Кшиштоф трогал свое резко опухающее лицо и зыркал черным глазом на меня. Я нажил себе смертельного врага — уже давно, но теперь — теперь мне следовало готовиться еще лучше. Они точно постараются убить меня. И Вишневецкого тоже, наверняка…

В этот самый момент улица полыхнула сине-красными огнями, и броенавтомобили полицейского отряда быстрого реагирования с визгом шин влетели на улицу Южную.

— Всем оставаться на своих местах, зафиксировано магопреступление первой категории! Сопротивление будет караться огнем на поражение! Внимание, работают негаторы! Прекратите использование магии!

— Не больно-то и хотелось, — Вишневецкий спланировал на крышу дома своего и уселся там на коньке в позе лотоса.

Полицейский спецназ в футуристического вида броне грамотно рассредоточивался по местности, тыча во всех нас воронеными стволами укороченных автоматов Татаринова. Я сел на землю у калитки и только сейчас обратил внимание на десяток — не меньше! — летающих дронов, которые, видимо, вились над нами все это время. Сервитут, однако! Киберсвобода и киберконцлагерь одновременно! Хорошо, что я взял лопатку, а не трость. Шанцевый инструмент, к оружию не относится!

— Всё, — Рикович хлопнул ладонями по столу. — Ты задолбал. У тебя два варианта: верстаться в опричники или становиться аристократом. Личное дворянство тоже вполне подойдет. Если станешь опричником, то я, ей-Богу, поспособствую, тебя в Великое Княжество Сахалинское запердолят, будешь там тюленям мозг компостировать и айнам лекции читать. И Радзивиллы тебя не достанут. А если дворянином все-таки… Я-а-ать, я даже не знаю… Нет, я могу челом бить Феодору Иоанновичу и тебя к нему приволочь, и рассказать, какой ты зело пользительный дядечка, но-о-о-о… Может, колесует, может — опыты на тебе ставить станет, может — одарит поместьем и титулом. Не угадаешь. Всё-таки нулевка — это нулёвка. Вроде как и ценный вассал, но…

Ядвига, как хорошая девочка, помалкивала, и знай чай нам подливала. Она вообще — умница, и во время конфликта с Радзивиллом, и после него — общаясь с полицейскими, удариться в эмоции себе не позволила, говорила коротко и по делу, отдавая первую скрипку мужчинам. Я был приятно удивлен — в который раз. Вот и теперь — взяв на себя роль хозяйки, она смотрелась куда как выигрышно. Например — по сравнению с явно находящимся в пограничном состоянии Иваном Ивановичем.

Бешенство и грубиянство Риковича можно было понять: я опять натворил черт те что, и ему пришлось срываться черт те откуда, и лететь на конвертоплане в Мозырь — решать вопросы. А ведь имелось у меня подозрение, что Иван Иванович на самом деле — очень важная шишка и должен в Александровской Слободе или там — в Москве сидеть и пальцем в экран тыкать, а не по полесским провинциальным городишкам носиться. Фамилия, опять же, специфическая. Если только… Если только у него тут и без меня не имелось очень важных дел, которые были по статусу очень важной шишке!

— Еще раз объясните мне, идиоту, в чем такая уж большая проблема? — я правда не понимал. И Гоша, сволочь, ничего не советовал, не подсовывал воспоминаний. И дракон молчал. — Дроны летали. Видео снимали. На видео видно, как эта панская курва запулила в меня какой-то магической мутью, а я после этого врезал ему лопаткой поперек физиономии. Самооборона! Он кругом виноват! Любой суд…

— Какой, нахрен, суд, Пепеляев⁈ — заорал вдруг Рикович. — Он — Радзивилл! Отпрыск одного из трех некромантских семейств Государства Российского! Да ему год домашнего ареста дадут максимум! Зачем мозырским законникам такие проблемы? Ты врубаешься, что такое есть некроманты в нашем мире? Какая это редкость и какая это опасность? Ты историк или где вообще? Знаешь, какой ultima ratio у некоронованных королей Литвы?

— Черная Панна Несвижа… — над моим ухом раздался голос Вишневецкого. — Кароль Станислав Радзивилл, более известный как Пане Коханку, призвал ультиму в 1777 году, когда войска султана Мустафы Секбати отступали от сожженной Москвы по полыхающим огнем народной войны Беларуси и Украине… Число погибших среди турок за сутки превысило двадцать пять тысяч человек, прочие же потеряли остатки дисциплины и превратились из организованной армии в разрозненные банды мародеров и разбойников, которые были уничтожаемы дворянскими дружинами, земским ополчением и государевыми людьми без счета.

— Вот! — Рикович снова хлопнул ладонями по столу. — На что у деда мозги набекрень — это я как менталист говорю — а и тот соображает. Двадцать пять тысяч, разовое использование ультимы! Какой, к черту, суд? Нет, если бы он кого-то убил — то там совершенно другие критерии включились бы, это понятно. А тут у нас по факту что? Нападение, да. Более того… Жевуский его предупредил, что ты нулевка? Предупредил. Теперь грамотный адвокат мигом вывернет дело так, что Кшиштоф знал, что тебе от его атаки ничего не будет. Мол — он просто попугать тебя решил, а ты — превысил пределы необходимой самообороны. И это тебе надо штраф давать…

— Но эфирный след… — подала голос Яся, которая закончила накрывать на стол, примостилась у меня за спиной и теперь обнимала меня за плечи.

И это было очень, очень приятно.

— А кто его фиксировал? Где криминалисты? Как экспертизу проводить будем? — Рикович вцепился себе в волосы и здорово за них дернул. — Нет, Пепеляев, тебе не отвертеться, тебе нужно дворянство. Тогда вы раз-на-раз можете вопрос с Кшиштофом порешать, и урона чести не будет. Иначе — Радзивиллы даже с риском получения государевой опалы просто и по-свински тебя прикончат. Дом твой взорвут, например, вместе со всеми жильцами. Или организуют землетрясение, ураган, наводнение или еще какое стихийное бедствие в твоем ненаглядном Вышемире… Какой-то цивильный дал лопатой поперек морды отпрыску знатнейшей фамилии Великого Княжества, соображаешь? Они этого не спустят, нет.

— Однако! — сказал я и выпал из реальности.

Что он прямо сейчас сказал? Радзивиллы организуют стихийное бедствие? В моей голове калейдоскопом пронеслись картины подтопленных аномальными весенними и осенними паводками окраин города, разгромленный шквалистым ветром центр с поваленными деревьями и сорванными крышами… А что — если уже организовали? Если это — их рук дело? Радзивиллов? Я все-таки хоть и принял этот мир как свой, взять магию за константу как, например, циклоны и антициклоны, или там — приливы и отливы, не мог. А тут, на Тверди, это было большой ошибкой.

Стихийная магия — для создания негативной погодной обстановки, точечные ментальные воздействия — чтобы свести с ума или довести до суицида тех же коммунальщиков, банальный найм через третьи руки уголовников и подкуп чиновников — чтобы дестабилизировать ситуацию… Если губернские и великокняжеские власти на это время просто приподзакрыли глаза на происходящее в Вышемире, например, из-за того самого падения числа инициаций первого порядка — то всё это выглядело не просто возможным, а очень, очень реальным! А потом — вуаля — город и окрестности, и недра с нефтью падают в руки радзивилловских клиентов или непосредственно Радзивиллов, какая красота!

Нет, определенно — с ними надо что-то решать. Но дворянство… Дворянство мне взваливать на себя не очень хотелось. Точнее — очень не хотелось. Почему? Потому что в отличие от моего мира и тамошней России здесь аристократия была и оставалась военно-служилым сословием. Никакого «Манифеста о вольности дворянства» тут и в помине не было! Все права и привилегии, земли и титулы, должности и звания даровались Государем местной знати по одной-единственной причине: они должны были воевать и служить. Аристократы наравне с опричниками являлись первой линией обороны рубежей богохранимого отечества. Поместное войско — вот что это было такое, только в современной интерпретации.

Не требовалось даже никаких специальных указов: само собой разумелось, что, если, скажем, на границе Речи Посполитой или Балканской Федерации становится неспокойно, то кланы Беларуси, Волыни, Подолии, Бессарабии и Слобожанщины выделяют значительную часть своих дружинников для ее усиления. Если случается прорыв Хтони — клановые маги душат его всеми силами, самостоятельно или во взаимодействии с опричниками. Если случается большая война — кланы выставляют ровно то количество бойцов, которое предполагает величина и прибыльность их домена — или юридики, если угодно. Мене, текел, фарес — посчитано, взвешено, разделено.