Утром 8 сентября большой конвой союзников в сопровождении мощного соединения военных кораблей был замечен на полпути между Палермо и Неаполем. Итальянский флот приготовился во второй половине дня поднять якоря, чтобы двинуться навстречу судьбе. В этот момент Верховное Командование приказало флоту не выходить без особого приказа, так как стало известно, что союзники хотят объявить о перемирии в этот же день.
Теперь стало известно, что союзники, так и не поняв ошибочности своего поведения во время переговоров, хотели сохранить в тайне от итальянского правительства дату высадки. Невнятное заявление «между 10 и 15 сентября», на основе которого действовало итальянское Верховное Командование, а следовательно — и флот, основывалось на заявлении одного из высших союзных офицеров генералу Кастеллано, который отправился подписывать перемирие. Такое совершенно неожиданное и преждевременное объявление о подписанном перемирии принесло множество тяжелейших последствий для итальянских вооруженных сил, так как не позволило подготовиться к действиям против немцев. Именно эта поспешность была причиной трагических событий, сотрясавших Италию. Союзники тоже в итоге пострадали, хотя чуть позднее.
Тем временем все учреждения Супермарины пребывали в блаженном неведении относительно происходящего. Совершенно случайно 8 сентября в 18.20 автор находился вместе с адмиралом Джирози, начальником оперативного отдела, когда зазвонил телефон. Адмирал, услышав сообщение, побелел, а потом безжизненным голосом произнес: «Наш радиоцентр сообщает, что из Алжира передают известие о перемирии. Но я не верю этому. Разве возможно, чтобы мы ничего об этом не знали, особенно сейчас, когда линкоры готовятся выйти к Салерно?» В этот момент снова зазвонил телефон, и адмирал Сансонетти подтвердил правдивость сообщения.
Только после того, как генерал Эйзенхауэр объявил о перемирии, адмирал Де Куртен был ознакомлен со статьями, касающимися итальянского флота. Из-за глупой секретности руководству флота пришлось принимать решения огромной исторической важности в считанные минуты. В очередной раз никто не поинтересовался мнением флота даже в части тех решений, которые прямо его касались. Однако перемирие было принято законным итальянским правительством, поэтому флот должен был повиноваться приказам. В результате оставалось лишь протестовать post facto по поводу тех условий, которые затрагивали честь. Условиями перемирия предусматривался «перевод» военных кораблей в порты союзников под своим флагом, со своими экипажами, сохраняя оружие. Не было даже упоминания о «передаче» кораблей и тем более «капитуляции». Такие условия ни в коей мере не затрагивали чести флота. Это не касалось торговых кораблей, захваченных или сдавшихся союзникам. Они считались «реквизированными» союзниками. Поэтому флот обязан был выполнить условия перемирия. Все корабли итальянского флота беспрекословно подчинились решению правительства, насколько позволяли условия.
Следует отметить, что для флота было гораздо легче затопить все свои корабли. Такая операция была простой и безопасной. Корабли любого флота в военное время готовы к подобным действиям. Вспомним, например, с какой быстротой был затоплен французский флот в Тулоне. Кроме того, на первый взгляд самозатопление флота выглядит очень красивым жестом.
Однако даже в условиях жесточайшего цейтнота итальянский флот сумел понять, что интересы нации требуют скрупулезного выполнения условий перемирия. Что касается победивших союзников, для них «корабли» были единственной реальной военной силой, которой располагала Италия в тот момент. Поэтому исключительно важно было использовать эту силу самым эффективным способом, даже если это потребует серьезных жертв.
Далее. Корабли, само их существование, представляли материальное и моральное наследие такой значимости, что поспешное, импульсивное их уничтожение стало бы подлинным предательством нации. В столь запутанной, неясной ситуации принять такое решение можно было, лишь имея твердую уверенность, что больше корабли не смогут послужить интересам нации (В конце Первой Мировой войны германский флот проследовал в Скани Флоу, хотя условия перемирия были еще более унизительны, чем принятые итальянским флотом 8 сентября. 7 месяцев спустя эти корабли были затоплены, когда стало ясно, что они больше не вернутся и Германию.). Если появятся достаточные причины, чтобы сделать затопление кораблей необходимым и возможным, тогда и только тогда следовало совершить этот шаг, но не ранее. Затопление можно было совершить в любое время в будущем, и никто не смог бы помешать этому. Супермарина оказалась в этом смысле крайне предусмотрительной. Корабли флота получили секретный приказ затопиться либо в случае получения специального шифрованного сигнала из Рима, либо по собственной инициативе, если будут предприняты действия, угрожающие их безопасности или чести.
Все это ясно понимал каждый моряк, поэтому необходимые мероприятия выполнялись исключительно дисциплинированно и в атмосфере морального подъема (Ни много, ни мало. Капитуляция в условиях морального подъема! А.Б.). Сегодня можно сказать точно, что выбор перехода на Мальту — решение достаточно болезненное и ведущее в неизвестность, если сравнивать его с красивым жестом самозатопления — явился выдающимся доказательством верности, дисциплины и понимания флотом своего долга перед страной.
Ниже мы покажем те многочисленные выгоды, которые получила нация в результате этого исторического решения. Здесь достаточно упомянуть тот факт, что основой для возрождения итальянской нации стало сохранение легитимист правительства и получение статуса «воюющей стороны». Поэтому в тот период, когда вся нация находилась в состоянии глубокого упадка, власть правительства, пусть даже шаткая, основывалась единственно на том, что оно имело в своем распоряжении организованный и послушный флот. Если бы этот флот исчез, то это стало бы грубейшим нарушением условий перемирия. В результате этого нарушения Италия была бы оккупирована так же, как это произошло впоследствии с Германией. Исчезли бы все огромные преимущества, политические и военные, материальные и моральные, прямые и косвенные, которые были получены в результате сотрудничества итальянского флота с флотом союзников.
Нужно сказать правду: окончательные мирные условия для итальянского флота резко отличались от первоначальных обещаний и посулов союзников. Тем не менее, условия договора, полученные Италией от союзников в Париже, оказались бы гораздо более тяжелыми, если бы на чашу весов не были положены действия итальянского флота. Ведь и сам флот мог быть уничтожен. Поэтому Парижский договор не только не преуменьшил, но наоборот — ясно подчеркнул огромное значение той жертвы, которую принес итальянский флот во имя благополучия нации.
Здесь следует указать на источник таких условий мирного договора. 23 сентября 1943 года адмирал Де Куртен встретился в Таранто с командующим морскими силами союзников адмиралом Каннингхэмом, чтобы выработать условия сотрудничества итальянского флота с союзным. (В действительности сотрудничество началось еще 9 сентября.) Результатом этой встречи стало «джентльменское соглашение». Все его пункты позднее честно выполняли обе стороны. Адмирал Каннингхэм указал на необходимость одолжить у Италии некоторые корабли в качестве компенсации за понесенные союзниками потери. Адмирал Де Куртен принял это требование в принципе, но настоял, что позднее этот вопрос будет обсуждаться заинтересованными правительствами. Однако, когда война закончилась, западные союзники уступили домогательствам Советской России в обмен на определенные уступки Советов. Поэтому во время Парижской конференции Италия была вынуждена одолжить некоторые из своих военных кораблей, которые теперь практически могли считаться военными трофеями. Жесткая позиция России сделала для Италии невозможным принять любую справедливую формулу раздела этих кораблей. Позднее Великобритания и США, памятуя о «джентльменском соглашении», отказались от выделенных им итальянских кораблей. Были достигнуты соглашения с Францией и Грецией о передаче им кораблей в возмещение потерь, понесенных ими от действий итальянского флот Только Советская Россия продолжала требовать репараций в полном объеме.
