С другой стороны, энергичные, хотя и не всегда эффективные действия английского флота, оказали существенное влияние на ход событий. Прежде всего, не будь этого флота, ничто не мешало бы Парме в любой момент погрузить на баржи свою огромную армию и высадиться в Англии. Для того и потребовалось снарядить Великую Армаду, чтобы нейтрализовать английский флот, изгнать его из пролива и дать Фландрской армии возможность переправиться.

Налет Дрэйка на Кадикс, помимо того, что он задержал выход Армады почти на год, укрепил боевой дух англичан и поколебал уверенность испанцев. Действия английского флота у острова Уайт и Плимута возымели тот же эффект: испанцы ничего не могли сделать с английскими кораблями, которые кружили вокруг Армады и обстреливали ее, находясь вне пределов досягаемости испанских пушек. Близость английского берега создавало иллюзию, что английские корабли могут до бесконечности пополнять запасы пороха и ядер (при том, что в действительности их склады были пусты), и именно это заставило Армаду направиться к Кале, под защиту французских береговых батарей. Там английские брандеры помогли испанцам избавиться от якорей и посадить несколько судов на мель. Не будь этой ночной атаки, испанцы могли бы спокойно стоять там, пополнять запасы и ждать известий от Пармы. Дальнейшие маневры английского флота, расстрелявшего все боеприпасы, были чистым блефом, но именно они убедили испанцев в том, что дорога назад через Дуврский пролив закрыта. Победа на море достигается не только путем уничтожения или захвата судов противника. Иногда бывает достаточно перехватить у него инициативу или заставить его действовать себе во вред. Англичанам удалось добиться именно этого, и катастрофа, которая постигла Великую Армаду, была в значительной мере следствием тех роковых решений, которые они своими действиями навязали испанскому командованию, поэтому ничто не мешает расценивать ее как одну из побед английского флота.

Ореол морского могущества Испании был уничтожен победой над Армадой; прекрасно руководимый английский флот доказал свое несомненное превосходство. Несмотря на крайне благоприятное время для развития морской торговли, а, следовательно, и военного флота, значение последнего росло медленно. При Елизавете причиной тому была ее все увеличивавшаяся с годами скаредность и отсутствие широкого взгляда со стороны Дрэйка и Рейли; при ее преемниках, первых Стюартах (1603-1648), причина крылась в грубейших злоупотреблениях, по причине которых не хватало денег на содержание сильного флота. По смерти Елизаветы (1603) флот насчитывал 42 корабля, из них 8 по 800-1000 тонн водоизмещения. Корабли были в порядке и служили прекрасным боевым ядром для больших, иногда пестро составленных, эскадр, которые участвовали в многочисленных морских экспедициях еще года полтора после победы над Армадой.

Для примера приведем состав королевского флота в 1649 г. при Карле I; он насчитывал до 70 судов, из них около дюжины по 800-1700 тонн с 40-100 орудиями; судов легче 400 тонн было свыше 40. Корабли были новые, хотя и часто перегруженные; часть их них уже были двухдечные.

Постоянного военного флота еще не было, так же как и постоянного корпуса офицеров. Личный состав вооруженных купеческих судов и корсаров доставлял лучший материал для комплектования в военное время офицерами и командой. Главным начальником флота был, как и прежде «Lord High Admiral». С середины 16-го столетия было основано несколько подчиненных ему учреждений, ведавших управлением и командованием флотом, кораблестроением и снабжением.

Яков I (1603-1625) интересовался флотом, но видел в нем не средство для достижения государственных целей, а лишь необходимую принадлежность своего королевского величия. Он не пользовался совсем флотом в течение своего 22-летнего царствования и оставил главным начальником флота лорда Говарда Эффингэма до 1613 г., когда ему минуло 82 года. В организационном и техническом отношениях кое-что делалось; так, например, суда флота были разделены на 6 рангов – это деление сохранялось до конца времен парусного флота; кораблестроение сделало успехи, но искусство хорошо управлять кораблями, стоявшее так высоко во времена Елизаветы, почти совсем утратилось. Довольствие нижних чинов и обращение с ними было так плохо, что морская служба стала всем ненавистной.

Яков I получил флот с общим водоизмещением в 16000 тонн; к концу его царствования это сумма достигала 20000 тонн, но количество судов было меньше, чем 22 года тому назад; всего флот насчитывал 30 судов I-IV рангов, из которых 12 времен Елизаветы; старейшему кораблю было 43 года (постройка 1582 г.).

Построенные при Якове I суда оказались лучше старых, очень крепкие, но тяжелые и часто перегруженные, из-за чего они были тихоходны и малоповоротливы. Надо еще прибавить, что англичане килевали суда, то есть отчищали их подводную часть, раз в 6 месяцев, тогда как голландцы это делали раз в 2-3 месяца; более легкие голландские корабли имели преимущество в ходе перед английскими. Еще быстроходнее были суда дюнкиркских корсаров, мавританских и особенно марокканских морских разбойников из Сале, которые благодаря отсутствию наблюдения со стороны английского флота появлялись в большом количестве в Английском Канале, нанося громадные убытки английской морской торговле: в 1625/26 гг. дело дошло почти до блокады английского побережья. Мавританские разбойники однажды в 10 дней захватили в Канале 27 морских кораблей с 200 членами команды; матросов продали в рабство; они не ограничились разбоями на море, но грабили также и побережья. Английское правительство было совершенно бессильно бороться с ними, так как его тихоходным судам почти никогда не удавалось захватить проворных корсаров; Англия до того опустилась, что поставляла разбойникам пушки в обмен на пленных христиан.

Карл I (1625-1648) понимал значение морской силы; он воспользовался своим флотом, но вместо того, чтобы направить его против морских разбойников, предпринял экспедицию в Кадикс. Собранный для этой цели флот состоял всего лишь из 9 военных и 73 коммерческих судов; он был настолько плохо укомплектован и вооружен, что потерпел полнейшую неудачу. Командующий флотом и многие командиры оказались никуда не годными, столкновения и аварии были обычным явлением. Дисциплина до такой степени пала, что 2 корабля с 300 солдатами дезертировали и принялись за морские разбои. Отвратительная пища и скверное обмундирование породили большую смертность среди матросов. Вот до чего опустился флот, победивший 37 лет тому назад Армаду.

Два следующих похода к западному побережью Франции в 1627 и 1628 гг. прошли при таких же обстоятельствах; к тому же собственники судов не получали плату за них, а личный состав – жалованье; в те времена нередко говорили, что лучше идти на виселицу, чем служить в королевском флоте. Казенные деньги растрачивались временщиком Бэкингэмом, а после его убийства в 1628 г. – его последователями; казна была истощена, а флот в совершенном упадке. В 1627 г. Ришелье предпринял осаду главной опоры гугенотов – Ла-Рошели; Англия выслала под начальством герцога Бэкингэма флот, прибывший туда 11 июля и немедленно занявший весь остров Ре, за исключением цитадели. По энергичному настоянию кардинала все суда ближайшего побережья были вооружены, и только это позволило цитадели удержаться против англичан. Когда победа склонилась на сторону французов, и им совместными усилиями удалось вернуть себе остров Ре, англичане принуждены были с величайшей поспешностью посадить свои войска обратно на суда; в ноябре Бэкингэм вернулся в Англию, потеряв более чем 6000 человек.

Ришелье приказал запереть Ла-Рошель со стороны моря дамбой; работа эта, крайне трудная, в конце концов удалась благодаря неимоверной энергии. В мае 1628 г. еще более сильный английский флот был отправлен на помощь Ла-Рошели, но через несколько недель и он вернулся, не добившись никаких результатов.