Во время первой Пунической войны римскому народу, вопреки консервативной партии, крепко державшейся за старину, удалось добиться создания флота, при помощи которого Карфаген и был окончательно побежден. Во второй Пунической войне у Рима уже не было необходимости создавать флот, так как Карфаген почти совершенно отказался от прежних энергичных действий на море. Рим господствовал на море, и, владея внутренними линиями сообщения между Италией и Испанией, мог на всех направлениях отражать карфагенян, действовавших по внешним линиям, не взирая на всю энергию их наступления. В то время, как римляне имели возможность успешно вести войну в Испании, Ганнибал был покинут в южной Италии почти без всякой поддержки, и не потому, что Рим завоевал безусловное господство на море, а только потому, что Карфаген вообще ничего не делал для морской войны, хотя и имел к этому полную возможность.

Затем, в третьей Пунической войне (мы здесь несколько забегаем вперед) Карфаген совершенно не использовал флота, и римляне получили возможность атаковать его в самой его столице, для чего даже не потребовалось господства на море, так как войска могли беспрепятственно быть переправлены в северную Африку. Упадок, вернее гибель, морского могущества Карфагена и был главной причиной, по которой Рим вышел победителем из борьбы за мировое владычество.

Уже во время второй Пунической войны, Карфагеном на море было сделано очень немногое, а к тому времени, когда Карфагену была навязана третья война, он, по-видимому, окончательно утратил все старые морские традиции. Карфагенянам даже не пришла в голову мысль о необходимости отразить неприятеля на море, чтобы не дать ему возможности утвердиться в Африке, где испытанной тактике римлян заранее можно было предсказать успех. По-видимому, на них нашло какое-то отупение, вследствие которого они не хотели видеть надвигавшейся опасности; они допустили высадку в Африке 30-тысяной армии и думали, что им удастся купить мир, дав римлянам заложников и выдав им все свое оружие и военное снаряжение.

С каждым разом римляне требовали все большего, пока, наконец, не объявили, что Карфаген должен быть разрушен, а жители его переселены на другое место, отстоящее от моря, по крайней мере, на две мили. «Carthaginem esse delendam» – «Карфаген должен быть разрушен») – слова, которые постоянно повторял в своих речах Марк Порций Катон. То, чего не могли сделать ни хладнокровное размышление, ни энергия, сделало теперь отчаяние. Карфагеняне самым предательским образом были обезоружены римлянами и лишены всего военного снаряжения. Но тут они с величайшей энергией принялись производить новое вооружение; они разрушали свои дома, чтобы пустить в дело дерево и железо для этой надобности, и когда римские консулы, давшие карфагенянам некоторое время на размышление, начали атаку, они нашли на стенах защитников, снабженных всеми средствами обороны.

Карфагеняне проявили такое отчаянное мужество, что иногда доводили римлян до крайне опасного положения; им по временам приходилось отказываться от наступления и сосредотачивать внимание на защите своего флота от нападения брандеров. Положение дел изменилось только с назначением нового консула, Сципиона Эмилиана. Чтобы отрезать Карфагенянам подвоз припасов, он устроил поперек полуострова, на котором находился Карфаген, укрепленный лагерь, а гавань запер при помощи широкой каменной дамбы.

Однако через несколько дней после окончания постройки дамбы, к величайшему изумлению римлян, из военной гавани Карфагена по вновь прорытому каналу вышел прямо в море флот, состоявший из 50 трирем и множества мелких судов. Флот этот мог бы нанести сильный удар ничего не ожидавшему и неподготовленному римскому флоту, однако карфагеняне ограничились тем, что сделали несколько демонстративных рейсов, причем осыпали римлян насмешками. Когда на третий день они начали атаку, римляне уже успели приготовиться; произошло решительное сражение, после которого карфагенские суда ночью столкнулись в узком входе в гавань, а римляне атаковали их с тыла и разбили.

Карфаген, от которого оставалось почти только груда развалин, попал, наконец, в руки победителя, Сципиона Африканского Младшего. Величайшая морская держава в западной части Средиземного моря окончила свое существование; Рим вышел победителем из борьбы и стал всемогущим не только на суше, но, за отсутствием сколько-нибудь значительного соперника, и на море.

Почти сразу после окончания второй Пунической войны римляне оказались втянутыми в войну с Филиппом V Македонским. В Восточном Средиземноморье в это время доминировали три крупнейших эллинистических государства, созданные наследниками Александра Великого: Египет Птолемеев, которому принадлежали также Кирена, Кипр, значительная часть Сирии и некоторые острова Эгейского архипелага; империя Селевкидов, включавшая северную Сирию, южную часть Малой Азии и все восточные провинции бывшей империи Александра; Македония, где правила династия Антигонидов, претендовавшая на гегемонию в материковой Греции – македонский царь формально считался главой лиги греческих государств.

Прежние контакты Рима с Восточным Средиземноморьем ограничивались обменом посольств и некоторыми совместными усилиями в борьбе с пиратством в Адриатическом море. После победы над Пирром Рим заключил союз с Птолемеем II (в 273 г. до н. э.), но союз этот был, скорее, формальностью, признанием Римской республики как одной из «мировых держав», и ни одну из сторон ни к чему не обязывал. Предпринятые Римом во второй половине III в. до н. э., после первой Пунической войны, меры по борьбе с иллирийскими пиратами затрагивали интересы как римской, так и греческой торговли, поэтому римский сенат направил в 228 г. послов в Афины и Коринф, чтобы доложить о результатах кампании в Адриатике. Начало второй Пунической войны не время отвлекло внимание римлян от восточных проблем, однако заключение в 215 г. (вскоре после поражения римской армии при Каннах) союза между Ганнибалом и Филиппом V не осталось ими незамеченным. Римляне подозревали, что македонский царь намеревается, воспользовавшись их военными неудачами, повторить кампанию Пирра и захватить Южную Италию.

В 214 г. римский адмирал Валерий Левиний высадил десант на побережье Иллирии, чтобы заставить Филиппа рассредоточить свои силы, а в 212 г. заключил антимакедонский союз с Этолийской лигой (одним из союзов греческих государств, во главе которого стояли этолийцы) и с пергамским царем Атталом. Этолийцы и до этого были во враждебных отношениях с Македонией, а Аттал рассчитывал, при помощи римлян, расширить свое маленькое царство за счет македонских владений в Эгеиде. Первая Македонская война вяло тянулась до 205 г. и не принесла каких либо существенных выгод ни одной из сторон. Филипп сохранил за собой часть адриатического побережья (у устья Апса), но вынужден был отказаться от претензий на главенство в лиге греческих государств.

Не имея возможности расширить свое влияние в Адриатике, он в 203 г. до н. э. вступил в союз с селевкидским царем Антиохом III, построил сильный флот и атаковал островные владения Птолемеев. Воспользовавшись малолетством Птолемея V, Филипп захватил несколько принадлежавших Египту островов в Эгейском море (202-201 гг.). Его варварские методы ведения войны (продажа в рабство населения целых городов, нападение на торговые суда нейтральных стран) настроили против него многие греческие государства, в том числе Афины и Родос. Родосцы, существовавшие, в основном, за счет морской торговли, сильно пострадали от действий македонского флота. Им без особого труда удалось убедить Аттала вновь вступить в войну с Македонией, однако морская кампания 201 г. у западных берегов Малой Азии не принесла ожидаемых результатов: флот союзников понес большие потери в сражениях у Хиоса и Ладе, и Аттал решил усилить антимакедонскую коалицию, возобновив союз с Римом. Его посольство в Рим в 201 г. сопровождала родосская делегация.