– Она возненавидела меня до того, как узнала.

– Ну, она не планировала летом делить комнату с американкой.

– Что плохого в том, что я американка? Я думала, что Соединенные Штаты и Израиль союзники.

– Мы союзники, – мы приближаемся к костру. – Думаю, нас немного раздражает то, что американским подросткам не нужно служить в армии, в то время как нас призывают в восемнадцать лет. Девушек на два года, парней на три. Не пойми меня неправильно, я хочу пойти служить. Но вы, будучи молодыми, сидите в своих красивых домах на своей земле, веселитесь в университетах, в то время как нашей молодежи приходиться рисковать своей жизнью, предотвращая гибель наших людей и защищая нашу крошечную землю.

– Серьезно? Она маленькая?

– Вся территория Израиля размером с Нью–Джерси.

– Ты не шутишь?

– Нет.

Боже, выслушав это, я начинаю думать, что американские дети действительно получают все лучшее от жизни.

Офра и я вернулись к костру. Ребята достали спальные мешки.

Теперь я запаниковала.

Я не планировала спать. Где палатки? Когда люди идут в поход, они берут палатки. Или хижины. Или вигвам.

– Я не взяла спальный мешок, – аккуратно сказала я.

– Все хорошо. Уверена, Эйви поделится с тобой.

Я моргнула от недоумения. Такое впечатление, будто я ослышалась.

– Эми, пойдем, – Офра толкнула меня в плечо. – Ты же знаешь, что нравишься ему.

Эйви? Я нравлюсь ему? Не думаю.

– Он меня ненавидит.

Я смотрю на парня. Он сидит на спальном мешке в индийском стиле с гитарой в ногах.

– Он назвал меня избалованной американской сучкой, – аргументировала я свое мнение.

– Возможно ему нравятся избалованные американские сучки, – сказала она, прежде чем направилась к Снотти, Ду–Ду и О’Дейду.

– Хорошо, – прошептала я в ответ, хотя она меня и не слышала.

И в первый раз, с тех пор, как я приехала в Израиль, я реально смущена, ощущая странное чувство в животе каждый раз, когда смотрю на Эйви.

Да, он до невозможности сексуален.

Да, он очень мужественен.

Да, он помог мне со змеиными кишками и научил загонять овец.

Но ко всему прочему он высокомерный, грубый и абсолютно невоспитанный.

Могли такой парень увлечься мною?

Но с другой стороны, действительно ли меня привлекал такой парень, как он?

Притворяться – это еще один способ заставить человека сделать то, что тебе нужно

Все сидят напротив пылающего костра, спасибо мальчикам. Мы слушаем, как Эйви играет на гитаре. Должна признать, его голос успокаивает. Разумеется, я не понимаю, о чем песня, потому что она иврите. Кто бы мог подумать, что гортанный язык может так красиво звучать под музыку.

Пока он пел, он не смотрел на меня. О’Дейд и Снотти подпевали. С наступлением ночи атмосфера стала уютней. Ду–Ду и Офра держатся за руки, покачиваясь в такт музыке.

Снотти и О’Дейд сидят друг напротив друга. Пока она поет, он смотрит на нее пылким взглядом. Кажется, она даже не замечает этого. Когда песня закончилась, я сказала Эйви:

– Красивая песня. Ты сам ее написал?

Я все еще слышу звучание последних нот мелодии.

– Да.

– О чем она?

Его выражение лица стало серьезным.

– О парне, который потерял дорого человека в своей жизни.

Я моментально подумала о девушке. Волна ревности захлестнула меня. Я не ответила ему. В воздухе повисло молчание. Думаю, он ненавидит меня. У меня такое чувство, будто в его словах скрывается боль.

Думая о словах Офры, я не могу избежать мыслей о том, как раскрыть его настоящие чувства ко мне. Не то чтобы он меня волновал, но послушай, проинформированная девушка – это разумная девушка.

Все указывает на то, что ему до сих пор не нравится мое присутствие в Израиле, и он считает меня испорченной (но это не так).

В воздухе до сих пор витает тишина. Как будто бы все ожидали дальнейших действий между мною и Эйви. Любовь или ненависть. Мир или война. Я не удовлетворю их желания, раскрыв свои чувства. Черт, большую часть времени я не знаю, что чувствую или куда катится моя жизнь, и все благодаря моим родителям.

В моей голове до сих пор не укладывается мысль, что мама собирается переехать в пригород. Вскоре я узнаю, что она хочет завести детей от этого человека. Возможно я и шестнадцатилетний подросток, но я точно знаю одно: нет, повторяю, я не буду менять грязные подгузники.

От мысли, что я перееду у меня скрутило в животе. Возможно, родители Джессики разрешат мне пожить в их кондоминиум на время учебы. Я бы могла им платить, Рон перечисляет мне деньги на банковский счет. Раньше я никогда не брала эти деньги, но слово «гордость» исчезло из моего лексикона с тех пор, как я приехала в Израиль. Почему по приезду домой все должно меняться?

Размышляя, я заметила, как половина ребят начали разбирать свои спальные мешки.

И только у меня одной его нет. Я осматриваю окружающую обстановку. С тех пор как Морон ушел служить в армию, осталось три девушки и три парня. Я бы могла спасть с Офрой, но она и Ду–Ду нашли место в стороне, расположив свои спальные мешки рядом. До сегодняшней ночи я даже и не знала, что они встречаются.

Эйви убирает свою гитару в футляр. Нет смысла спрашивать Снотти могу ли я спать вместе с ней. С первого дня моих «Остаться в живых» каникулах она манипулировала мною.

Эйви знает, что я стою и наблюдаю за всеми. Ситуация отстойная, потому что я хочу, чтобы он извинился. Ох, здорово. Сейчас он направился ко мне. Мне в голову пришла одна мысль. Вместо того, чтобы ждать его, я буду действовать по–своему.

Сейчас у меня есть план. Ладно, я не очень хорошо его обдумала и для достижения конечной цели мне придется кое–кем поманипулировать, но я думаю, что достигну желаемой цели.

Эйви подходит ко мне, но я его игнорирую. Я торопливо нагнулась к О’Дейду.

– О’Дейд, – сладким голосом сказала я. Я представляю, как Эйви наблюдает за каждым моим движением. Его глаза как лазер на моем затылке.

О’Дейд внимательно смотрит на меня.

– Что?

Потягиваясь, я зевнула. Думаю, я выгляжу правдоподобно. Я окончательно привлекла внимание всех, за исключением Офры и Ду–Ду. Они все еще заняты, и думаю, в ближайшее время не появятся.

– Я очень устала и к несчастью забыла взять спальный мешок, – уверена, меня подслушивает сама–знаешь–кто. – Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

О’Дейд выглядит как мышка, загнанная в угол кошкой. Конечно же, я кошка. Мяу! О’Дейд перевел взгляд на Эйви.

Я борюсь с искушением оглянуться назад и посмотреть на реакцию Эйви. Так же мне интересно, что думает Снотти. Кажется, она не обращает внимания на происходящее.

И прежде чем бедный мальчик успел ответить, я сказала:

– Спасибо.

Я направилась к машине, чтобы уединиться и переодеться в пижаму.

Даже не знаю, почему на моем лице сияет огромная улыбка. Я знаю, Эйви, хотел поиграть в героя и предложить мне свой спальный мешок. Тогда бы у него нашлось больше аргументов, почему избалованная американская сучка портит его путешествие. К черту! Я собираюсь держаться от него подальше настолько, насколько это возможно в этом путешествии.

Я готовлюсь ко сну с О’Дейдом.

Разумеется, на самом деле я не собираюсь спать с О’Дейдом. Только сон. Спальный мешок очень маленький, думаю, этой ночью я не высплюсь

Не могу поверить, что на улице так похолодало. Днем так жарко, что можно пожарить яйцо на камне за считанные секунды. Но сейчас, пока я поспешно снимала лифчик под кофтой и переодевалась в другую рубашку, моя кожа покрылась мурашками. Брр! Жаль, что я не взяла рубашку и просторные штаны.

Я завязала волосы в высокий хвост, почистила зубы, прополоскала рот бутилированной водой сзади грузовика и быстро побежала назад в спальный мешок О’Дейда. Я растираю плечи руками, чтобы разогнать кровь, но это меня не согревает.

– Тут так холодно, – говорю я, ни к кому не обращаясь.