— Я бы насторожился, стал бы думать, что да как.

Силберхатт кивнул:

— Ты бы — да, и, как видишь, они поступили более-менее так же. Кроме Харальда, но это просто тупой болван. Сдается мне, что он таким образом пытался самоутверждаться в отсутствие отца. Что же до самого предводителя — когда Тонйольф на меня смотрел, я понял по глазам, что его ограниченный ум занят другими вещами, а именно «большим тингом», на котором он побывал, и готовящимся рейдом на Гористый остров. И тут вдобавок ко всему Итаква посылает нас именно в его клан, и он теперь будет, готовясь к рейду, пахать как проклятый, несмотря даже на то, что мы ему вряд ли понравились, да еще и испугается, что придется держать ответ за неразумные действия своего сыночка.

— Думаю, что ты прав, — сказал на это де Мариньи, — но мы до сих пор не продвинулись в поисках Часов.

— Да, пока что нет, но стоп! Сюда идет Аннахильд, судя по всему, одна — слух еще никогда не подводил меня. А это — идеальный повод аккуратно выяснить положение дел и заодно попытаться разузнать насчет Часов. Посмотрим, что она нам скажет.

Бормотание ведьмы за стеной стало громче — она подошла к дому и расспрашивала сыновей, хорошо ли устроены гости. Те ответили ей вежливо, но уклончиво, и она разрешила им пойти в зал собраний, который, судя по всему, был у викингов не только тронным залом, но и своего рода распивочной. Затем Аннахильд вошла в дверь, аккуратно закрыв ее за собой. Склонив голову к плечу, она какое-то время прислушивалась, чтобы убедиться, что Эрик и Рори действительно ушли, как она им велела.

Убедившись, она повернулась к путешественникам и сказала:

— А теперь, гости дорогие, давайте по-честному.

— Ты о чем? — спросил де Мариньи, изо всех сил стараясь не измениться в лице.

— Игры кончились! — предупредила Аннахильд. — Я прекрасно знаю, что никакой Итаква вас не присылал. Я поняла это еще тогда, когда дотронулась до вас. — Она схватила их за руки. — Да! Да! Вот ты, — она уставилась на Силберхатта, — тебе ведомо прикосновение Итаквы, его красные глаза, его ледяное дыхание прямо в лицо, да! Но ты не из его людей. Он остудил твою кровь, что есть, то есть, но ты — свой собственный.

Ведьма повернулась к де Мариньи:

— Ну а ты тоже встречал Шагающего с Ветрами, но он не прикасался к тебе. Твоя кровь все еще теплая. Нет, вы не Дети Ветров… Но кто же вы тогда? Я даже не уверена, что вы с Нуминоса. Но если не с Нуминоса, то откуда?

Путешественники молча глянули друг на друга, и наконец Силберхатт проговорил:

— Что ж, Аннахильд, похоже, мы вынуждены тебе довериться. Мы вовсе не посланники Итаквы, и мы не с Нуминоса. Я Хэнк Силберхатт с Бореи, военный вождь Плато. Мои люди — заклятые враги Итаквы. А этого человека, — он положил руку на плечо де Мариньи, — зовут Анри-Лоран де Мариньи, и он с Материнского мира. Я тоже родился на Земле, но теперь считаю своим домом Борею.

Если при слове «Борея» глаза Аннахильд удивленно распахнулись, то, когда Силберхатт упомянул о Материнском мире, они чуть не вылезли из орбит.

— Люди с Земли здесь, на Нуминосе, — выдохнула она, — и не по воле Итаквы! Но как? Зачем?

— Как мы сюда попали — это потом, — сказал де Мариньи. — А здесь мы вот зачем — мы ищем… э-э-э… сундук.

— Сундук?

— Да, большой сундук, в который помещается человек. Вот такой формы, — носком ботинка он нарисовал на грязном полу что-то вроде пятиугольного контура гроба. — Это мой сундук, Итаква украл его у меня. Я хочу его вернуть.

Она горячо кивнула:

— Да, я кое-что знаю про твой сундук, только скажи мне, что же в нем такое лежит и что ты будешь с ним делать? Для чего нужен этот сундук?

— Это машина для путешествий между мирами, и еще на нем можно прыгать туда и сюда во времени, — ответил Силберхатт. — Мой друг летел на нем в Элизию, но как только он попал на Борею, Итаква утащил сундук.

— Элизия! — поразилась старуха.

— Элизия, это… — начал было де Мариньи.

Но Аннахильд тут же перебила его:

— Это дом Великих Старших Богов, я знаю, знаю! — Ее худые пальцы стиснули запястья путешественников, как стальные наручники. — Когда я только увидела, как вы летите со стороны моря, я решила, что кто-то засыпал мне глаза моим же порошком. А сейчас я вижу, — она изумленно покачала головой, — вы двое — истинное чудо!

— Аннахильд, — де Мариньи нетерпеливо взял ее за руки, — где Часы Времени — в смысле мой сундук? Я должен его найти.

Глаза колдуньи сузились, она пристально оглядела путешественников и ответила:

— Не бойся, ты все узнаешь про свой сундук… как только время придет. Но сперва вы двое должны кое-что для меня сделать.

— Викинги живут здесь несколько тысяч лет, — начала Аннахильд. — Я знаю это из старых книг, я умею их читать. Все записано в Двух Книгах: Книге Земли — Материнского мира, и в Книге Нуминоса. Предания сперва передавались от отца к сыну, но потом Итаква принес сюда тех, кто умел писать, и они стали писать эти предания в Две Книги.

Она закрыла глаза и, откинув голову назад, стала читать по памяти:

— Первых людей на Борею и Нуминос принес Итаква, и многие из них были Людьми Севера. Тогда еще не знали железных мечей, но потом Итаква принес из Материнского мира на Нуминос людей, у которых были железные мечи. И Шагающий с Ветрами сказал племенам, что он их бог и они должны ему поклоняться. В Норенштадте ему был построен алтарь в виде пирамиды, и он стоит там до сих пор.

И викинги на Нуминосе плодились и размножались, и племен было много, так как Великий Бог Итаква (упоминая Шагающего с Ветрами, она всегда вкладывала столько презрения, сколько могла) населил море рыбами большими и малыми, посадил на островах травы и расселил там зверей для пропитания и пользы викингов. Однако Итаква был холодным и жестоким богом, и время от времени он забирал самых красивых дочерей племен и улетал с ними за Великую Ледяную Стену. Иногда он возвращал их обратно — обмороженными и с помутившимся рассудком, — и редко когда они жили долго.

Некоторые из этих выживших женщин были на сносях, но в последний раз такое случалось очень давно. Сменялись целые поколения викингов, и Шагающий с Ветрами вновь и вновь пытался сделать какой-нибудь женщине ребенка. Отродья Итаквы появлялись на свет уродами или чудовищами, все они умерли, кроме одного случая, описанного в Книгах. Этот ребенок был сущим воплощением зла — черным вампиром, что сосал из материнской груди кровь вместо молока, и вождь племени отнял его у матери и сжег.

И когда Итаква снова вернулся и жрецы рассказали ему, что произошло, он убил всех людей того племени, его гнев был страшен, по всему Нуминосу бушевали ужасные шторма!

И вот племена поняли, что Бог Штормов сам убьет своего ребенка, где увидит, ведь он мечтал о красивом ребенке, похожем на человека… зачем же еще ему похищать лучших девушек из племен? Злодеяниям Итаквы не было конца, его появления боялись все, а когда он уходил, большая часть людей радовалась — по секрету, конечно, чтобы не прослышали его жрецы, и в итоге все племена встали против своего бога и бросили ему вызов.

Родители начали прятать своих дочерей, тем более красивых, лишь только узнавали, что на Нуминос вот-вот нагрянет Итаква, шагая с ветрами, и даже его жрецы с холодными сердцами, даже они оставили ревностное служение своему хозяину и стали порой в его отсутствие устраивать необычные катастрофы и смертельные неудачи. Но под конец Бог Штормов узнал, что народ поднялся против него, и страшно разгневался!

Он стал натравливать племена друг на друга, пока весь Нуминос не заполыхал от края и до края, и огонь горящих деревень был жарче лавы, что кипит на Огненных островах. И когда племена Нуминоса уменьшились в десять раз, Шагающий с Ветрами стоял в небесах и хохотал. А отсмеявшись, он метнул пучок молний и послал свои ветры дуть над изуродованной землей, и ветры дули так, что сам океан вышел из берегов, чтобы смыть с островов все, что на них есть!