Выдающийся в тактическом отношении бой закончился полным поражением шведов. Их потери: 10 линейных кораблей (из них 7 попали в руки датчан), 3 брандера, 10 небольших судов. По некоторым данным еще 2 линейных корабля затонули во время возвращения. 2 адмирала, 70 офицеров и 3000 человек взяты в плен. Потери убитыми и ранеными не установлены точно – около 1200 – 2000 человек. Большинство шведских кораблей исправляло свои тяжелые повреждения в Кальмаре. Итак, шведы потеряли 40% линейных кораблей, 55% мелких судов, 35% команды.
Во время большого четырехдневного боя в 1666 г. англичане потеряли лишь 21% своих кораблей и столько же пленными; на своих 80 кораблях они имели 5000 человек убитыми.
Победители не потеряли ни одного корабля; потери в людях: 80 убитыми и 270 ранеными. Лишь 4 корабля должны были быть посланы на верфь для исправлений, все остальные были в несколько дней снова приведены в боевую готовность.
Донесения об этом бое во многом недостаточно ясны и полны. Приведенное выше описание не может поэтому претендовать на безусловную точность, но все же можно считать установленным, что победа досталась Юэлю благодаря его трем главным маневрам. Датчане не только врезались в строй противника, как то имело место в большинстве прежних сражений, они совершенно прорвали неприятельскую линию по всем правилам военно-морского искусства.
Этот бой может служить примером сражения большого масштаба, проведенного с начала до конца строго следуя законам тактики; он должен быть поставлен в один ряд с боями Тромпа и де Рюйтера. Оба флотоводца все время старались держать свои корабли в руках и сохранить боевую линию тесно сомкнутой, в образцовом порядке.
Обе стороны по возможности избегали общей свалки, но не держались выработанных ранее форм; оба создавали во время боя, один удачно, другой неудачно, новые тактические положения. Юэль сумел, использовать лучшую боевую подготовку более слабого флота.
Наиболее рискованным было решение, принятое Юэлем у Кальгрунда; прорыв окончательно решил участь боя. Оба мероприятия очень своеобразны; прорыв Юэля открыл тактике новые горизонты, но последователей не имел. Лишь через сто лет Родней совершил свой знаменитый, считающийся первым в истории военно-морского искусства, прорыв через неприятельскую линию; обстоятельства боя тогда были совершенно иными, так как флоты шли контр-курсами.
Невольно возникает вопрос: почему Юэль не продолжал преследования до полного уничтожения противника? Видимо, на датских судах не хватало провианта для продолжительного плавания у неприятельского побережья. Флот находился до сражения в течение четырех недель в отечественных водах и в непосредственной близости от главной базы; возможно, что Юэль не озаботился принять припасы потому, что из-за своей полной зависимости от короля и правительства не мог мечтать о таком решительном успехе. Ошибку Юэля можно понять, но извинить ее отнюдь нельзя!
Этот бой является одним из немногих сражений на ходу, во время которого навигационные условия сыграли значительную роль (Кальгрунд, риф Фальстербо и т. п.).
Опять таки, датский флот помешал выполнению шведского плана войны; в третий раз он его совершенно нарушил. Датским островам теперь нечего было опасаться неприятельской высадки. Победа Юэля произвела во всех морских державах громадную сенсацию. Англия и Голландия начали бояться умаления своего престижа в водах Балтийского моря. Карл II, приветствуя Христиана V, сказал, что «Юэль – величайший адмирал Европы». Датский посол в Гааге доносил о громадном уважении, которым пользовался Нильс Юэль; его ставили выше всех знаменитых адмиралов того времени. Голландия позднее всячески старалась приписать блестящий успех датчан тому, то в рядах последних находилось много голландцев; но успеха эти слухи не имели.
Христиан V наблюдал за боем из Сканёра. Иенс Юэль, брат адмирала, находясь на маленькой яхте, внимательно следил за развитием сражения и неоднократно подбадривал некоторых командиров; до начала преследования он побывал на корабле брата и лично повез его донесение королю.
Нильс Юэль получил чин генерал-адмирал-лейтенанта; адмиралы и командиры были награждены золотыми медалями с портретом Юэля и изображением боя; эти медали носились на золотой цепи. Младшие офицеры получили такие же серебряные медали. Кроме того, было пожаловано еще много наград.
В Дании торжественно праздновали победу. На медали, выбитой в память боя, помещен портрет Юэля и изображение морского боя с надписью: «Sic Codani Turbas Conciliasse Juvat» (так прекращаются беспорядки в Балтийском море). Весь громадный успех следует приписать исключительно одному Юэлю. Он обучил свой флот, его личность служила всем высоким примером. Он принадлежит к тем великим вождям, которые сумели вовремя оценить слабые стороны противника, использовать их и увлечь к подвигам своих подчиненных.
Заслуги Юэля значительны и в мирное время, как организатора, опытного техника, как учителя офицеров и команды, как флотоводца и тактика. В виду своеобразных обстоятельств, при которых протекала деятельность этого замечательного адмирала, последнему не удалось проявит своих стратегических способностей. Он зависел от верховного командования, как ни один из великих адмиралов, и редко имел полную свободу действий.
Кабинетное верховное командование могло окончательно убить всю энергию адмирала и лишить его возможности найти радость и удовлетворение в работе. Припомним, сколь неясны и необдуманны бывали посылавшиеся ему приказания. Трудно ему было при таких обстоятельствах сохранить энергию и желание работать. Ни одному из адмиралов до него не приходилось преодолевать таких больших затруднений, никому не приходилось давать бой в столь связывавшей его близости монарха и правительства.
Приказание непременно до начала операции созывать военный совет особенно стесняло деятельность адмирала; для слабого духом это было средством свалить ответственность на других, для энергичного человека военный совет являлся лишь тормозом для решительных действий.
Мы знаем, что раньше и де Рюйтер часто созывал военные советы, как теперь это приходилось Юэлю. Насколько оба умели влиять на решения совета, и насколько они потом считались с этими решениями, конечно, вопрос другой. Но уже одна необходимость быть обязанным созывать совет действует стеснительно и лишает начальника высокого чувства личной ответственности.
Военные советы отчасти были похожи на современные заседания флагманов и командиров перед маневрами или перед стратегическими и тактическими боевыми операциями. В те времена подобные заседания были особенно нужны, ибо сигналопроизводство и способы передачи приказаний были еще крайне неудовлетворительны. В те времена особенно было важно обо всем лично договориться с подчиненными и заранее разбирать всякие возможности.
Насколько обязательство созывать военные советы было стеснительно для командующего флотом, видно из донесения Юэля королю, посланного в августе 1679 г.; Юэль горько жалуется на разногласия и задержки в совете, в силу которых часто приходилось отказываться от важных операций, которые, как оказывалось потом, могли бы быть выполнены с верным успехом.
