- А что за это слово такое, прости за северянскую неграмотность?

Польщенный своим превосходством Гильом ответил:

- Архитектор? Тот, кто строит дома большие и необычные. Крепости, храмы, мосты, акведуки. Даже целые города. Не сам, конечно, но знает, как это делать. Расчеты там делает, чертит план постройки, руководит работягами. Ученый муж. Архитектор, кстати – греческое слово.

Мы оба рассмеялись. Вот как выходит. Архитектор может знать, как построить города. На этой фразе как-то сложилось очень многое. Как и встреча с норманнами, появление еретика - случайность.

Как много случайного и закономерного. Но слово «архитектор» со щелчком вставило в ряд мыслей и ощущений, что плавали в моей голове, внезапно собравшись в логичную картинку.

- Домой не поедем, поздно уже. Поселимся в гостевом доме Доброй Бранки. Только мне понадобится отлучиться, посетить прекрасноголосую Аннет, высказать почтение и рассказать, как сильно скучал по ней, как болит моё сердце и тоскует душа.

* * *

Луна шла на убыль. Это наблюдение я схватил, как лису за хвост и поставил рядом с остальными мыслями.

Коней без единого слова увёл крупный лысый слуга. Бранка, улыбчивая, немолодая, полная, южных кровей, обняла Гильома, поцеловала в щеку, такой же прием получил и я, замахала руками, затараторила на смеси всеобщего и португальского. Поселила в гостевой комнате, которую Бюж занимал время от времени, посетовала, что мы неразумные парни уже где-то поели и не сможем отведать её выпечки и сегодняшнего молока. Тем не менее, всучила в руки завернутый в полотенце, ещё теплый пирог со сладкой начинкой. Одновременно с этим рассказала мне как устроен дом, кто тут живет, где отхожее место, как пройти отсюда на площадь, какой в этом году будет урожай яблок, какое варенье она из них варит, как звали её бабушку и как та когда-то искала себе жениха.

Распрощался с Гильомом, заперся в комнате, но не смог там усидеть. Насыщенный день требовал проветрить голову. Пирог оставил на низеньком шкафчике.

Несмотря на то, что это было, наверное, плохой идеей, и неизвестно как бы это оценили окружающие, я вылез из широкого окна просторной комнаты гостевого дома, прошелся по пологой крыше, незамеченным спустился в переулок. Погулял полквартала, редкие прохожие не обращали на меня даже малейшего внимания. А потом не нашел ничего лучше, чем забраться по строительным лесам монастыря Святого Креста. А что? Мне хотелось залезть повыше, обратную дорогу я знал, а другую высокую точку – нет.

И вот, сидя возле церковного купола, на зачем-то усыпанной песком доске, я созерцал Бордо. Ночь. Тусклая луна, облачно, звезд мало, темно. Тем меньше шанс, что меня увидит случайный прохожий. Вид на город сверху – одухотворял. Редкие огоньки, скрип канатов в порту, вдалеке кто-то пьяным голосом пел песню. Страшно фальшивил. Свежий ветер дул с полей.

Итак. Отличное место побыть одному. Редко в этом мире удается уединиться. То Снорре рядом, то Гильом, то родственники какие. Я их, конечно, люблю, но иногда необходимо одиночество.

Теперь мысли о беспокойных нордах, сидящем за решеткой архитекторе Серхио, которого я пока ни разу не видел, стародавней, позабытой мечте отца возродить город древних и сам этот город встали перед мысленным взором как участники судебного процесса перед судьей.

Решающее слово. Именем Господа! Кхе. В общем. Раз норды готовы на всё – они восстановят мне город. А если точнее – построят, потому что это тебе не в брошенный дом вселиться. Дохлого бродягу собрал, похоронил, подмёл, дверь новую сколотил, забор поднял и живи.

Города нет. Зато есть место, где древние когда-то смогли его построить.

Внутренний голос подсказал мерзкую мыслишку, что селение не только построили, но и опустошили в ноль.

Прочь! Сохранилась полуразрушенная стена – главный атрибут северного города.

Как, черти меня забери, строить город? Я не знал. Думаю, и Никосий не знал, хотя наверняка старый пердун многое скажет по этому поводу. Надо будет его аккуратно расспросить, но не говорить, что я задумал. Достаточно намека, сладкого вина сорта «нама», и греческие знания польются рекой.

Норды – тоже не знают. Судя по их и Снорре рассказам, если им предоставить возможность – они соорудят длинный дом ярлов и большой дом общины. Перезимуют в лютой тесноте. В следующее лето построят из поваленных деревьев ещё несколько гигантских уродливых домов, где будут жить толпой. И уже в отдаленном смутном будущем, которое может и не наступить – укрупненные семьи будут строить себе жилища поменьше и аккуратнее. Деревянные, теплые, без всякой системы и логики. Сарайчиков налепят, лодки кругом, грязь по уши. Собаки бродят. Получим просто деревню нордов на армориканском берегу. Херня.

Нет. Плевать на то, что думают другие. Начнем с того, чего хочу я.

Итак. Я, Кайл Соллей – хочу построить город!

Кто такой есть, чтобы такого хотеть? Создан искусственно - воином. Без имени и рода. Отпущен на свободу. Как сеньоры отпускают слуг или хозяева - рабов. Принят в род Соллей, получил имя. Да, чужое. Имею наглость забрать его себе. Моё имя. Моё! Я - Кайл Соллей, снова воин. Но хотел ли я быть солдатом?

Рядом, в Пиренеях или как их южане называют – Иберии, либо странноватым словечком «Испания», идет война. Если война это моё, чего сложного пойти туда? Где найти славу или смерть. Ну, скорее всего славу и кровь рекой. Как понять, хочу ли я быть воином и уйти на войну? Хрен его знает, наверное, это понятие, ощущение - и есть свобода. Я откровенно не хотел на войну. Да, отличный воин, создан таковым, наверное, лучший на этой планете, но – ведь это не было моим осознанным выбором. Никто никогда не спрашивал меня, хочу ли я крушить врагов Зевенн и стать в итоге горсткой пепла в космическом пространстве. Нет. Это решили за меня. Я честно выполнял свое предназначение. Сожри меня Вельзевул, с блеском исполнил воинский долг. Тот крейсер, как там назывался? Ванне Бахтал, кажется. Или в одно слово? Не помню точно. Победили? Да? Да! Здоровенный был. Надо будет гору какую или озерцо в честь этого крейсера назвать. Но кто решил, что в этом мире я захочу стать воином?

Да, я могу прийти в королевский дворец. Любого королевства. Прийти в покои короля. Проорать что он самозванец и узурпатор. Что, кстати, тоже греческое слово. Убить его, отсечь голову и подняться на трон. Буквально, капая кровью предшественника. И любого, кто попробует возразить, тоже убить. А тем, кому надоест умирать от моего меча, останется признать меня законным королем. Потомком древнего рода. И местный кардинал или жрец коронует меня. И народ прокричит «ура». Потому что народ любит победителей. Жениться на дочке убитого мной же короля, которая нарожает августейших наследников. И недовольные придворные, стерев с подолов кровь и убрав трупы – забудут свои обиды и станут во всю глотку орать, что я лучший король и во все времена любимый, когда я модернизирую армию, улучшу металлургию, одену в свежий доспех наилучшим образом вооруженное войско и пойду в его главе рубить в фарш врагов и раздавать трофеи. Вкусив вместе со мной чужой кровь, любой народ и знать восславят меня. А моя способность переносить раны немедленно будет объявлена божественной. И я могу захватить весь мир, и все народы принять под свою железную руку.

Прекратить распри, построить дороги, принять законы, казнить разбойников и смутьянов, развить науки и искусства, ремесла, накормить голодных, населить пустоши, победить болезни, перемешать народы как это делали древние и уже через поколение меня станут считать живым богом. И редкие войны будут случаться только в подавление мятежей и станут неизменно победными. Император Кайл I. Властелин мира. Владыка.

Фу! В этих мыслях нет никакого смысла. Да, могу стать властелином местного мира. Только на кой оно хрен мне надо? Хочу ли я этого? Что говорит по этому поводу моя свобода?

Нет. Я не хочу на престол. Не хочу завоевывать мир. Не хочу в Пиренеи воевать против мавров или за них. Дались они мне все.