– Чертовски верно. Я могла бы столкнуть тебя с этого тюка сена, даже не подумав об этом дважды.

Насмешливо улыбаясь, он встал.

– Ну, попробуй!

Хорошо, я думаю об этом. Но только один миг. Потом, со всей мочи я толкнула его в грудь.

Он даже не шелохнулся. Этот парень как скала.

Услышав его смех, я отвернулась и спрыгнула с сена на твердую землю. Они не представляют, какие рациональные чувства вызвали у меня. Я размышляю о случившимся.

Не знаю, почему слезы капают на мои щеки.

Не знаю, почему я на них разозлилась, ведь мне предстоит с ними жить последующий месяц.

И, черт побери, я не знаю, почему согласилась пойти в поход в зону военных действий с людьми, которые меня ненавидят.

Боже, я в Израиле, на Святой Земле. А где ты?

Когда выбор невелик, делай то, что можешь

Вечером, после ужина, когда я смотрела телевизор вместе с Додой Юки, друзья Снотти зашли в дом. Почему здесь не закрывают двери?

Снотти и Офра, вырядившись в короткие облегающие платья, вышли из спальни. Эйви, Ду–Ду и О’Дейд надели джинсы и рубашки с длинными рукавами.

Я не спрашиваю, куда они идут сегодня вечером, потому что меня это не интересует. Я счастлива целыми днями смотреть телевизор. Я была приятно удивлена, узнав, что в Израиле есть много американских телепередач. Наверное, поэтому израильтяне хорошо знают английский.

Рон, полвечера проговоривший по телефону, подошел ко мне.

– Ребята идут на диско.

Диско? Звучит как в семидесятых.

– Рада за них.

– Разве ты не хочешь пойти?

– Нет.

– Будет весело выйти за пределы Мошав.

Если бы он только знал, что я ранее сказала О’Снат. Я оскорбила ее стиль и грудь. Я не собираюсь рассказывать Рону об этом маленьком инциденте.

– Пойду, попрошу, чтобы они взяли тебя, – прежде чем я успела его остановить, он встал и направился к Снотти. Он что–то сказал ей на иврите.

Она ему ответила.

В этот момент, Дода Юки прервала их разговор. В ее голосе слышатся поучительные нотки. А потом, моя тетя подошла и взяла меня за руку.

– О’Снат хочет взять тебя вместе со своими друзьями.

Да, конечно. Женщина просто сражалась от моего имени, мое сердце не позволить мне спорить с ней. Вместо этого, я гневно посмотрела на Рона, на человека, который первый втянул меня в эту неразбериху.

Десять минут спустя я села в машину Эйви. Мы поехали по склону горы. Эйви и Снотти меня игнорируют, но я их не виню. Я ненавижу их, они презирают меня. Это взаимные ненавижу–призираю отношения.

Когда мы остановились около «диско», я вышла из машины и пошла за Снотти, Офрой, Ду–Ду, О’Дейдом и Эйви. Похоже на большой склад. Громко играла музыка и ярко–мигающие огни сияли из больших окон.

Увидев огромную очередь около входа, я остановилась.

– Там безопасно?

– Обещаю, внутри нет змей, на которых ты случайно можешь наступить,– сказала Снотти, смеясь надо мной.

В моих глазах появился блеск негодования, направленный к Эйви. Как он мог рассказать Снотти о случае со змеиными кишками? Предательство. Благодаря ему я чувствую себя униженной.

– Пойдёмте, – сказала Офра, взяв меня за руку и направляя к очереди.

Зачесав волосы, я встала в конец очереди. Когда я подошла к входу, военный заставил меня открыть клатч и показать содержимое. Я думала, что он попросит показать удостоверение, но он этого не сделал. Полагаю, в клубах Израиля нет никаких возрастных ограничений. Когда военный пропустил нас вперед, мне пришлось пройти через металлоискатель, чтобы попасть на «диско».

Ребята, нет никакой опасности. Если бы в Америке в каждом городе, торговом центре или баре нас окружали военные, то никого бы не осталось, чтобы защитить страну.

Когда я, наконец, зашла внутрь, от громкой музыки вибрировал пол. Снотти, Офра, О’Дейд и Ду–Ду направились напрямую к танцполу и начали танцевать. Эйви прислонился к перилле. Задумчивый, как и обычно. Пока он там стоял, его окружили девчонки, поэтому он не выглядел одиноким.

Я? Ну, я стою одна, потому что сейчас у меня нет желания танцевать. От стены до стены стоят люди, но мне удалось протиснуться сквозь толпу и дойти до бара. Мне нужна Coca–Cola или что–нибудь еще в руке, а не просто стоять и смотреть на людей.

К счастью, я успела сесть на табуретку до того, как кто–то бы другой занял ее своей задницей.

Воспользовавшись моментом, я осматриваю обстановку. Люди принарядились для дискотеки в модную одежду. Все танцуют, смеются и пьют. В воздухе пахнет сигаретным дымом, видимо, здесь не запрещено курить.

По приезду домой я не смогу посетить клубы, потому что мне только шестнадцать и меня туда впустят лишь в двадцать один. Но когда я туда попаду, я смогу развлечься, как израильтяне.

Бармен что–то сказал мне на иврите и поставил передо мной пивной стакан с желтой жидкостью.

– Я говорю по–английски, – прокричала я, чтобы он мог услышать меня сквозь музыку.

Наклонившись, он сказал мне на ухо:

– Парень заказал тебе напиток.

Он указал на другой конец барной стойки, где сидел парень в белой рубашке с расстёгнутыми пуговицами. Он шутит? На вид парень ровесник Эйви. У него длинные волосы. Длинные волосы – это не круто. Кажется, он переборщил с гелем для укладки волос. Он, наверное, самый крутой в этом месте.

Грандиозно. Я – магнит для крутого парня.

К моему ужасу, парень, словно мачо, направился ко мне. На его лице сияет огромная улыбка и, кажется, он не брился целую неделю.

Мне нужна помощь.

Снотти и другие ребята танцевали на танцполе, поэтому от них не будет много помощи. Я ищу в помещении Эйви, который, очевидно, отошел от перилл. Если я его найду, я смогу притвориться, что у меня свидание и этот парень оставит меня в покое.

Когда я, наконец, взглядом нашла Эйви, я была готова поклясться, что он не унывал. Он танцевал с копией Хилари Дафф.

Что еще хуже, он хорошо танцует. Не как остальные парни, которые только двигаются из стороны в сторону. Нет, Эйви двигается так, будто рожден для танцев с девушками в своих объятиях.

Я с отвращением смотрю, как он нагнулся ближе к ней, что–то сказал на ухо и они вместе засмеялись. По какой–то причине мне не нравится, что здесь настолько шумно и ему приходится ближе прижиматься к ней, чтобы поговорить. Я не забочусь о нем, я просто рассерженна, что он хорошо проводит время, а я нет.

– Alio, cusit ay zeh, – сказал крутой парень, обойдя толпу и остановившись передо мной.

– Я говорю по–английски, – извиняясь, я пожала плечами.

– Мой английский не так хорош. Ты американка?

– Да.

Его глаза заблестели.

– Хочешь потанцевать со мной? Мои танцы лучше, чем мой английский.

Внимательно посмотрев на него, я бросила взгляд на Эйви, который все еще танцевал с тупой блондинкой. Схватив парня за руку, я повела его в центр танцпола.

С четырех лет я занималась в Танцевальной Студии Джулии, поэтому я не боюсь выступать. Слушай, я бы не выбрала этого парня для танцев, но на данный момент я не могу быть придирчивой.

Слушая музыку, я притворялась, будто танцую с другом. Когда парень обвил руками мою талию, я попыталась представить, будто это руки Митча.

Я закрыла глаза. Но единственная проблема в том, что в моем воображении это не руки Митча. Это Эйви. Парень, которого я ненавижу, витает в мыслях обо мне и моем парне.

Минуточку. Думаю, парень, с которым я танцую, ощупывает мою спину, пытаясь найти застежку лифчика. Открыв глаза, я столкнулась с лицом извращенца. К счастью для меня, мой лифчик застегивается спереди.

Я прекратила танцевать. Извращенец наклонился вперед, чтобы поговорить со мной. Здесь слишком шумно, поэтому чтобы тебя услышали приходиться кричать на ухо. Я думала, он собирается извиниться, пока не почувствовала скользкую мокрую штуку, пытающуюся пробраться в мое ухо.

Что, черт побери, это?

Когда я поняла, что крутой парень, скользя своим языком Джини Симонс вокруг моей ушной раковины, пытается засунуть его в мой ушной канал, я, крикнув, оттолкнула его. Я сделаю все возможное, чтобы отстранить его язык как можно дальше от своего уха.