Клаудия, пожав плечами, поднялась и стряхнула пыльцу с голубого платья.

— Что ж, скоро у нас будет возможность узнать о них побольше.

В башне Книжника было много странного. Друзья, за исключением Гильдаса, воспользовались данным хозяином разрешением и весь день только тем и занимались, что исследовали ее закоулки, обнаружив немало загадок.

— Вот, например, еда. — Кейро взял с тарелки небольшой зеленый плод и с подозрением понюхал. — Она где-то выращена, но где? До земли отсюда несколько миль, и спуститься туда просто так невозможно. Не отправляется же он каждый раз за провизией на своем серебряном корабле?

То, что никакого хода вниз из башни не было, они знали точно: самые нижние помещения — их спальни — стояли на сплошной скале. Из пола там торчали небольшие сталагмиты, а с потолка свисали кальцитовые сосульки, образовавшиеся за полтора века существования Узилища. Финну, правда, почему-то казалось, что для их формирования этого времени мало, нужны тысячелетия.

Следуя за Аттией из кухни в кладовую, из кладовой — в обсерваторию, Финн на мгновение погрузился в кошмарную фантазию: будто Инкарцерон и вправду представляет собой целый мир, древний и одушевленный, и он, Финн — лишь крошечный микроб внутри его громадины. Клаудия тоже здесь, в этом мире, а Сапфик — всего лишь легенда, выдуманная Узниками, которым страшно было остаться без надежды обрести когда-нибудь Свободу.

— А книги?! — Кейро распахнул дверь в библиотеку и обвел полки презрительным взглядом. — Для чего их столько? Чего ради кому-то придет в голову все это читать?

Финн молча прошел мимо него. Кейро едва мог прочитать собственное имя и гордился этим. Один раз, заметив его в надписи на стене, сделанной одним из Йорманриховых головорезов, он решил, что она содержит что-то для него оскорбительное. Финну так и не удалось убедить его, что там нет ничего обидного, наоборот, автор даже нехотя признает его заслуги. Завязалась нешуточная драка, в которой его побратиму здорово досталось.

Сам Финн читать умел, хотя и не знал, когда и где научился этому. Притом читал он куда лучше Гильдаса, который за всю жизнь держал в руках не более полудюжины книг и проговаривал вполголоса каждое слово. Сейчас он сидел за столом в самом центре комнаты, уткнувшись носом в огромный, переплетенный в кожу манускрипт, узловатыми пальцами перелистывая страницы.

Вокруг до самого потолка, едва видного в вышине, вздымались полки с книгами. Количество их было просто невероятным. Тяжелые зеленые и коричнево-красные фолианты блестели золотыми цифрами на корешках.

Гильдас взглянул на них, но вместо ожидаемого благоговейного трепета лицо его выражало едкую насмешку.

— Книги? — произнес он язвительно. — Глупый мальчишка, здесь нет никаких книг.

Кейро фыркнул.

— Видать, с глазами у тебя еще хуже, чем я думал.

Старик раздраженно затряс головой.

— Они все бесполезны. Загляните в них — одни имена и числа. Мы ничего не узнаем из них.

Аттия взяла пыльный том с ближней полки и раскрыла его. Финн заглянул ей через плечо. На странице с рассыпающимися краями шли в столбец имена:

За каждым следовал номер из восьми цифр.

— Узники? — догадался Финн.

— Именно. Списки. Целые тома списков. Для каждого Крыла, каждого Уровня, за многие и многие годы.

В маленьких квадратиках рядом с именами были изображения лиц. Аттия, притронувшись пальцем к одному из них, чуть не выронила книгу. Кейро, услышав невольный возглас Финна, мгновенно оказался позади них и втиснулся между их головами.

— Ну-ка, ну-ка, — произнес он.

Изображения быстро замелькали, изменяясь. Аттия снова коснулась картинки, и она развернулась во всю страницу, показав горбуна в желтом плаще. Как только девушка убрала палец, движение возобновилось — тот же горбун, запечатленный сотни раз: на городской улице, в пути, мирно беседующий с кем-то у костра, спящий… Здесь была вся его жизнь, на их глазах он постепенно старел, сгибаясь все больше и больше, вот он уже опирается на клюку, вот, с лицом, изъеденным страшными язвами, просит милостыню… И картинка пропала.

— Глаза Инкарцерона, — негромко произнес Финн. — Кажется, они не только смотрят, но и сохраняют увиденное.

— Вот только откуда это все у Блэза? — Кейро вдруг поднял голову. Глаза его расширились. — Что, и я тоже здесь есть?

Не дожидаясь ответа, он бросился к полке, помеченной буквой «К», и, приставив к ней длинную лестницу, легко вскарабкался наверх. Нетерпеливо хватая одну книгу за другой, он раскрывал их и тут же засовывал обратно.

Аттия отправилась к полке «А». Гильдас все так же сосредоточенно читал, и Финн, предоставленный сам себе, в одиночку отыскал книгу со своим именем.

Дрожащими пальцами он перелистнул страницу. Его взгляд пополз вниз и завороженно застыл.

Всего там было шестнадцать человек с таким именем, последний — он. Рядом стояли черные, намертво засевшие в памяти цифры номера с его робы. Перед именем он увидел маленький рисунок. Два треугольника, наложенные друг на друга, один направлен вниз, другой — вверх. Вместе они образовывали звезду. Чувствуя, как его подташнивает от напряжения, Финн коснулся ее.

Побежали картинки — он сам, ползущий по белому туннелю. В ту же секунду Финн остановил изображение. Вот каким он был — юное, чистое лицо, искаженное гримасой страха и отчаянной решимости. У него внутри все сжалось.

Он попытался пролистать изображения назад, но эта картинка оказалась первой — до нее не было ничего. Ничего.С бьющимся сердцем он пустил их вперед, помедленнее.

Вдвоем с Кейро. В Дружине. Финн сражается, ест, спит. Вот даже хохочет во всю глотку. Взрослеет, меняется, что-то неуловимое исчезает в нем, в выражении его лица. Взгляд его с каждым новым изображением словно становится жестче, настороженнее; сердито и озабоченно смотрит он из гущи интриг и стычек, виновником которых всегда выступает Кейро. Одна картинка запечатлела момент припадка. Мгновение Финн с ужасом и отвращением смотрел на свое корчащееся, бьющееся в конвульсиях тело и исказившееся лицо, потом поспешно убрал палец, и изображения стремительно понеслись вперед, сливаясь в почти неразличимое мельтешение.

Уловив что-то знакомое, он остановил их. Засада. Две застывшие фигуры — его и Маэстры. Он, наполовину освободившись от цепей, вцепился в ее руку. Девушка, видимо, только что осознала, что попала в ловушку — с ее лица еще не стерлась окаменевшая вдруг улыбка, но в глазах была боль, словно ее ударили.

Финн не мог смотреть дальше и захлопнул фолиант. Громкий стук разнесся в тишине комнаты, так что Гильдас недовольно заворчал, а Аттия подняла голову от своей книги.

— Нашел что-то? — спросила она.

Финн пожал плечами.

— Ничего, чего не знал бы раньше. А ты? — Он вдруг заметил, что она стоит рядом с полками томов на «К». — Почему ты ищешь там?

— Помнишь, Блэз сказал, что Внешнего Мира не существует. Я решила посмотреть имя Клаудии.

Он внутренне похолодел.

— И?

Она быстро закрыла огромный зеленый том и сунула его обратно.

— Ничего. Он ошибся. В Инкарцероне ее нет.

В голосе девушки чувствовалась какая-то непонятная подавленность, но Финн не успел удивиться — сзади раздалось разъяренное шипение Кейро.

— Здесь все обо мне! Все до крохи!

Финн знал, что Кейро осиротел еще в младенчестве и вырос в шайке грязных оборвышей, которые постоянно ошивались рядом с Дружиной — их прижитые где-то на стороне отпрыски, дети убитых ими женщин; некоторые и вовсе брались неизвестно откуда. Выжить в этой жестокой стае, да еще не получив ни одного шрама, ни одного увечья, можно было только отчаянно борясь за каждый кусок хлеба, зубами и ногтями отстаивая свое право на существование. Неудивительно, что Кейро с ожесточением захлопнул книгу.