1962
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
В каком это было классе?..
Я навзничь лежу в постели —
Петька мне нос расквасил
В рыцарской честной дуэли.
Рядом мамаша квохчет:
— Кто этот хулиган?
Кто тебя эдак, дочка?
Я уж ему задам!
Ну, не молчи, ответь-ка! —
Дергая хвостик банта,
Я выдала взрослым Петьку —
Честного дуэлянта…
А Петькин отец — не тайна —
Выпить был не дурак
И тонкостям воспитания
Предпочитал кулак.
…Шел Петька двором, как сценой,
Вернее, его вели.
Был он босой, в пыли,
Словно военнопленный.
Был он, как мой укор,
Был он, как мой позор.
Замер наш буйный дворик.
Я поняла с тех пор —
Вкус предательства горек.
…Зажил разбитый нос,
Петька простил донос
И позабыл измену.
Но вижу порой — вдали
Друг мой бредет в пыли,
Словно военнопленный…
1962
ХАМЕЛЕОН
Ихтиозавры вымерли,
Гады забились в глушь.
Много мы мусору вымели
Из закоулков душ.
И все же порой — откуда?
Должно быть, из тьмы времен?
Вдруг выползает чудо:
Юркий хамелеон.
То он, как сахар, тает,
То — словно вечный лед,
То он тебя обнимает,
То он тебя предает.
То он зовется «правым»,
То «модерняга» он,
То — словно крики «браво»,
То — словно крики «вон».
Меняет цвета и взгляды
С космической быстротой…
А ежели будет надо
В разведке ползти с ним рядом,
В траншее лежать одной?..
1962
ЧЕРЕЗ УЛИЦУ…
Улочкой узкой, длинной,
Вскарабкавшись на косогор,
В небо глядит старинный,
Петровских времен собор.
Тяжелый, словно рыданье,
Гремит колокольный гром.
А рядом — новое зданье.
Юность моя, райком.
Райком комсомола, здравствуй
Вновь сердце к тебе ведет.
Улыбчивый и вихрастый
Дружит с тобой народ.
А в церкви лысые шубы
Крестятся на образа.
Поджатые постно губы,
Безжизненные глаза.
Здесь воздух пропах погостом —
Тяжелый тлетворный дух.
Прошлого мрачный остров,
Жалкий приют старух.
Но что между ними делает,
О чем молит бога пылко
Иссиня-бледная девушка,
Нежная, как прожилка?
Густые блестят ресницы,
Тугие дрожат косицы,
Господь в золоченой раме
Тайком на нее косится.
Тяжелый, словно рыданье,
Гремит колокольный гром.
А рядом — светлое зданье,
Юность моя, райком.
Собор, как старик, сутулится,
Льет дождик с кирпичных плеч…
Девушке только улицу,
Улицу пересечь!
1962
СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ
1. ПРО СОБАК
Люблю я собак, но не всяких, однако, —
Люблю, чтобы гордость имела собака,
Чтоб руки чужим не лизала она
И чтобы в беде оставалась верна.
Хочу, чтоб она отвергала подачки —
Пусть ловят кусочки другие собачки,
Пусть служат, присевши на задние лапки,
В восторге от каждой рассеянной ласки.
Нет, мне не по сердцу такая собака —
Люблю я собак, но не всяких, однако!..
1962
2. Я ЗАВИДУЮ ТОЛСТОКОЖИМ…
Я завидую толстокожим —
Носорогам, гиппопотамам,
Папам, что со слонами схожи,
Со слонихами схожим мамам —
Защитила их мать Природа
От уколов любого рода…
Но жалею зато до дрожи
Тех, кто ходит почти без кожи, —
Вы подумайте только, дети,
Как живется таким на свете!..
1962
ПРО ЛЮБИМОГО ПОЭТА И НАДЕЖДУ ПЕТРОВНУ
В сочиненьях на тему
«Любимый поэт»
Был у каждого в школе
единый ответ:
Маяковский, конечно,
Маяковский навечно,
Обожаемый всеми активно,
Персонально и коллективно,
Добровольно и директивно…
Прочитав те творенья,
вы подумать могли,
Что стандартны у всех
в этой школе мозги,
Что шаблонны у всех
в этой школе сердца
И у всех —
лишь одно выраженье лица.
А Надежда Петровна
Выводила пятерки любовно…
Но случилось,
что как-то один выпускник
Правду-матку
сплеча рубанул напрямик:
«Маяковский велик,
Маяковский могуч,
Верю на слово,
Но… полюбить не могу».
И возмездье на буйную голову пало
В виде жирной,
увенчанной кляксою «пары».
Тот парнишка
любить не хотел по указке,
И, свое повторяя всегда без опаски,
Сам кропал он
задиристые стихи.
Были в них и огрехи,
и просто грехи,
Но стихи эти,
словно хозяин их, тоже
Никогда ни на что
не казались похожи.
Ни идей, ни эмоций
не беря напрокат
И, бездумно
не кланяясь авторитетам,
Так и вырос он,
армии Правды солдат,
И его я считаю
любимым поэтом!
Хоть и влепят мне «пару»
за то безусловно
Все, что есть на планете,
Надежды Петровны…
