— Ахинея какая-то! — выдохнула потрясённая услышанным Вера Кирилловна — Мало ли что в бульварных газетах сочиняют!

— Нет, нет! Чистейшая правда! — убеждённо заговорила Неллечка. — По телевизору рассказывали, что, когда было перезахоронение Гоголя, его скелет нашли лежащим на животе. Так только вампиры лежат! Они в гробу крутятся, это научный факт.

— Неужели Вы не видели фильм? — спросила Фаечка Касимова, удивлённо тараща на учительницу круглые глаза. — Там прямо показано, как Гоголь пил кровь своих крестьян.

— Да у него всё творчество про вампиров! — выпалил с задней парты Макс Теплицын.

— Это ещё почему? — содрогнулась учительница. — Я что-то не пойму, что за чепуху вы несёте?!

Вера Кирилловна подметила крайне опасное выражение, мелькнувшее во взгляде Макса: «Что с неё взять? Отсталый человек!..» И, перехватив этот взгляд, дети снисходительно заулыбались.

Неллечка, между тем, не унималась. Она заметила растерянность учительницы и торжествовала: «Колдовством её не проймёшь, так Гоголем попробую».

— Помните, Вы нам рассказывали, как Гоголь обиделся на издателя Погодина за то, что тот опубликовал без спросу его портрет? Вы ещё рассказывали, что на портрете Гоголь был растрёпанный и какой-то безумный, поэтому писатель рассердился. А оказывается, всё было совсем не так!

— Что значит «не так»? — Вера Кирилловна почувствовала подступающее раздражение. Ей захотелось хорошенько отшлёпать обнаглевшую Неллечку, но она приказала себе успокоиться. Медленно опустилась на стул:

— Погодите. Я вам рассказываю факты, а вы мне в ответ фантастику цитируете!

— У нас тоже есть факты! — Неллечка схватила газетную вырезку и вновь громко зачитала:

«Не удивительно, что Гоголь-вампир был взбешён публикацией Погодиным своего портрета. Этот портрет писался не для публики. Его назначение было колдовское: портрет старел вместо самого Гоголя, а Гоголь магическим образом сохранял молодость. Когда Погодин похитил портрет и опубликовал, это сделало невозможным дальнейшее изменение черт портрета, и Гоголь должен был-таки сойти в гроб, как простой смертный».

— Гоголь жил в гробу, в могиле. И ещё, показывали по телевизору, другие вампиры сделали ему лестницу, чтобы он вылезал наружу писать свои книжки, — затараторил Бублин. — А чтобы писать гениально, он должен был пить человеческую кровь!

— Вы сами рассказывали, что Гоголь перед самой смертью просил лестницу, — невозмутимо продолжала Нелли. — Вы ещё говорили, что он хотел идти наверх, к небу. А на самом деле, Вера Кирилловна, всё было иначе. Великий охотник на вампиров отец Матфей прибыл вовремя и забрал лестницу! Упырь не хотел умирать, он карабкался наружу из гроба. И тогда упыря начали оборачивать горячим тестом, чтобы сбить его магический потенциал.

— Вот именно, — обиженно сказал Бублин. — Я как раз хотел об этом доклад подготовить. Я же не сам придумал! По телевизору русским языком рассказали, а Вы не верите!

Сердце Веры Кирилловны громко колотилось. Она растерялась и никак не могла сообразить, что ей сейчас надо сказать в ответ на этот бред, эту нелепицу.

— И потом отец Матфей узнал, как прикончить упыря Гоголя, — возбуждённо ворковала Нелли. — Надо было сжечь рукопись второго тома «Мёртвых душ», которая, оказывается, была написана чернилами с кровью. И отец Матфей сделал это, а уже позднее было объявлено, что якобы сжигал сам Гоголь. От этой страшной рукописи осталось только несколько листов, которые упырь успел сунуть в трещину под пол, в свой колдовской тайник.

— Какой ещё тайник? — устало и тихо спросила Вера Кирилловна.

— Во всех газетах пишут, и по телевизору говорят! Вы что, не видели?

— Я не смотрю телевизор. И что же там нашли, в колдовском тайнике?

— Недавно в доме-музее Гоголя обвалился потолок. Приехали строители и нашли в потолке очень странный тайник, — с торжествующей улыбкой продолжала Нелли. — Там обнаружили две страницы второго тома «Мёртвых душ», где описывается, как Чичиков пьёт кровь у помещика Костанжогло. А ещё, кроме рукописи, нашлись разные колдовские предметы: различные амулеты, волшебные перстни.

— Дай мне эту статью, — Вера Кирилловна почти вырвала газетную вырезку из рук Нелли и впилась глазами в текст. В статье, подписанной известным учёным, со всей серьёзностью утверждалось, что Николай Васильевич Гоголь был чёрным магом. Что он специально приурочил премьеру «Ревизора» к празднику Пасхи 1836-го года и намеревался специальными оптическими эффектами во время «немой сцены» привести людей в состояние эйфории, вызвать уличные мятежи в столицах и тем самым испортить светлый праздник.

Далее автор статьи утверждал, что гоголевский «Нос» есть не что иное, как страшная пародия на Евангелие, замаскированная так тщательно, что ни один из цензоров не обратил внимание на кощунственные параллели.

Строчки прыгали перед глазами Веры Кирилловны, но она упорно читала дальше. Чичиков скупает мёртвые души потому, что он упырь, ему нужны мертвецы для зомбирования. Чичиков — автобиографический образ самого автора, который тоже скупал мертвецов.

— Просто бред какой-то, — прошептала учительница.

— Послушайте, — звонко рассмеялась Неллечка Буборц и снисходительно посмотрела на Веру Кирилловну, — всем давно известно, что вампиры существуют, они живут среди нас, они совершенно нормальные существа! И Гоголь был вампиром!

— И Мишка из параллельного класса хочет стать вампиром, — буркнул Коля Бублин. — Они с Вовкой уже пробовали кровь пить. Из пальца накапали и пили. Не очень вкусно, но зато прикольно. Мишка сказал, что хочет быть гениальным, как Гоголь. А гениальными только вампиры бывают, потому что они вместе с чужой кровью гениальные мысли получают от других людей и питаются ими.

Вера Кирилловна обвела класс беспомощным взглядом. Ей стало по-настоящему страшно, почти как тогда, совсем недавно, в школьном зале среди заложников во время теракта. Но тогда рядом были враги. Они ненавидели, угрожали. Тогда всё было понятно. А здесь дети! И они верят в этот бред! Уже поверили! Ей надо что-то делать? Но что?

Кто там значится следующий? — Вайскопф, сидя в ароматической пене, ещё раз заглянул в расстрельный список Колфера Фоста, лежащий на широком бортике ванны. Сразу за Н.Гоголем значился всемирно известный господин на букву «Д» — сильнейший противник. Раньше Вайскопф и мечтать не мог о таком крупном звере. Но теперь он был уверен в своих силах.

Вечером Вайскопф бросился в фирменный поезд и до раннего утра наслаждался стремительным перемещением в ночном пространстве. В Петербурге он взял такси до Литейной, ему нужен был один дом, унылый и серый, очень старый. Мрачная сырая подворотня понравилась Вайскопфу, особенно узкая каменная лестница с неожиданным углублением в стене, уютным, как раз подходящим по росту. Он вошёл в эту нишу, полностью погружаясь в тень, и только носки ботинок Вайскопфа, немного заляпанные грязью, должно быть, ещё московской, торчали наружу.

Вайскопф, размышляя, простоял довольно долго. Он думал о том, как по этим самым ступеням поднимался к себе, во второй этаж, ненавистный человек. Любопытно, взбегал ли торопливо, сутулясь и озираясь, или же поднимался решительным шагом, через ступеньку, стуча каблуками? Убийце страшно захотелось курить, он постоял ещё немного, потом вышел из ниши и поехал в гостиницу на Васильевский остров.

Он вбежал в роскошный вестибюль, взмыл на последний этаж. В номере лежал неразобранный чемодан. Вайскопф достал сверху пёстрый матерчатый сверток, внутри побрякивали суставы расчленённого кальяна. Прикручивая шланг, смотрел в окно на падшие созвездия полночных улиц. Замечателен Петербург! Как хорошо здесь убивать!

Гашиш был слабенький, мягкий. В гулкой голове Вайскопфа медленно прошёлся от уха до уха невидимый дирижёр, потом кашлянул, постучал палочкой по пюпитру. И вот еле слышная музыка занялась по краям сознания, властно охватывая чувства, перерастая в сплошную симфонию запахов, мыслей, предчувствий…