— Конечно! Разве Драконов волнуют чужие чувства? Ты всегда был избалованным сыном своей матери. Использовал всех и каждого, если они могли быть тебе полезны!

В словах Лилиан отдавала полынью горькая правда: он раньше и впрямь мало заботился о том, чтобы нечаянными фразами или поступками не ранить чужое сердце, не задеть чужую душу. Прежнему баловню дома Ладонов казалось естественным, что его желаниям угождают, если те не противоречат уставу дома.

— Ты права, я был таким, — Марк сделал акцент на слове “был”. — Но ведь и ты старалась меня использовать?

— Разве плохо иметь много дочерей? Угнар говорил, что мечтает, чтоб они все походили на меня. В чём же я виновата? Что слишком сильно любила того, с кем так и не разделила ложе?

— Скажи честно, Лилиан. От твоего ответа многое зависит, — Марк сел напротив и подвинул кресло ближе к девушке. Та перестала плакать и пристально посмотрела на него, как бы невзначай, откинув густые чёрные пряди волос, оголив белоснежную кожу груди. От Лилиан дурманяще пахло сладкой водой с горькими нотами ванили. — Если бы ты могла всё вернуть назад, отдалась бы Угнару, зная, что тот вскоре умрёт, и ваша любовь не окрепнет на алтарном камне?

— Наверное.

Девушка смутилась, Марк усмехнулся. Это и был ответ.

— Конечно, нет, — продолжил он. Жалость улетучилась как морок, и он увидел бывшую невесту в истинном свете: карьеристка, которая вместо должности добивалась удачного замужества. — Ты тоже не жалеешь никого кроме себя. Наверняка, оплакивала не жениха, а крушение своих надежд!

— Я говорила ему не ездить на юг, но он болел своими исследованиями флоры и фауны земель за Хребтом Зиллиса!

Марк встал и посмотрел на Лилиан сверху вниз:

— А должен был воплощать твои планы.

— Да, потому что видел, какую жертву я принесла! — вскочила Магесса. Её глаза зажглись недобрым болотным огнём. — Но он наплевал на мои страхи и не подумал, что его смерть — это ещё и мой приговор! Остальным нужны только сыновья.

Лилиан устало опустилась в кресло и, подпёрев рукой лоб, так и осталась сидеть. Опустошённая, как выпитая бутылка игристого.

Марк больше не колебался. Он был рад, что самая тяжёлая часть объяснения позади: теперь Лилиан в его руках!

— Убедилась, что у тебя нет выхода? Или решила пожертвовать собой ещё раз?

— Думаешь, не смогу? — грандина Вилтер посмотрела на него и рассмеялась. Её голос звучал глухо, словно из подземелья. Она была на грани.

— Не сможешь, потому что в случае твоего отказа я не получу разрешения жениться на Аде. Но и ты никогда не выйдешь замуж. А я смогу быть счастлив в браке с другой. Со временем.

Марк врал топорно и на ходу, понимая, что будь Лилиан спокойна, она бы поняла, что Дракон блефует. Оставалась одна надежда: если расчёт верен, Магесса испугается и выполнит просьбу.

— Что ты хочешь?

— Другой разговор, — Марк принялся мерить комнату шагами. — Я слышал, что есть обряд, позволяющий Аде вернуть невинность. Только не отрицай!

— Вот оно что! — Лилиан посмотрела на Марка с неприкрытой ненавистью. — Да, обряд Благочестия.

— Ты совершишь его для неё.

— Я не смогу.

— Постарайся! — Марк снова начинал терять терпение. Ещё немного и он обратится, а там недалеко и до того, чтобы испепелить ведьму в её ковровом логове.

— Для такого обряда требуется помощь Древней магии.

— Это не помеха. Эмма справится.

— Допустим, — продолжала ехидно улыбаться Лилиан, чем выводила Марка из себя. — Но благочестие не равно природной невинности. Нельзя вернуть утраченное и вновь распоряжаться им по своему усмотрению.

— И как это исправить? — у Марка пересохло во рту. Должен быть выход!

Лилиан встала и медленно приблизившись, обвила шею Дракона руками:

— Поцелуй меня!

— Перестань, это ничего не решит! — мужчина попытался отстраниться, но Магесса крепко вцепившись в его волосы, процедила:

— Больше тебе не к кому обратиться, иначе не пришёл бы, верно?

— Ты потеряешь больше! — холодно ответил Марк и снял руки Лилиан со своих плеч. Ждать больше не имело смысла. Лилиан либо не знала, как помочь, либо не желала, даже под угрозами. Ниточка оборвалась.

Марк, не глядя на бывшую невесту, застывшую посреди комнаты, направился к двери, желая поскорее очутиться на свежем воздухе. Голова нещадно болела и сделалась тяжёлой, мысли лениво перекатывались, как каменные шары по полу в игровых заведениях столицы. Казалось, что он не спал несколько суток.

— Погоди! — окликнула его Лилиан молящим тоном. — Пообещай, что никому не расскажешь! Дай Безвозвратное слово.

— Зачем мне это? Ты не в силах нам помочь, я уже это понял.

— Это верно, ритуал я не потяну. Но подскажу, кто сможет.

Марк обернулся, раздумывая, стоит ли поверить той, кто не раз обводила его вокруг пальца. Выбор был невелик, но, дав слово, он потеряет последний козырь.

Лилиан, словно прочитав его мысли, продолжила:

— Я не обману, смотри сам.

Она быстрым движением выдернула из-за шёлкового пояса булавку, украшенную розовой жемчужиной, и уколола себе палец. Прозвучали слова заклинания, и в воздухе потянуло запахом костра.

В глазах у Марка потемнело, он оказался посреди клубов серого дыма, сквозь который проступали очертания комнаты. Вскоре исчезли и они, уступив место картинам, сотканным из дыма. Вот они с Адой идут рука об руку по выложенной гравием дорожке и улыбаются друг другу. Или нет? Следующее полотно показало Марку иное будущее: его Ада стала женой другого. Она склонила голову, сидя у окна за вышивкой и роняла слёзы на цветастую ткань, натянутую между пяльцами.

Дракон поймал себя на мысли, что будто оказался в синематроне, показывающем знающим то, что ещё не наступило. Машина, созданная Магами, работала только под руками специально обученных и натренированных, обладающих даром предвидения.

Насколько он помнил, таланты Лилиан лежали в иной сфере: она понимала язык животных и могла создавать сложные амулеты. Те приносили удачу, помогали стать сильнее или поверить в силу, обладать которой не всем дано.

Дым сделался почти белым и теперь напоминал грязный снег в начале марта. Сквозь дымку проступил овальный предмет ультрамаринового цвета, размером с настольное зеркало, украшающее будуар любой дамы Илиодора.

Амулет был украшен ленточками и голыми веточками, по виду напоминая неумелую работу Мага-первокурсника. Марк протянул к нему руку, желая поближе рассмотреть переливающуюся безделушку, и провалился в вату.

Ладон понял, что сидит на ковре, прямо у ног Магессы. Её смеющийся взгляд вывел Дракона из себя.

— Мороки тебе не помогут, Лилиан, — холодно сказал он, поднимаясь на ноги. — Ни окрутить меня, ни заполучить другого жениха.

— Ты же сам хотел вернуть своей гарпии невинность? Тогда мне нужна сделка.

Лилиан перестала улыбаться, теперь её лицо напоминало театральную маску отчаяния. Сейчас Магесса выглядела просительницей, а не змеёй-искусительницей.

— Ты хочешь, чтобы я присягнул перед сватами, как поручитель? И заверил в твоей плодовитости и способности родить сыновей? — Марк не колебался. Это будет “ложь во спасение”. — Согласен!

Лиллиан расхохоталась и метнула на него снисходительный взгляд.

— Твоего поручительства недостаточно, чтобы стать женой графа или герцога. У них сословное общество, и способность к сынорождению ценится выше иных умений. Я достойна лучшего из того, что есть!

— Что же ты хочешь от меня?

— Свидетельство Эммы Силкинс. Ей поверят.

— Допустим. А потом? Когда муж так и не дождётся наследника?

— Потом придумаю что-нибудь ещё. Я способная, — пожала плечами Лилиан и встала, всем видом показывая, что разговор окончен.

— Готовь амулет, да смотри, не напортачь! Из-под земли и из другого мира достану!

Марк отпустил руку Лилиан и, не оборачиваясь, вышел, тихонько прикрыв дверь.

Ада считала идею Марка провальной. Убедить Эмму принести ложную клятву — затея почти невыполнимая. Как ректоресса должна потом оправдываться перед дипломатической миссией Северного королевства?