— Тогда до завтра, — ответила ректоресса. Марк кивнул и, бросив на неё обеспокоенный взгляд, видимо, хотел добавить что-то ещё.

Эмма, опережая его, приложила палец к губам. Больше слов не требовалось.

Ада жалела только об одном: перед процедурой принятия обета она так и не смогла повидаться с любимым наедине, сказать ему, насколько он стал ей дорог и близок. А вдруг, они больше не встретятся? Ведь Марка, наверняка, даже не допустят в башню, где всё будет происходить.

Девушка собрала столько слухов о предстоящем мистическом таинстве, что уже не знала, чему верить. Ей предстояло родиться заново, очиститься от скверны прошлого опыта и стать девственницей. Не физически, конечно, но боль будет настоящей. Возможно, настолько сильной, что сердце не выдержит.

— Это просто сказки, помноженные на страхи, — утешала её Далида и казалось верила своим словам. Сколько она ни билась, не ходила к Эмме и Соль, те категорически не разрешили ей участвовать в обряде, мотивируя категорический отказ опасными колебаниями тонких сущностей, способными вызвать выкидыш.

Беременность Далиды пока не подтвердилась, но Ада понимала ректорессу и куратора: рисковать ни к чему и сама попросила подругу поберечься. Они пришли к согласию только, когда место Далиды согласилась занять Селена, чью кандидатуру почти сразу одобрили.

Утро знаменательного дня началось вполне обычно. За окном было бело от пушистого снега, ложившегося сугробами, похожими на лебяжий пух, которым набивают подушки. Солнце так и не выглянуло из-за плотного слоя серых облаков.

Однако долго смотреть в окно было некогда. С самого утра приходили письма. Первым Ада раскрыла послание от Марка: в этот раз оно было написано нетвёрдой рукой, но Дракон уверял, что всё получится именно так, как они и планировали. Марк намекнул на помощь извне, но Аде, читающий эти строки, хотелось плакать: слишком много туч сомкнулось над их головами.

Второе было от Хедрика с пожеланиями долгой жизни и процветания. Грифон писал так, будто сегодняшняя процедура была лишь формальностью, сродни обычному нравоучению, которые время от времени любила устраивать подопечным Соль. В насмешливом тоне послания проскальзывали и серьёзные нотки, крупицы ценного знания, которые не стоило игнорировать. Так, Ада узнала, что подарок, на него постоянно намекал Хедрик, она получит перед самой церемонией, и передаст его именно Селена.

Подруга только непонимающе разводила руками. Ада пожала плечами и решила не мучить себя догадками, тем более, что ей не давали покоя дурные предчувствия.

“И заметить не успеешь, как раздастся звонок!”, — думала девушка, с тревогой смотря на часы.

Так оно и получилось.

Время до вечера промчалось словно один миг. Ада столько всего собиралась сделать, сказать и написать, в груди комом затаился страх. Возможно, сегодня она потеряет всё: жизнь, любовь, дружбу, саму себя наконец!

Да и наряд для церемонии походил на саван. Белоснежная рубашка из грубой ткани царапала плечи, кожаные тапочки жали ноги.

“Завтра я всё это буду вспоминать с улыбкой”, — мысленно утешала себя Ада и пыталась улыбаться Селене, видя испуганные глаза ундины.

“Если наступит завтра” — раздался в голове противный голос.

Ада радовалась, что считанные шаги по гулкому пустому коридору отделяют её от места принятия обета. Башня, в которой много месяцев назад она проснулась и поняла, что попала в иной мир, снова играла роль в судьбе зеркальной.

Селена молча шла рядом, но время от времени брала Аду за руку и легонько, в знак поддержки, пожимала её. Ладонь ундины была ледяной и чуть влажной, но даже такая помощь приходилась кстати и придавала капельку смелости.

Дверь, будто живое существо, поджидающее жертв, чуть приоткрылась, впустив девушек в жарко натопленную комнату, освещённую лишь парой тусклых шаров на тонкоствольных треногах.

Ада сразу отыскала глазами Марка и вздохнула свободнее, чуть улыбнувшись уголками губ. Как хорошо, что ему разрешили присутствовать во время ритуала!

Эмма смотрела строго, сверлила её колючим взглядом, но страх улетучился. Ада не боялась ректорессу, не вызывало ужаса и почти пустое помещение, если не считать узкой кровати посреди зала. Постель была свежей и такой же белоснежной, как её рубашка.

— Ложись! — коротко приказала Эмма, и Ада подчинилась, больше не смотря ни на кого. Это её битва, пусть никто не в силах помочь, но и помешать себе она не даст.

Мелькнула мысль: почему вокруг нет проводов, датчиков или иных магических искрящихся штук? Даже стены не сияли рунами, словно предстоящий ритуал не имел к магии никакого отношения. У неё даже ничего не спрашивали, как же произнести слова обета?

Холодная рука ундины погладила по лбу, и тот вмиг покрылся испариной. Ада прикрыла глаза, веки сделались тяжёлыми, словно на них кто-то сидел. Девушка чувствовала, как медленно проваливается в черноту, словно Алиса, упавшая в кроличью нору. Тело потеряло вес, и Аду, как пушинку закружило в медленном танце падения. Просторная белоснежная рубашка вздулась колоколом, задравшись выше колен.

В руке оказался какой-то предмет, но посмотреть, что это никак не получалось. “Амулет Хедрика”, — только и успела подумать Ада. Девушка достигла дна, упав на мягкий прелый мох, и тут же потеряла сознание.

От слепящего света глазам было больно даже сквозь прикрытые веки. Тело жутко чесалось, по спине текли струйки пота. Где-то рядом плескалась вода, ветерок доносил запах тины и затхлой сырости.

— Ада, несносная ты девчонка! Кому сказала: не ходи туда, упадёшь! — услышала она раздражённый голос матери и вздрогнула. Неужели, её просто вышвырнули из Дольнего мира, как непригодный товар?!

— Кому сказала, иди сюда! — раздался над головой всё тот же громкий голос, Ада уловила в нём лёгкую тревогу. Почему она так кричит? Ведь Ада уже не маленькая!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девушка открыла глаза и отпрянула от самого края, где кончались гранитные блоки набережной. Внизу плескалась тёмная река. Голова закружилась, и Ада равнодушно подумала, что вот сейчас точно упадёт на голые камни, омытые грязной водой с плавающими у берега длинными водорослями.

Увидев цепные заграждения, она намертво приклеилась к толстому звену, не обращая внимания на то, что от нагретого лучами полуденного солнца металла можно получить ожог. И тут же испуганно вскрикнула: её руки превратились в пухлые ручонки маленького ребёнка. Взрослая Ада была заперта в теле малышки!

Руки матери, пахнущие карамелью и мылом, с силой оторвали её от опоры и бесцеремонно оттащили от края набережной. Большой фонтан, от которого веяло прохладой, щекотал холодными брызгами. Совсем рядом прогрохотала, дребезжа колёсами, старенькая тележка с привязанными к ней воздушными шариками.

— Шарик! — чуть не плача сказал детский голосок, в котором Ада с удивлением узнала свой собственный. — Улетел!

Обида захлестнула маленькую девочку, Ада чувствовала её горе внутри себя и не могла не откликнуться, позволив ребёнку заплакать. Она понимала его горе, хотя и не помнила, было ли всё это наяву.

— Ша-арик! — рыдала та, и не было беды сильней этого детского разочарования. Шарик больше не вернётся, малышка остро чувствовала потерю.

— Ну и плачь! Уже третий за сегодня! Больше не куплю! — сказала мать и демонстративно отошла в сторону. Маленькая Ада, обиженная и рыдающая, пошла в другую, не теряя при этом мать из виду.

Солнечный свет настырно лез в глаза, не давая посмотреть ввысь. Куда они улетели, как посмели оставить хозяйку одну?!

— Держи, — услышала она низкий мужской голос и в первую минуту девочка испугалась. Ада внутренне пыталась её утешить, заверяя, что нет причин для паники. Это всего лишь грифон!

Хедрик присел на корточки и заглянул Аде в глаза. Синий хохолок, смеющийся взгляд под белоснежной шляпой курортника — это несомненно был он!