Эти два важные вопроса поставили на ноги Англию и Голландию, не заинтересованных вовсе в престолонаследии; под их влиянием война получила свой особый характерный оттенок. Прежде всего, они старались не допустить, чтобы находившиеся под испанским владычеством острова Сицилия, Сардиния и Балеары попали в руки Людовика. Обе морские державы были крайне заинтересованы тем, чтобы заморские испанские области, в которых так пышно расцветала торговля, достались им, а никоим образом не перешли во власть сильной Франции.

Все это уже много лет заботило европейские кабинеты, а также вопрос о том, кто будет наследником в испанских Нидерландах и на Итальянском полуострове. Наконец, Людовик XIV принял окончательное решение добиться испанской короны для своего внука, который под именем Филиппа V вступил на престол 1 ноября 1700 г.

Тем временем французские войска вступили в испанские Нидерланды, занятые голландскими гарнизонами. Голландия немедленно начала вооружаться; император последовал ее примеру, чтобы обеспечить себе северную Италию, где уже вспыхнула война.

Австрия, Англия и Голландия заключили в сентябре 1701 г. союз, в начале тайный. План войны предусматривал оккупацию Нидерландов, а также Милана, Неаполя и Сицилии; обе морские державы получили свободу действия в колониях, где могли брать все, что им было угодно. Охрана торговли морских держав и уничтожение французского влияния были дальнейшими пунктами договора трех держав. Но морские державы пока медлили с началом военных действий, следы Орлеанской войны еще слишком чувствовались. Когда после смерти Якова II его сын был признан Людовиком английским королем, настроение в Англии быстро изменилось. Англичане немедленно приступили к вооружению и даже смерть энергичного Вильгельма III не изменила положения дел.

Попытки Людовика найти в Германии союзников или обеспечить себе их нейтралитет успеха не имели. Благодаря признанию Австрией Фридриха Вильгельма III королем Пруссии, последний перешел всецело на ее сторону. В мае 1702 г. союзники объявили войну, театром которой сделались Нидерланды, Германия и Италия; флоты приняли участие в войне лишь в двух последних странах.

Весной 1701 г. Людовик XIV занял испанские Нидерланды; одновременно он послал армию под начальством маршала Катина (Catinat) в северную Испанию. Там Катина и его преемник Виллеруа (Villeroi) неоднократно терпели поражение от гениального австрийского полководца принца Евгения Савойского. Последнему удалось в следующем году удержаться против маршала Вандома (Vandome); в 1703 г. принц Евгений был отозван.

Весной 1702 г. война началась в Нидерландах и Германии. Главный полководец союзников, герцог Мальборо (Marlborough), должен был во главе англо-голландских войск захватить испанские Нидерланды; одновременно принц Людовик Баденский должен был с имперскими войсками вторгнуться во Францию.

Война распространилась от берега моря через Кёльн и Ландау до Ульма; не мало этому способствовало, что курфюрст Максимилиан Эммануил Баварский и брат его, архиепископ Кельнский, всецело встали на сторону Людовика, а Ульм был занят баварскими войсками в тылу у принца Баденского.

После Орлеанской войны Нидерланды уделяли мало внимания своему флоту. Происходило это потому, что убытки, понесенные торговлей и судоходством маленькой страны, еще не могли быть восполнены и что адмиралтейства и прибрежные провинции, которые несли все тяготы по вооружению флота, были до того в долгу, что многие капитаны в течение долгих месяцев не получали жалованья. Но Вильгельму III удалось достать денег, и в 1701 г. было заложено 12 новых кораблей; старые корабли были отремонтированы, а верфи снабжены запасами. Два полка морской пехоты были привлечены для пополнения некомплекта команд и, как в Англии, оказали не малые услуги усилению дисциплины на флоте.

В 1700 г. голландский флот все еще не насчитывал свыше семидесяти 60-96 пушечных кораблей, не считая строящихся. Но после смерти в марте 1703 г. Вильгельма III начался развал; не доставало сильной центральной власти, так как новый штатгальтер не был выбран, и тем самым упразднилась должность генерал-адмирала. Генеральные Штаты, провинции и адмиралтейства начали снова работать самостоятельно, другими словами, своевольно; старые распри разгорелись вновь, и в результате из 30 заложенных вновь кораблей, к концу войны, то есть 1713 г. были готовы только лишь 21.

Голландия не могла даже вооружить установленного по договору с Англией ежегодного количества судов; всюду недоставало денег, так как внутренние провинции не посылали своей доли в расходах, а торговля и судоходство сильно страдали. К тому же Нидерланды должны были ставить значительно больше сухопутных войск, чем Англия. В Средиземном море было занято около 12-20 линейных кораблей с 8 фрегатами, в Северном море и Канале находилось почти такое же количество судов; кроме того, ежегодно требовалось 3-40 линейных кораблей для конвоев. Великая Северная война, вспыхнувшая на северо-востоке Европы, сильно подрывала голландскую торговлю и предъявляла большие требования к ее вооруженным силам. Репутация голландского флота падала из года в год; англичане начали на него смотреть свысока, но все-таки пока еще с ним приходилось считаться.

Во Франции та же картина; повсюду ощущался острый недостаток в средствах, что не могло не сказаться на личном составе и материальной части флота. Сын Поншартрена не мог в должности морского министра заменить отца и добиться тех же успехов из-за необходимости быть крайне экономным. Убыль кораблей не пополнялась постройкой новых; имевшееся на лицо количество судов не содержалось в должном порядке; со 120 (более 40-пушечных) кораблей между 1700 и 1712 гг. число их упало до 85, причем, почти все были в неудовлетворительном состоянии. То же происходило и с боевыми запасами, хотя, например, в кампании 1705 г. было задействовано более 50 линейных кораблей.

И в делах личного состава царил беспорядок; между строевыми офицерами и служащими в береговых учреждениях началась такая рознь, что о дружной совместной работе не могло быть и речи. Способы ведения войны – каперская и крейсерская – конечно, не могли поднять духа моряков. Многие офицеры перешли на каперские суда, что весьма вредно отражалось на воинской дисциплине. Пример офицеров отразился и на матросах: добровольно никто больше не желал служить на военных судах, так что команды вербовались насильно.

Совсем иначе обстояли дела в Англии, где флот продолжал развиваться нормально. В начале войны число 50-100-пушечных линейных кораблей увеличилось более, чем на 100 (из них 20 кораблей несли более 80 пушек). Общее число судов было около 150; до конца войны к ним прибавилось 40 новых кораблей. Число трехдечных судов достигало 24. Почти все корабли были больше и сильнее вооружены, чем прежде. Лучшими судами в боевом отношении считались не слишком большие 74-пушечные линейные корабли; число их орудий было вскоре увеличено до 84. Трехдечные суда служили флагманскими кораблями. Тогда же началось и выделение судов, предназначавшихся исключительно для конвойной службы и для службы в колониях.

В организации личного состава было проведено много полезных реформ; основание постоянного офицерского корпуса дало флоту много молодых людей из лучших слоев общества. Список чинов флота по старшинству (впервые в 1688 г.) начал издаваться с 1700 г. периодически. Офицеры, служившие на берегу, оплачивались половинным жалованьем; сверхштатные офицеры командировались для службы на торговых судах. Для матросов было введено добавочное жалованье; очень благотворно сказалось учреждение пенсий для вдов и сирот. В добавление к имевшимся полкам морской пехоты было учреждено в 1712 г. шесть новых, предназначавшихся специально для дальних экспедиций; они оказались очень полезными для судебной судовой службы, так как способствовали развитию воинского духа и дисциплины, что имело большое значение для судовых команд, часто насильно набранных. В Англии еще не было постоянного войска, и морская пехота (marines) оказывала немалые услуги во время различных десантных экспедиций. Итак, дух английского флота был превосходен; флот креп и развивался.