1964
ИСКРА
Как говорится, небу было жарко,
Рвались снаряды около села.
Но Искра, полковая санитарка,
От сказки оторваться не могла.
Забыла Искра,
Что лежит в кювете,
Что бой,
Что год грохочет сорок третий.
Не прячет слез —
Ей, как подружку, жалко
Свою ровесницу,
Несчастную русалку…
Штурмовики уходят на задание,
Ревут «катюши» около реки…
Чудаковатый сказочник из Дании,
Как ты забрел в окопные полки?
Вдруг закричали:
— Санитарку! Быстро! —
И, шмыгнув носом
(Школьница точь-в-точь!),
Ушла из сказки маленькая Искра —
Ее война задула в эту ночь…
1965
«Здесь продают билеты на Парнас…»
Здесь продают билеты на Парнас,
Здесь нервничает очередь у касс:
— Последний кто? —
Молчат, последних нету…
Фронтовики,
Толкучка не про нас,
Локтями грех орудовать поэту!
…В дни, когда было надо
Ринуться в пекло боя,
Гудели военкоматы:
— Последний?
Я за тобою! —
И первыми шли в разведку
С группой бойцов добровольной
Очкарик из десятилетки
С толстой комсоргшей школьной.
И мы пропадали без вести,
Строчили на нас похоронки.
Но в эту толкучку лезть нам?..
Нет, мы постоим в сторонке.
Вот ежели будет надо
Ринуться в пекло боя,
Услышат военкоматы:
— Последний?
Я за тобою!
1965
СТРАНА ЮНОСТЬ
Дайте, что ли, машину Уэллса —
С ходу в Юность я махану.
Ни по воздуху,
Ни по рельсам
Не вернуться мне в ту страну.
Там, в землянке сутуловатой
(Неубитые! Боже мой!), —
Ветераны войны —
Ребята,
Не закончившие десятый,
Перед боем строчат домой.
Там Володька консервы жарит,
Там Сергей на гармошке шпарит.
Отчего это перед боем
Небо бешено голубое?..
Эх, мальчишки!
О вас тоскую
Двадцать лет,
Целых двадцать лет!..
Юность, юность!
В страну такую,
Как известно, возврата нет.
Что из этого?
Навсегда
Я уставам ее верна.
Для меня беда — не беда,
Потому что за мной —
Война,
Потому что за мной встает
Тех — убитых — мальчишек взвод.
1965
ГЕТЕРЫ
«…Лучшая часть афинских гетер были в Греции единственными женщинами, о которых древние говорят с уважением».
Пока законные кудахчут куры
По гинекеям — женским половинам,
Спешат Праксители, Сократы, Эпикуры
К свободным женщинам —
Аспазиям и Фринам.
Что их влечет?
Не только красота
Прелестниц этих полуобнаженных:
Гетера образованна, проста,
Она их половинам не чета,
Куда до милых умниц скучным женам!
(Пусть добродетельны они стократ!)
И вы, историки, от фактов не уйдете:
Умом делился не с женой Сократ —
Он изливался грешной Теодоте.
(Она грешна, поскольку не хотела
Законной сделкою свое оформить тело
И в гинекеях прокудахтать жизнь.
Ценой «падения» она взлетела…)
Вершила судьбы Греции Таис.
Ваял Пракситель Афродиту с Фрины.
Леяне памятник поставили Афины.
Леонтиона, критик Эпикура,
Опять-таки гетерою была…
И я скажу (пускай кудахчут куры
И бьют ханжи во все колокола):
Не зря до нас
В компании богов
Дошли те женщины
Сквозь тьму веков!
1965
ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ
К полуночи муж наконец пришел.
Снял, снова надел очки
И сел, положив на накрытый стол
Сжатые кулаки.
Жена разогрела остывший чай,
Сказала жалея:
— Сморился, чай?
Как долго сегодня у вас местком! —
А он вдруг хватил по столу кулаком
— С меня достаточно!
Не могу
Темнить, на каждом темнить шагу.
Люблю другую.
Устал от лжи.
Уйду.
И ты меня не держи!.. —
Не сразу женщина поняла —
Гудели в ушах ее колокола.
Но, видно, не знал он своей жены —
Стоит возле стенки белей стены,
А голос обычен — певуч, глубок:
— Держать буду, думаешь, голубок?
И больше ни слова.
Ни капли слез.
Ни женских упреков.
Ни бабьих угроз.
Он снял
И опять надел очки.
Он сжал
И опять разжал кулаки,
Рывком отодвинул накрытый стол,
Поднялся,
Сел
И опять пошел.
Он к двери шагнул,
Как идут на расстрел.
Вдруг выскочил сын —
Босоногий пострел,
И крикнул:
— Куда ты? —
Но мальчика мать обняла,
И руки ее, как два сильных крыла.
Сказала:
— Простынешь! —
Прижала к груди.
Потом приказала мужчине:
— Иди! —
И — выстрел:
Стрельнула тяжелая дверь…
Все кончено,
Можно заплакать теперь.
