Какова была в те времена безопасность на этом море, можно судить по одной жалобе, разбиравшейся в том же году в кортесах в Толедо: в жалобе этой говорилось, что редко какому-либо купеческому судну удавалось уйти от разбойников, вследствие чего морская торговля пришла в совершенный упадок; все испанское побережье от Перпиньяно и до португальской границы постоянно находилось под такой угрозой пиратских набегов, что на расстоянии 15-ти морских миль от берега никто не решался строиться, и вся полоса земли оставалась необработанной.
Нападение, произведенное турками с большими силами на Мальту, было отражено не флотом, а необыкновенно храбрым сопротивлением рыцарей – Иоаннитов, которые после утраты Родоса переселились на Мальту со своим гроссмейстером Жаном де Валеттой (по его имени гавань Мальты названа Ла-Валетта). Форт Св. Эльма был уже захвачен турками, но овладеть замками св. Ангела и св. Михаила в гавани они никак не могли, так как несмотря на все усилия, им не удалось разбить цепь, запиравшую гавань. Неприятельского флота ввиду не было и турецкий флот мог действовать с полной свободой. Так далеко на запад турки после этого уже никогда не заходили.
Огорченный неудачей, Селим стал искать другого объекта для нападения и обратил взоры на восток (что было совершенно непоследовательно), где Кандия и Кипр находились еще во власти Венеции. 12 сентября 1569 г. внезапно возникший на верфи в Венеции пожар уничтожил все постройки, пороховой склад флота взлетел на воздух и причинил громадные разрушения; из числа галер сгорело только четыре, но молва говорила, будто бы погиб весь венецианский флот. По совету своего любимца, еврея Иосифа Мази, султан счел удобным воспользоваться этим моментом и потребовал от венецианцев уступки острова Кипра.
Венецианцы вели уже в течение ста лет с перерывами вялую войну с турками, без всякой энергии, при чем преследовали только второстепенные задачи. Во главе государства стояли тогда крупные купцы, которые совершенно не понимали того значения, какое имеет господство на море, и поэтому не умели направлять политику сообразно действительным интересам государства, а заботились только о выгодах текущего момента. Никакой определенной линии в политике у них, как и раньше, не было, и они были всегда готовы продать а деньги свою помощь, или за деньги же купить себе мир, хотя бы на самых возмутительных условиях. В средствах недостатка у них не было, а искусных моряков они могли добыть в любом количестве на своем торговом флоте или в своих заморских владениях, состоявших сплошь из островов и береговых областей – Далмации, Иллирии и пр. Не могло быть недостатка и в даровитых предводителях, если бы только им была дана возможность выдвинуться.
Венецианцы, однако, не понимали, что только могущество на море может действительно обеспечить безопасность торговли, и не оценивали надлежащим образом грозившей им со стороны турок опасности. Вместе с тем, будучи от природы мало склонны к военному делу, венецианцы боялись крупных расходов на флот. Вследствие этого, Венеция с каждой новой войной теряла часть своих владений на востоке; однако предъявленное Селимом грубое требование уступить Кипр Венеция решительно отвергла, вследствие чего Селим, не долго думая, объявил ей войну.
Война эта уже давно была подготовлена турками; уже первого июля 1570 г. капудан-паша Пиали вышел из Галлиполи (вблизи Константинополя, где находились главные верфи турецкого флота), с эскадрой из 360 судов и высадил, без всякого сопротивления, на южном берегу Кипра армию в 50000 человек пехоты и 2000 кавалерии, под командой Мустафы; венецианский флот, который должен был защищать остров и помешать высадке, не показывался. На самом острове тоже не было решительно ничего приготовлено для защиты; имелся лишь слабый гарнизон из 2000 человек пехоты и 1000 кавалерии; гарнизон этот не мог, конечно, выступить в открытом поле, против неприятеля и отступил в укрепленные города Левкозию (в середине острова, недалеко от северного берега) и в Фамагусту (на восточном берегу). Мустафа осадил сперва Левкозию, которая, после упорного сопротивления, за недостатком провианта и вследствие слабости гарнизона, 9 сентября пала; при этом было убито 2000 человек.
Вслед за тем началась осада Фамагусты; она продолжалась более десяти месяцев, но в течение зимы велась довольно вяло, так как флот ушел домой; тем временем подошел и венецианский флот из 12 галер с подкреплениями и запасами. Весной, однако, когда возвратился турецкий флот и заблокировал город, начались серьезные атаки. Венецианский флот не показывался; после шести отбитых штурмов боевые припасы у венецианцев истощились, и храбрый комендант города Брагадино не счел возможным дольше защищать город и сдался 1 августа 1571 года, причем гарнизон и жители получили право свободного выхода из города со всем имуществом. Однако турки предательски нарушили условия капитуляции и жестоко умертвили Брагадино. Ему отрезали нос и уши, а затем привязали к столбу и с живого содрали кожу, из которой сделали чучело и отослали в Константинополь.
Таким образом Венеция бросила на произвол судьбы остров Кипр и его храбрый гарнизон, не сделав даже попытки спасти его. Папа Пий V, горячий ревнитель веры, в самом начале войны настоятельно увещевал католические державы оказать помощь Кипру, но Максимилиан II был занят отражением турок в Венгрии и Австрии, а Франция продолжала по-прежнему состоять в тесной дружбе с султаном. Зато Филипп II, могущественный король Испании, Сицилии и Неаполя, состоявший в союзе с Генуей, тотчас же, еще в мае 1570 года, изъявил согласие оказать помощь Кипру.
Эскадра Филиппа, под командой Андреа Дориа, венецианская эскадра и эскадра, присланная папой, который специально для этого случая приказал выстроить или добыть 12 галер, соединились на острове Корфу, но, как это часто бывает, между предводителями возникли разногласия. Венецианские корабли были плохо вооружены, имели плохой экипаж; кроме того, никто не доверял венецианцам, которые и в самом деле втайне вели с султаном переговоры о мире. Вследствие всего этого большой флот союзников дошел только до Крита, и здесь, ничего не сделав, снова разделился и каждая эскадра ушла назад, к себе домой.
В начале лета следующего года, 25 мая 1571 г., наконец, был заключен в Риме формальный союз между папой Пием V, Филиппом II и Венецией, переговоры о котором начались еще 15 месяцев тому назад. Союзники обязались выставить флот из 200 галер и 100 транспортных судов и армию из 50000 человек пехоты (испанских, итальянских и немецких наемников) и 4500 кавалерии с соответствующей артиллерией; войну предполагалось вести не только против султана, но и против его вассальных государств – Алжира, Туниса и Триполи. Главнокомандующим был назначен дон-Хуан Австрийский.
Дон-Хуан обессмертил свое имя этим походом. Мы считаем уместным привести здесь его краткую биографию.
24 февраля 1545 года у незамужней дочери бюргера города Регенсбурга, по имени Варвара Бломберг, родился сын, которого император Карл V считал своим; во всяком случае, в наружности мальчика наблюдалось много немецкого: у него были голубые глаза, белокурые волосы, и по характеру он совершенно не походил на своего подозрительного, замкнутого испанца-отца. Ребенок вскоре был взят от матери, которую выдали замуж за знатного придворного, и передан благородному испанцу дону Квиадо, который до 5 лет воспитывал ребенка в Германии; затем он был тайно отвезен в Испанию, в одну деревню, находившуюся между Мадридом и Толедо, и отдан на воспитание одному бывшему придворному музыканту. Мальчик рос с деревенскими детьми, но когда ему исполнилось 9 лет, Карл V приказал дону Квиадо взять его в свой замок, где он получил хорошее воспитание; учился он, впрочем, с трудом, зато страстно увлекался рыцарскими упражнениями.
Три года спустя, когда Карл V удалился в монастырь в Эстремадуру, он назначил к себе гофмейстером дона Квиадо, чтобы иметь около себя пажом дон-Хуана, к которому он питал нежную любовь; однако, император до такой степени застыл в формах мертвого этикета и в постоянных интригах своей долгой жизни, что никогда не сказал Хуану ни одного ласкового слова и ни одним намеком не дал ему понять о существующем между ними родстве.
