В 8 часов вечера передние корабли находились так близко от южных отмелей, что было отдано приказание повернуть на север, что, при слабом ветре, заняло очень много времени. Русский флот последовал этому маневру, при чем кораблям должны были помогать шлюпки. Во время этого маневра один русский линейный корабль оказался так близко от шведов, что после 2000 выстрелов и потери 260 человек, должен был сдаться. То же самое случилось и с одним шведским кораблем, который, потеряв 150 человек из 560, спустил флаг. В 10 часов стрельба прекратилась, и флоты в темноте разошлись.
Каждый из противников потерял таким образом по одному кораблю; общие потери шведов были 1150 человек, русских 1800; хотя обе стороны приписывали победу себе, нужно считать, что бой остался нерешенным. Стратегический успех однако, остался на стороне русских, так как шведский план действий потерпел неудачу, и военный флот их должен был идти к Свеаборгу – Гельсингфорсу. С тактической точки зрения про этот бой сказать нечего – все шло по рутинной схеме.
Главной причиной отступления, был, конечно, недостаток снарядов; некоторые шведские корабли сделали по 60 выстрелов на орудие, т. е. около 3500 выстрелов. По утверждению шведов, они только потому могли так долго держаться со своим более слабым флотом против сильнейшего русского, что они все время стреляли парными круглыми ядрами, русские же большей частью стреляли картечными (?) ядрами.
Молодые русские матросы держали себя отлично, отчасти вследствие того, что при полном безветрии, корабли стояли спокойно. Если бы был более или менее сильный ветер, то значительно лучшая подготовка шведов, конечно, проявила бы себя; при настоящих же обстоятельствах она не имела почти никакого значения. Герцог Карл несомненно поступил бы лучше, если бы завлек своего противника далее на запад и дал бы сражение при более ветренной погоде.
Теперь главная задача лежала на сухопутной армии – план войны приходилось совершенно менять. В Свеаборге не было складов боевых припасов, доставка их не была организована, главная операционная база – Карлскрона, находилась слишком далеко, и таким образом, шведский флот на некоторое время был осужден на бездействие. Это было тяжким упущением при мирной подготовке флота. Король Густав делал вид, что он очень доволен, отслужил торжественный молебен с процессией, раздал ордена и награды.
В сражении при Гогланде русские стреляли пустотелыми снарядами, наполненными горючими веществами; на шканцах шведского флагманского корабля, на которых были убитые рядом с герцогом Карлом, остались следы от таких снарядов. Адмиралу Грейгу было указано, что такие снаряды уже не употребляются цивилизованными народами.
Парламентерское судно, которое привезло это сообщение в Ревель, было обстреляно русским сторожевым фрегатом, а командир его принял обоих парламентеров у трапа с обнаженной саблей. Они были задержаны в Ревеле, пока один офицер, участвовавший вместе с ними в последней Американской войне, не выхлопотал им разрешения на возвращение; маленькая яхта – авизо, была предварительно тщательно обыскана, так как ее приняли за брандер.
Грейг через парламентера вежливо и уклончиво ответил что стрельба зажигательными снарядами с его судов была произведена только после того, как шведы произвели стрельбу такими же снарядами; при этом он послал такой шведский зажигательный снаряд, снабженный железным крючком; на это он получил ответ, что снаряд этот русский, и что такие снаряды найдены были на взятом русском линейном корабле и на фрегатах. Вероятно, это были ручные гранаты, которые предназначались к действию против турок.
Небольшой отряд из 3-х линейных кораблей и 4-х фрегатов, стоявший вне Свеаборгского порта, был в начале августа неожиданно атакован во время тумана всем русским флотом и спасся, только обрубив якорные канаты. Один из линейных кораблей при этом сел на мель, спустил после нескольких выстрелов флаг, и был сожжен.
Русская эскадра из шести линейных кораблей с 6 августа стояла перед Свеаборгом, остальной флот отправился в Ревель; таким образом, меньшая половина русских кораблей держала в блокаде весь шведский флот. В конце августа маленький русский отряд завладел Гангэуддом и таким образом, почти совершенно отрезал сообщение между Швецией и южной Финляндией; шведы, однако, по-прежнему оставались совершенно бездеятельными.
Только 26 июля подошел к границе армейский флот и сухопутная армия; после трех дней тяжелого хода на веслах, 120 судов прибыли к Фредриксгамну и прогнали русские суда. Предполагалось взять Фредриксгамн, для чего армейский флот должен был произвести высадку к востоку от него, у Бракила, в то время как сухопутная армия наступала от Гуссула. Однако ветер и волнение дали возможность произвести высадку только 3 августа, после того, как крепость была ночью подвергнута бомбардировке.
Вскоре после высадки король дал знать, что атака крепости отложена, что войска армейского флота можно опять посадить на суда; это было тотчас исполнено, и армейский флот ушел назад.
В чем была причина такого нерешительного и бестолкового ведения дела? Полная военная и политическая неспособность короля сделалась всем ясна и общее недовольство росло везде. Около 200 офицеров получили отставку, и нижние чины также глухо волновались. Движение, наконец, настолько разрослось, что 3 полковника сделали королю представление, требуя возвращения армии домой, так как вся война ведется в противность конституции.
Густав волей-неволей должен был приостановить наступление; после его отъезда некоторые из мятежных офицеров даже отправили одного из своих в Петербург для переговоров с Екатериной. После этого измена приобрела уже открытый характер; так называемый союз Аньяла уполномочил мятежных офицеров письменно предъявить королю свои условия. Сам герцог Карл, которому король при отъезде в Стокгольм передал в конце августа главное командование, изъявил согласие подписать соглашение, заключенное с императрицей. Русские тотчас же заняли все пограничные переходные пункты; майор Спренгпордтен проявлял усиленную деятельность, и вопрос о политической независимости Финляндии скоро выступил на первый план, хотя Екатерина предполагала получить эту страну в свое владение. Этот позорный мятеж офицеров был в течение зимы постепенно подавлен: многие офицеры были помилованы, большая часть из них дезертировала.
На суше наступило полное затишье в военных действиях; на море русский флот воспользовался своим превосходством для более тесной блокады южной Финляндии. Мятежный дух распространился и на шведский флот.
Занятие Гангэудда причиняло громадные затруднения: все получаемое из Швеции военное снабжение, в том числе и огнестрельные припасы для флота, приходилось выгружать с судов и везти сухим путем; на другой стороне полуострова их надо было снова нагружать на суда и везти через шхеры в Гельсингфорс – Свеаборг. Гангэудд был освобожден только в конце октября.
Согласно секретному оборонительному договору с Россией, Дания должна была помогать своему союзнику и выставить 6 линейных кораблей и 3 фрегата с 12 000 сухопутных войск; однако серьезное наступление датчан на норвежской границе началось только в сентябре. Снова была пущена в ход странная отговорка, что датский король вовсе и не думает о войне со шведским королем, что датские войска должны считаться исключительно вспомогательным корпусом русской императрицы, выставленным согласно договорным обстоятельствам.
С таким же положением дела нам пришлось уже встретиться во время франко-испанской войны 1740 года; оно не только служит доказательством слабой политической устойчивости, но и с международной точки зрения не может долго поддерживаться без недоразумений с нейтральными государствами.
Это выступление Дании пришлось как нельзя более кстати Густаву, как благовидный предлог для отступления из Финляндии; он поспешил в Готенбург, чтобы руководить его защитой, и надеялся сделать и войну и свою собственную личность более популярными. И действительно, вся Швеция стала на сторону короля, и союз Аньяла потерял всякое значение. Пруссия и Англия объявили положение, занятое Данией, невозможным, потребовали перемирия и вынудили Данию к нейтралитету. Давление, оказанное Екатериной на Пруссию, осталось безрезультатным; Пруссия и Англия твердо держались принятой позиции, и положение России скоро сделалось затруднительным.
