Через четверть часа на территорию пансионата влетел таксомотор архаичной модели Волжского автомобильного завода. Из тесной машины вывалился Артемий Уроцкий и, забыв прикрыть дверь, кинулся наверх по ступеням. Вид наёмного тележурналиста внушал ужас. Светло-серый костюм был сплошь покрыт ярко-оранжевой светящейся краской, точно Уроцкий неудачно сыграл в пейнтбол. На шее неряшливо болтался мокрый горчичного цвета шарф, свернутый жгутом. Волосы на висках стояли дыбом.

— Что с вами случилось, родной?! — с брезгливой жалостью воскликнул банкир Лебедзинский.

— И почему до сих пор жив Суворов? — гневно подхватил продюсер Ханукаин.

— Проблемы, господа! Меня кто-то нащупал, господа! — бормотал Уроцкий, пробегая к окну и затравленно выглядывая наружу. — Они следуют по пятам. Повсюду! Они мешают, мешают работать!

— Кто «они»? Святая инквизиция? — насмешливо уточнил Колфер Фост, окуная клубничину в сливочный шоколад. — У Вас мания преследования, Уроцкий. Вы не выполнили задания по Суворову и теперь разыгрываете помешательство, не так ли?

— Нет, это не мания, господа, нет. Они сживают меня со свету! — Уроцкий, оглядываясь на окно, бочком пробежал к столу и принялся поспешно набивать рот клубникой, виноградом и кусками пармского сыра. — Это хулиганы, неофашисты, скинхеды какие-то! Сегодня выкачали из «Бэхи» весь бензин! Я хотел поехать на машине жены, но там… в отделение для перчаток они подбросили дохлую крысу. Так воняет, господа, я не смог находиться в салоне.

Зачирикал телефон Артемия.

— Алло… Что? Нет! Я не продаю чучела! — в бешенстве Уроцкий запустил мобильник в кресло.

— Чтоб вы сдохли! Ублюдки!

— Успокойтесь, — стали успокаивать его коллеги. — Третьи сутки звонят! Третьи сутки! Спрашивают, почём я продаю чучело Вини Пуха? А я не продаю! Я правда не продаю! И никаких объявлений не давал!

— Стойте! Повернитесь! — Эрнест Кунц бережно снял со спины тележурналиста клейкую бумажку размером с ладонь, на которой было жирно написано:

— Я говорил вам! — вскричал Уроцкий, брызгая сырными крошками. — Это шпана меня травит! Издеваются третьи сутки! Вчера мне привезли двенадцать морозильников, которые я не заказывал! Фургоны от разных магазинов устроили пробку перед моим домом. Мне пришлось двенадцать раз объяснять, что я не делал никаких заказов по «Интернету» и платить не намерен! Не понимаю, откуда у них номер моей кредитной карточки?! Потом пришли таджики, сорок человек, и заявили, что мой менеджер вызвал их для строительства пирамиды! Понимаете? Они хотели рыть котлован под пирамиду прямо на моей лужайке! И мой менеджер клялся, что никого не вызывал, но ведь мы не могли выпроводить этих таджиков полтора часа!

— Слушайте, Артемий…

— А потом, потом приехала санэпидемстанция по срочному вызову, потому что кто-то позвонил и сказал, что в моём коттедже чумные крысы-мутанты! Чебурашки-ниндзя! Я заплатил пятьсот долларов, чтобы эти санитары оставили меня в покое! Как можно работать в таких условиях, объясните мне?

— Но Вы профессионал, Артемий! — Ханукаин вскинул искривлённый палец к небесам. — Нужно было любой ценой доделать работу!

— Я доделал! — огрызнулся журналист. — Сахарский позвонил мне и начал рыдать в трубку. Он сказал, что письмо Суворова похищено и надо включать запасной вариант. Я работал, как крепостной пахарь, я не выпил ни глотка, я даже телевизор не смотрел! И я всё написал! Я сделал гениальную бомбу под Суворова, можете мне верить! Но когда я поставил последнюю точку, мой компьютер замигал и на экране появилась надпись: «Чума на оба ваших полушария». С тех пор машина не реагирует ни на одну кнопку, и я не могу даже переписать свой текст на лазерный диск!

— Вам прислали вирус по электронной почте, — кивнул Железник. — Информацию восстановить не удастся. Можете смело сочинять всё заново.

— Я не могу заново! — взвился Уроцкий. — Они не дают мне жить! Давайте прекратим контракт, я согласен платить неустойку. Я не могу работать. Я должен уехать, куда-нибудь на острова. Моя жена в шоке, мой друг в шоке, моя собачка в шоке, мой менеджер вчера уволился. Эти скинхеды разрушают мою жизнь! Помогите, я прошу!

— Замолчите, Уроцкий, — холодно предложил господин Фост. — Сегодня Ваш дом будет взят под защиту Лиги. У Вас поселится пожилая женщина, её зовут Белла Маллафонте, наш лучший телохранитель. Выделите ей отдельную комнату. Во дворе мы поставим микроавтобус с необходимым оборудованием. Вы вернётесь домой и к завтрашнему утру восстановите текст про Суворова.

— Они обстреливают из рогаток! А когда я открыл почтовый ящик, раздался взрыв… Я думал это бомба! Но оказалось хуже! Они подложили вонючую дымовую шашку, вы понюхайте, я пропах насквозь! Весь мой дом провонял! Я не могу, я отказываюсь… Моя личная безопасность…

— Белла Маллафонте защитит Вас. Вашей семье отныне ничто не угрожает.

— Моя жизнь пошла под откос! Я не могу пользоваться телефоном, потому что он раскалывается от потока бессмысленных текстовых сообщений! Вот, полюбуйтесь! Вчера они погнали роман «Бесы», пофразно, короткими сообщениями, страница за страницей, на мой телефон, понимаете?!

— Довольно, Артемий. Это уже не интересно, — секретарь Фоста протянула Уроцкому фотоснимок. — Скажите-ка лучше, Вам знакома эта физиономия?

Уроцкий впился глазами в фотографию смазливого белокурого мальчика, нагло жмурившегося в камеру. — Нет.

— Странно. А вот ещё один. Не попадался на глаза?

— Да! — Артемий вздрогнул. — Видел! Да где же? Не могу вспомнить.

Помощница многозначительно глянула на гроссмаистера Фоста.

— Этот мальчик… — Уроцкий щёлкнул пальцами, — да, вспомнил! Это курьер! Служба доставки цветочных букетов! Пару дней назад он принёс мне огромный букет, прямо в редакцию. Знаете, влюблённые телезрительницы иногда присылают букеты — розы там, орхидеи.

— Опять кадеты, — Фост почернел лицом. — Как надоела эта патриотическая сволочь. Неужели снова Царицын?

— На этот раз его лучший друг, тоже старый знакомый, — помощница подошла к начальнику и протянула фотографию, с которой смущённо глядел широколобый крепыш, замотанный по самые уши в чёрно-зелёный шарф факультета Гриммельсгаузен.

— Ашур-Теп по прозвищу Тихий Гром, — сказала помощница. — Он же — русский кадет Пётр Тихогромов.

Откуда помощница Фоста, его личный секретарь, курирующий эмиссар Лиги по российским делам, пухлая жгучая брюнетка на коротких ножках, в полосатом, мужского кроя, брючном костюме, знала Петрушу Тихогромова?

Вам это удивительно? Удивляйтесь дальше. Петруша Тихогромов тоже хорошо знал эту даму. Разве можно было забыть бывшему ученику Мерлинской школы волшебников бывшую сотрудницу ФСБ России Александру Глебовну Селецкую, внучку знаменитого Якова Цельса, перевербованную колдунами на свою сторону без особых усилий? «Рыжая кошка», — так называл её Телегин и предупреждал кадетов: «Будьте осторожны!..» Да, это была она, Александра Селецкая по фальшивым документам, а по своим — Сарра Цельс. Нынешняя помощница Колфера Фоста. Это она держала сейчас в руках фотографию кадета Петра Тихогромова и ненавистно буравила её глазами.

— Я же видела его в таганской школе во время захвата заложников!

Вот ещё новость. Как Сарра попала в школу на Таганке? Почему она видела Петю среди заложников, а Петя её нет? Ведь он узнал бы рыжую Сарру из тысячи, разве такое забывается?

Вот и опять время удивляться. Всё дело в том, что обожаемая Неллечкой Буборц учительница Стелла Яновна и помощница Фоста — одно лицо, Сарра Цельс. Вот только узнать её теперь невозможно.