает, сетуя из-за разбитой «плазмы». Да она совершенно не понимает, что творит со мной.

Меня уже трясёт от её печального взгляда, которым она окидывает разбитый телевизор и осколки. Глупая. Дура. Идиотка. Ненавижу её. Ненавижу эту женщину. Я хочу наказать её, причинить ей боль и заставить встретиться со своими страхами лицом к лицу.

В несколько широких шагов дохожу до Бланш и хватаю её за голову. Она успевает только охнуть, прежде чем я с яростью сминаю её губы. Наслаждаюсь, как быстро повышается её артериальное давление, как тело напрягается. И я кусаю её, с силой цепляюсь в волосы, путая в них мёртвую орхидею. Словно ждала этого: её руки обнимают меня за шею, и она приоткрывает губы, впуская в свой рот мой язык. Он моментально встречается с её, и это конец. Я не отпущу теперь, что бы она ни сделала. Боль в паху усиливается. Мои руки шарят по её спине, пока не находят ягодицы. Подхватываю за них и, усаживая на стол, смахиваю все склянки и крема.

Она с животной и голодной страстью позволяет мне делать всё, что я хочу. Целовать её болезненно остро, тянуть зубами нижнюю губу и слизывать кровь. Слышу стон Бланш, когда мои губы опускаются ниже. Я кусаю её кожу там, где быстро пульсирует вена. Ногтями впивается в мою голову, цепляется за волосы и заставляет подняться обратно к губам. Сожрать бы её, вот такую, больше не сдерживающую себя, как и я.

Ноги Бланш обхватывают мои бёдра, и халат распахивается, позволяя моим ладоням в перчатках ближе притянуть её к ширинке и стальному члену. Её язык творит невозможное, словно змея касается всех нервных окончаний моего нёба, а я сжимаю пальцами её ягодицы, желая ворваться в это податливое тело. Губы Бланш горячие, полыхают от быстроты и силы поцелуев, нескончаемым потоком затмевающие всё вокруг.

Неожиданно Бланш замирает, но я пытаюсь вернуть её страсть, её голод, сделать её окончательно своей, дать ей то, о чём она мечтает.

– Эйс, остановись, – шепчет Бланш, откидываясь назад. Распахиваю глаза, зрение мутное. Облизываю губы и не могу надышаться. Только сейчас слышу сквозь головокружение звонкий стук в дверь. Женщина в моих руках дёргает головой, видимо, пытаясь сорвать с себя тот же дурман, которому подчинён я. Смотрит на меня с ужасом и страхом сквозь пелену вожделения.

– Нет, ты обвиняла меня, что я не довожу дело до конца. Так хватит. Мне не нужен контракт, чтобы иметь тебя. Меня ничто не остановит, – шиплю я и в подтверждении своих слов трусь о её раскрытую промежность грубой тканью джинсов. Слабый, едва уловимый стон теряется в повторном стуке в дверь. Закатывает глаза и дрожит. Да, вот так.

– Не сегодня.

– Мисс Фокс, с вами всё хорошо? – Спрашивает Кьяра после третьего, уже настойчивого стука.

– Да, милая, всё хорошо. Не волнуйся, – смотря в мои глаза, отвечает ей Бланш.

– Простите, что отвлекаю от стрельбы, но клиент появится через пять минут, – сообщает девушка.

– Прекрасно, благодарю тебя. Проводи его, как обычно, и предложи подготовиться.

– Хорошо, Госпожа.

Прислушиваюсь к удаляющимся шагам помощницы Бланш и криво усмехаюсь.

– Я говорила, что это всё – непозволительная роскошь для таких, как мы, – уже тише произносит Бланш и расслабляет руки в моих волосах.

– Это больно. Мне чертовски сейчас больно, – шиплю я, пальцами впиваясь в тонкий шёлк на её ягодицах.

– Мы не можем упустить его из рук, Эйс. Тебе придётся отпустить меня. И, к слову, ты мне должен «плазму», новый сейф, орхидею, починить стену и убрать всё с пола, – она указывает взглядом за мою спину, и я оборачиваюсь.

Мда, это точно всё сделал я? Да я полстены вырвал. Не я же виноват, что такого рода дома делают из пластика, верно? Нет, не я.

– Согласен на «плазму», сейф, орхидею. Остальное, уволь, сама разбирайся, это ты со мной сделала, – нахожусь я, возвращая своё внимание на закатывающую глаза женщину.

– Потом разберёмся. Отпусти меня, Эйс. Тебе необходимо для этого разжать пальцы, – медленно, как для идиота, произносит она. Я слышу… нет, я вижу, как эти похотливые губы двигаются. Припухшие. Манящие. Чертовски сексуальные.

– Ты поранишься, – быстро отвечаю ей и, подхватывая её за ягодицы, поднимаю над столом.

– Эйс, не тяни чёртово время. Быстрее, – слабо ударяет меня по плечу.

– То есть снять эту боль за пять минут? – Уточняя, подхожу к кровати и опускаю Бланш на неё.

– Нет, не выдумывай отговорки, чтобы ещё немного потереться об меня, – усмехается она, убирая руки с моих плеч.

Веду себя как болван. Она права, я не желаю выпускать свою добычу из рук. Ещё немного, и я бы узнал, каково это – быть безумным в страсти, и что такое примитивное сношение. Я хотел его, да и сейчас хочу, ещё больше, чем раньше. Она такая вся податливая, уступчивая и готова ко всему. Но всё же, вопреки всем своим низменным мыслям, отпускаю Бланш и отхожу на шаг. Её халат приоткрылся, да настолько, что видны полушария грудей, тёмные соски, живот и всё, что ниже. Ноги Бланш расставлены, и мне видно, что она там припухла и блестит.

– Кхм, – Бланш прочищает горло и только делает движение, чтобы запахнуть халатик, как я хватаю её за ноги и тяну на себя. Теряя равновесие, она падает на спину.

– Эйс…

– Почему у тебя там мокро? – Перебивая, интересуюсь я, удерживая её лодыжки.

– Что? – Бланш приподнимается на локтях и удивлённо ловит мой взгляд.

– Я что-то сделал не так? То есть, я знаю анатомию женщин и то, что при сильном возбуждении вырабатывается смазка. Но я считал, она должна быть белесой или какой-то другой, а не прозрачной, и она пахнет, – чётко отвечаю ей.

– Хм, да, я возбуждена, как и ты, – она красноречиво показывает на мой пах. Хмыкаю от этого.

– Я хочу попробовать это. Я требую дать мне это попробовать. Оно очень пахнет, чем-то странным и специфичным, – отпускаю её ноги и опираюсь руками по бокам от её талии.