До конца дня мы озадачили Папу Карло на 24 комплекта игровых мест, и пожилой трудовик встречал нас уже не только как бывших учеников, но скорее как близких друзей. Дюс с Илюхой занялись запуском сборки — пока нет понимания по станкам, у нас скорее мануфактура, парням из техникума нужно было все объяснить, показать, поковыряться всем вместе. Потом мы опять отбирали ребят на вакансии новых админов, закрыв перед этим сразу два места Озиком и Куртом — в теме они тоже секли, так что не надо было далеко ходить. А вот с охраной возникла текучка, и Саня закручивал гайки, уже подвергая парней-кандидатов настоящему допросу с пристрастием. Ничего, зато основной костяк был надежным.

Со всем этим мы опять закрутились, и времени на личную жизнь просто не было. Сане с Илюхой, как одиноким волкам, было проще, а вот мы с Дюсом перебивались редкими встречами с нашими девушками. И то в основном они приходили в игровой клуб вечерами, даже не опасаясь нас там не застать. Не представляю, как бы я зашивался, если на самом деле учился бы в автошколе — я туда все-таки записался, но быстро договорился с инструктором, щедро снабдив его зеленью из своей доли, и от посещений меня освободили. Потом только на экзамен приду и права заберу.

— А мы вам поесть принесли, — сегодня девчонки попытались устроить нам маленький праздник.

Скооперировались, приготовили яблочную шарлотку — вот с этими фруктами никогда проблем не было. И я говорю сейчас не о каких-то там «голден» и «гренни смит», а о простых садовых, которых можно было по дешевке купить у бабушек на Роговике и соседних улицах частного сектора.

— Валерка сказал, что ту девчонку нашли, — уплетая простой, но такой вкусный пирог, я рассказал последнюю сплетню. — Оказывается, она из дома просто сбежала, никто ее не похищал и, слава богу, не убивал.

— Вот глупая, — покачала головой Лиза. — Зачем же она так?

— Да мало ли, — пожала плечами Ника. — Ситуации разные бывают. К нам вот в больницу как-то привозили мальчишку с ожогами… Целая куча мелких, как сыпь. Выяснилось, что сожитель матери об него окурки тушил. Воспитывал типа.

— Какой ужас! — Лиза закрыла рот ладонью, Дюс бережно обхватил ее за плечи, успокаивая. — А что мать?

— Пьяница, — ответила Ника. — У них там чуть ли не притон был в квартире, жрали, как не в себя. Парнишка сам себе предоставлен был, бедолага.

— А кто его в больницу привез? — спросил Дюс, перестав жевать.

Мы сидели в жогинском кафетерии, вокруг было полно народу. Кто-то пил чай, кто-то пиво, похрустывая чипсами под задорные комментарии на английском — дрались очередные рестлеры, и никому дела не было до того, кто что там говорит. Сами драки были похожи на каскадерские шоу с элементами площадного театра, и этого было достаточно. Как же это контрастировало с рассказом Ники, быстро вернувшим меня в реальность первой половины девяностых.

— Милиция, — ответила тем временем Ника. — Мальчик пропустил школу несколько дней, учительница забила тревогу. Педагог старой закалки, знала о проблемах в семье. Так вот она до дома дошла, эти алкаши ей открыли, пусть и не сразу. На три буквы послали, она в милицию. Там всех на уши подняла, они даже не участкового туда к ним направили, а наряд ППС. Мальчишка в полуобморочном состоянии лежал, пока там пьянка гремела. Ну, и к нам его.

— С ним все хорошо? — с надеждой спросила Лиза.

— По здоровью да, — Ника пыталась говорить отстраненно, но даже у нее не получалось. — А вот с будущим… В детский дом его, насколько я знаю, оформили. Мать родительских прав лишили.

— Вадик, а эта девчонка сбежавшая, — повернулся ко мне Дюс, — она ведь тоже детдомовская? Что там Валерка говорил?

— Да, от приемных родителей сбежала, — подтвердил я. — Подросток, что с нее взять. Вся на протесте. Хорошо, что хоть маньяку не попалась…

Сказал и тут же язык прикусил. Ну вот, испортил романтический мини-ужин под звуки телевизионной драки и нетрезвого хохота болельщиков.

— Ника, ты с Таней давно виделась? — мне стало неловко еще и оттого, что я все никак не мог спросить про художницу. — Плохо, что у нее нет телефона.

— Да почти неделю, наверное, — девушка пожала плечами. — Как мы на учебу вышли, так и все… А когда видеться?

Тон Ники сменился на оправдывающийся, но ее никто не винил. Я и сам своего брата Серегу не спящим видел только здесь, в игровом зале, куда он регулярно заглядывал после школы. Поболтать, новостями обменяться, иногда чуть-чуть порубиться во что-нибудь — например, с Васькой, когда он устраивал очередные показательные соревнования. Сереге нравилось, он даже чувствовал свою сопричастность, ну а мне было проще держать руку на пульсе. Чтобы не упустить, как тогда…

— Да понятно все, Ник, — я покачал головой, услышав на входе знакомый картавый голос.

— Ленок, хорошо выглядишь сегодня! Эдик, молодца! Похудел, смотрю! Братуха, привет! О, и Дюс тут! Девчонки, здравствуйте!

Валерка тоже заглядывал, когда у него получалось. На службе он пропадал целыми днями, иногда и ночами. Город тонул в криминале, и милиционеры, которых и так было недостаточно, с ног сбились. Еще и машины нередко заправляли за собственный счет, что даже по нынешним временам считалось полнейшим дном. Хуже, наверное, было только когда бензина не было в скорых.

— Лиза, хорошо выглядишь! — Валерка обменялся рукопожатиями со мной и Дюсом, причем последний прошелся по моему кузену колючим взглядом. — Ника, и ты выше всяких похвал!

— Спасибо, Валерий Максимович, — улыбнулась та. — Или лучше сказать, спасибо, товарищ милиционер?

— Можно просто Валера…

Брат по-свойски попросил у Эдика чаю, дождался, пока тот ему заварит, и только потом подсел к нашему столику. Выглядел Валерка измученным, под глазами набрякшие синяки, но сами глаза горят. Держится парень на собственном энтузиазме.

— Какие новости? — спросил я. — Вообще житья не дают милиции?

— И не говори, братуха, — он покачал головой. — Альпинисты замучили, все никак поймать их не можем. Они уже, твари, просто издеваются. Громят все, хозяев избивают. Одного даже грохнули, переборщили… В главке орут, слюной брызжут, а что толку? Народу две калеки и в машине движок стучит. И это только в нашем отряде.

Потом скажут, что девяносто третий был пиком бандитской эпохи. Во всяком случае у нас так точно. Недавно убили Бешеного, одного из авторитетов, а вместе с ним — водителя и проститутку. А ведь не так уж много времени прошло после покушения на Вано с кучей трупов, нападения на АРП и на салон Жогина. Еще и маньяк…

— Маша рассказывала, что тот парень, Увальцев, — начала Ника, — газетные вырезки собирал, где про убийства блондинок рассказывали. Считал того маньяка героем. Хотя почему «считал»… И сейчас так думает.

— Жесть полная, — покачал головой Дюс.

— И вот еще, ребят… — Валерка залпом выпил весь чай из стакана, по-простому, по-деревенски вытер рукавом губы. — В городе какой-то дряни полно, от которой наркоманы как мухи мрут. Чуть что — моментальный передоз.

— «Белый китаец», — тут же вспомнил я.

В девяностые этот синтетический наркотик заполонил города России, и Новокаменск не стал исключением. Настоящая эпидемия, от которой меня, Дюса и остальных, что называется, пронесло. Но многих, увы, очень многих она утянула в могилу.

— Откуда ты знаешь? — брат изумленно повернулся ко мне.

— Парни, парни! — в кафешку ворвался всклокоченный Озик, который пытался перекричать телевизор. — Вы слышали? На Почтовой какой-то п***ц творится!

Димка и Витька, закончив работу, нашли Ромаху в одном из соседних дворов. Тот со скрипом раскачивался на облупленной железной качели, потягивая из бутылки пиво. Те, кто мог его отсюда прогнать, были на работе, а пенсионеров он грубо посылал на три буквы.

— Че, пришли? — ухмыльнулся Ромаха. — Молодцы, скорлупа!

— А че делать надо? — опять спросил Витька, поправляя треснувшие очки, дужки которых были замотаны синей изолентой.