— Толян, ты чего? Серьезно? — пророкотал бородатый. — Пиши, мать твою, заявление!

— Извините, а ваши собаки и вправду служебные? — я спросил, не особо веря алкашу Калинычу.

— Служебные, — буркнул мужик. — Из кинологического отдела. Распустили его, собак я себе забрал.

— Как распустили? — удивился Саня, который уже забыл, что испугался собак и хотел забросать их камнями.

— А вот так! — проревел бородач, которого Калиныч назвал Аркадием Никитичем. — Денег нет, собак не на что кормить и держать негде. Отдел распустили, говорю же. Кондратюк, сука эта, и все эти дерьмократы!

В голове пронеслись вихрем мысли. Помнится, мы как раз обсуждали применение служебных собак для поиска наркотиков. А собаки-то, оказывается, уже на покое из-за недостатка финансирования. Зато…

— А вы, Аркадий Никитич, умеете с ними управляться, смотрю? — начал я, и мужик презрительно хмыкнул.

— Ясен пень! Я их со щенячьего возраста взрастил. Капитан Рожков, кинологическая служба Новокаменского городского отдела. Тоже никому на хрен не нужный, как и собачки мои. На пенсии.

— Пропавшего человека они могут найти? — я пропустил всю лирику и вычленил главное.

— Можно попробовать, — Рожков пожал плечами, видно было, что он не очень уверен. — Ингус как раз розыскной, натасканный на след. С ним можно поработать. Иди ко мне! Ингус, Ингус!

От своры отделился тот самый вожак, подбежал к хозяину и сел, словно на выставке. И куда только делись недавние дикие манеры?

— Ах ты, мой зверюга! — Рожков ласково потрепал пса по голове. — Когда пропала-то?

— Три дня назад, — подсказал я. — Приблизительно.

— Много времени прошло, много… — покачал головой капитан Рожков. — В принципе, если девчонка здесь, на районе, пропала, то еще можно что-то сделать. Машин не так много, людей тоже меньше, чем в городе. Попробуем. Но сначала поехали в отдел, пусть у вас заявление примут. Я с вами, пня им дам, если будут тянуть.

— Я с тобой, Никитич! — Калиныч потрусил к калитке, и вскоре они вдвоем с Рожковым открыли железные скрипучие ворота, за которыми притаился зеленый ЛуАЗик.

— Дениска, давай тоже за компанию! — прорычал бородач, и парень с готовностью бросился к воротам.

Вскоре мы уже ехали по направлению к отделению милиции. Но сначала я все-таки выгнал Маслова из машины и заставил его захватить из дома несколько фотографий Тани. И только после этого наша маленькая кавалькада помчалась по разбитым дорогам. Первым Рожков на смешной, но на самом деле очень даже проходимой машине, за ним мы на нестеровской «девятке». Отец Тани, уже почти полностью протрезвевший и бледный, как полотно, всю дорогу молчал.

— Как же так! — зато сетовал возмущенный Озик. — Бляха-муха, дочери дома нет несколько дней, а они оба ни сном, ни духом!

— Зинка приходит порой за полночь, — разлепив ссохшиеся губы, проговорил Маслов. — На почте работает, потом еще моет в нескольких местах… А Танька, Танюшка… Она сколько раз из дома уходила, когда я пил.

— Допился! — чуть ли не сплюнул Озик, но Маслов даже взглядом в его сторону не повел, лишь покорно кивнул.

— Ладно, Дань, — сказал я. — Он сам себя наказал, вот только Тане это не поможет. А ты, Анатолий, в милиции все сейчас как на духу расскажешь. Где, когда дочь в последний раз видел, при каких обстоятельствах. К подругам, говоришь, уходила?

— К Маринке Фирсовой, — отец Тани назвал знакомую фамилию. — Вчера, что ли…

— Вряд ли, — я с тяжелым вздохом покачал головой.

— Короче, фотка нужна, — проговорила Нестерова.

— На вот, держи, — я протянул полароидный снимок, где Таня, улыбаясь, стояла на фоне городской елки.

— Пойдет, — мельком взглянула девушка. — В бардачок кинь… Поместим в газету. Мол, такая-то ушла из дома и не вернулась… Особые приметы… Все, как положено.

— На радио еще бы выйти, — предложил я. — И на местное ТВ. Сможешь устроить?

— Смогу, — коротко ответила Соня.

— Спасибо, — искренне сказал я.

— Да, спасибо! — блеснул очками Озик.

— Надо еще листовки распечатать, расклеить по городу, — пока мы ехали, я проговаривал наши дальнейшие действия. — Опять тонновских парней привлечем. Пусть бегают, все завалят этими листовками. И заодно информацию выискивают, они пронырливые.

— Деньги нужны будут, — заметил Саня.

— Выделим, — кивнул я. — А еще нам помогут. Давайте-ка, парни, расшевелим наш народ, чтобы не сидел каждый по своим углам.

В милиции заявление у Маслова приняли быстро. Бородатый собачник Рожков не врал — он действительно придал ускорение милиционерам своим появлением и рычащим басом. Видно было, что бывшего капитана-кинолога здесь уважали. Но что самое важное, по всем участковым, районным отделам и постам тут же улетела ориентировка на пропавшую девушку.

Отец Тани, к сожалению, вспомнил немного. Лишь то, что пропала дочь три дня назад, а не вчера, как он спутал в своем алкогольном бреду. Я спросил у него про «взрослого друга», которого нашла себе Таня, но Маслов, увы, о нем ничего не слышал. Мы тоже дали показания, чтобы хоть как-то помочь милиции с поисками, я вспомнил о своем предположении, что неизвестный «покровитель» может быть из сектантов. Как там их? Джей и Молчаливый Боб, точно! То есть старейшина Джеймс и старейшина Боб. Как нас порой выручают глупости вроде ассоциации с голливудскими фильмами. А еще бы, кстати, с Никой поговорить — вдруг она что-то знает. Таня же ей рассказывала про своего нового покровителя…

Уже сильно вечерело, когда мы вышли из отделения, накрапывал дождь. Как будто погода тоже грустила — так, наверное, сказала бы Лиза, поэтическая натура. И в какой-то степени была бы права, потому что осенняя хмарь, наложившаяся на серость панельных пятиэтажек нашего городка, убитый асфальт и раздолбанные милицейские «бобики», усугубляла и без того удушливую атмосферу пропажи девушки.

В памяти начали всплывать детали моей первой жизни. Как город дрожал от преступлений маньяка, которого тогда так и не поймали. Как люди отворачивались, видя драки, разборки или ДТП с участием дорогих машин. Как спивались никому не нужные ветераны-афганцы, как теряли работу лучшие специалисты. И то я, оказывается, знал не все — например, историю капитана Рожкова и его служебных собак.

— Значит, так, — рычал тот. — Дениска, ты мне помогать будешь. От тебя, Толян, требуется найти вещи дочери, которые помогут Ингусу взять ее след. Мало шансов, но надо пробовать.

Я, конечно, не спец, но мне показалось, что отставник просто пытается дать надежду Маслову-старшему. Сам же сразу сказал, что времени много прошло, запахи выветрились. Да и народу с машинами в этом районе хоть и немного, но все же и не пустыня. Тщетная затея, в общем… Но буду молчать. Тем более что пока судьба Тани неизвестна, и надежда умирает последней.

— А я? — Калиныч тем временем бодрился, пытаясь бороться с пьяной сонливостью. — Я тоже хочу помочь!

— А ты домой, — поморщился Рожков. — Проспишься, протрезвеешь. И там решим. От вас, — он повернулся ко мне. — Освещение в СМИ будет?

— Будет, — кивнула Нестерова.

— Объявления о пропаже, — добавил я, — тоже будут. Не теряем времени, едем. В офисе есть комп, наберем макет объявления и заедем потом в типографию. Официально они уже как бы закрыты, но печать поздно вечером и в ночную смену идет, прорвемся.

— Мне в редакцию надо, — сказала Соня, когда мы распрощались с командой Рожкова, и те начали грузиться в ЛуАЗик.

— Спасибо тебе, — я протянул ей руку, и девушка ее пожала. — Ты нам очень помогла.

— Будешь должен, — Нестерова тряхнула головой. — Ладно, поехали, довезу вас до набережной.

В офисе нас уже ждали с нетерпением. Нет, на работе это никак не отобразилось, все были заняты и честно выполняли свои обязанности, даже более чем. Однако была все же общая нервозность, особенно ее уровень подскочил, когда мы рассказали о пропаже художницы.

— Блин, вот как так! — воскликнула Гайка.