— Дык! — снова закивал песьеглавец. — Княгиня — баба горячая! Да и князь ого-го мужик! Ну, ты знаешь!
— А сколько лет назад это было-то? — все-таки, Иеремия Михайлович уже в возрасте, хотя и в самом деле мог считатья ого-го мужиком.
— Ну, пять примерно, а что? — собакен пошевелил ушами.
— Ничего, ничего… — я пытался соотнести имеющиеся разрушения и запустение особняка с услышанной только что историей. — Так, а вот это что? Если я хоть что-то понимаю — то красный крестик будет обозначать что-то важное. И галерея не дорисована.
— И намалевано криво… — песель ткнул носом в карту и принюхался. — Гоблинская кровь! Я тебе так скажу — верняк, они там свою смерть встретили, а этого отправили карту отдать. Может, там Радзивилл? Тогда не стоит туда ходить…
— А вот и нет! — рубанул ладонью воздух я. — Именно туда и стоит ходить. Именно туда я и пойду. А остальное уже пацаны приедут — почистят. Мне нужно к Черному Радзивиллу, это точно.
— О, ДА! — обрадовался дракон. — БУДЕТ ДОБРАЯ ДРАКА! БУДЕМ РАЗМАТЫВАТЬ ЛИЧА!
А я быстро переоделся в штаны, футболку и ботинки от родной «оливы», крепко перешнуровался, на руки надел перчатки, на пояс пристегнул нож, в подсумок на поясе закинул бутылочку воды и пару протеиновых батончиков, задумчиво глянул на трость, которая стояла тут же, в углу, и, после секундного промедления, все-таки взял ее с собой.
Нет, наверняка я головы и когтями смогу пробивать, но когда в руках есть что-то увесистое — я себя спокойнее чувствую. Оно может и иррационально, но в ситуации, когда один дракон с двумя зверолюдами планируют поход за зипунами в подземелья, полные ходячих и бормочащих мертвецов, о рациональности в принципе говорить не приходится.
Поэтому я закинул копье-трость на плечо и зашагал ко входу на цокольный этаж, насвистывая немецкую тему из Седьмой симфонии Шостаковича. Пора навести порядок в своих владениях.
Скелеты самым наглым образом терлись прямо у входа! Клацали зубами, топтались, шевелили костяшками и крутили дули в дверь. Явно глумились над обитателями дома! Надо мной глумились! И сильно озадачились, когда эта самая дверь пинком отворилась, сшибив парочку из них, и я вломился на цокольный этаж, раздавая набалдашником трости удары направо и налево, разбивая черепа и переламывая позвоночники.
— Совсем страх потеряли! — ревел я, чувствуя себя довольно глупо. — Вот я вас ужо!
Семь костяков были уничтожены секунд за тридцать, я отряхнулся, и сказал:
— Вы, ребята, пока я там внутри орудовать буду, дверь нормальную приготовьте сюда, чтобы эти гады снова ее не выбили. Найдите между комнатами что-то… Если к петлям не подойдет — досками заколотим и забаррикадируем. Совсем уже озверели полумертвые, дули мне они крутят, в моем доме!
А потом моргнул, переходя на драконье зрение, пересек весь цокольный этаж и с некоторым внутренним холодком, но при этом — весьма решительно, вошел в катакомбы.
— ИДУ НА ВЫ! — заорал я.
Эхо разнесло усиленный драконом крик по темным мрачным коридорам. Я вовсе не собирался пробираться на цыпочках, как вор. Я хотел заявить свои законные права: все, и живые и мертвые обитатели моей юридики были моими поддаными. Этот казус тоже был прописан в законодательстве: например, вампиры-слуги, или — личи-охранники, или — зомби, которых нередко некроманты использовали на хозработах, никак не могли считаться живыми, но при этом при продаже имения они переходили в подчинение нового хозяина. Те, кто был скорее жив чем мертв — как, например, те же упыри, подчинялись условиям договора, заключенного между прежним и нынешним владельцем имения, другие же — более мертвые, чем живые, вообще считались чем-то вроде бытовой техники, их никто не спрашивал.
Призраки — это не души умерших. Никто не в силах управлять и командовать душами, кроме Господа Бога. Призрак, как и псевдоразумная нежить — всего лишь слепок, эфирная проекция некогда живущего создания. В эфире этот слепок остался, или — инфосфере, это как будет угодно. И церемониться с этими проекциями я не собирался. Мне нужен был спокойный дом, а еще — ценное имущество!
— Кто ты, смертный, пришедший в царство мертвых? — донесся гулкий тревожный вздох из центральной галереи. Повеяло могильным холодом.
— Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, суверен Горынской юридики и твой хозяин, мертвец! — откликнулся я.
— Потомок старых хозяев… — пронесся шепоток во тьме.
А потом все тот же гулкий бас пророкотал:
— Хозяйствуй на земле, подземное царство оставь же мертвым!
— Однако! — у меня даже руки опустились. — Да вы тут совсем темнота, да? Ладно, проводим ликбез. Слушайте и внимайте. Согласно действующему законодательству Государства Российского всякая юридика экс-тер-ри-то-ре-аль-на. Никто кроме владельца и Государя не вправе распоряжаться территорией, акваторией, воздушным пространством и недрами юридики. Так что особняк и проживающие в нем слуги, лес, звери и птицы в лесу, берег озера, караси в озере, подземелья, ваши гробы, кости, саваны и побрякушки — все это принадлежит мне. Поэтому у нас с вами два варианта работы — хороший и плохой…
— Р-р-р-ра!!! — два мертвеца с седыми бородами, обряженные в архаичные железные шеломы и кольчуги кинулись на меня из правого прохода. — Змеево отродье! При жизни с вами бились, и нынче сразимся!
Витязи выглядели грозно, как будто только-только сошли с иллюстраций к древнерусским былинам. Один сжимал в руках громадный меч, второй — стучал обухом топора на длинном древке в каплевидный щит. Белые рубахи, полосатые штаны, красные сапоги с загнутыми носами — все это неплохо сохранилось…
— СТАРЫЕ ДУРНИ! — рявкнул дракон. — ГОРЫНЫЧИ МЫ, А НЕ ТУГАРИНЫ! ДА ЧТО С НИМИ ГОВОРИТЬ, ОНИ ПРИ ЖИЗНИ ЯВНО ТУПОВАТЫ БЫЛИ, А СЕЙЧАС И ПОДАВНО МОЗГИ ПРОГНИЛИ НАСКВОЗЬ!
Плечистые богатыри насели на меня резво: двуручный меч гудел в воздухе, я только и успевал, что уклоняться и отпрыгивать, а щитоносец все теснил, теснил меня короткими, как будто клюющими выпадами топора, мечтая обмануть, подловить, проломить череп…
— ХВАТИТ ИГРАТЬ. ТЫ ИМАГО — ВЫСШАЯ ФИЗИЧЕСКАЯ ФОРМА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЛИЧЬЯ! — занервничал дракон. — РАЗДЕЛАЙ ИХ!
На самом деле мне давно хотелось проверить, на что способно новое тело, подаренное мне в этом мире. Поскакушки по турникам и выживание после пулевого ранения — все это далеко не предел, я чувствовал. Но испытать в бою — такой возможности не предоставлялось. Кхазады в квартире Зборовских — это был не бой, а убийство. Так что…
Резко оттолкнувшись ногами, я совершил гигантский прыжок, едва не задев головой потолок подземелья, и перенесшись над обоими мертвыми воинами. Бухнув подошвами ботинок о плиты пола, я крутанулся вокруг себя — и двинул набалдашником трости наотмашь, по незащищенному кольчугой и шлемой загривку мечника. Его позвоночник хрустнул, голова неестественно наклонилась, и я одним пинком отправил ходячего мертвеца в полет к ближайшей стене. Носите подшлемники и бармицы, господа, коль решили играть в реконструкторов!
С первым было покончено, а вот щитоносец — этот еще мог и хотел доставить мне проблем.
— Убью! — заорал он сиплым тенором, и стал размахивать топором чисто как вентилятор — лопастями.
— Да ну тебя, — я отбросил трость, и, сделал самый настоящий низкий старт, который завершился проходом в ноги мертвеца.
Мне, конечно, прилетело щитом по спине, но под коленки я его дернуть успел, повалил на спину, двумя ударами чешуйчатых кулаков вбил голову в пол, а потом ухватил за шелом и подбородок — и оторвал к черту, и швырнул в сторону.
— Однако, трость и ботинки лишние… — задумался я. — И перчатки, пожалуй, тоже. Эй, слуги мои верные- забирайте трофеи, и заодно — лишнюю экипировку. А вы, мертвечинка, дальше слушайте…
Богатыри тем временем потихоньку истлевали: сначала осыпалась бледная кожа, потом — мертвая плоть, оставив только бородатые черепа и кости внутри кольчуг и одежды, после — рассыпались прахом и скелеты. Доспехи, оружие, рубахи порты и сапоги теперь лежали на мраморном полу сиротливо, брошенные и никому не нужные.
