И впервые в жизни ощутил холодный ветер, в первое мгновение задохнувшись от хлынувшего потока свежего прохладного воздуха, принесшего никогда прежде не слышанные запахи и звуки. Он замер, почти ослепнув и оглохнув от избытка впечатлений, и чувствовал лишь, как забирается под одежду упругий холод, как дрожь сводит мышцы. Над головой нависал темно-синий купол неба, такой бесконечно огромный, что Рею стало страшно. При взгляде в эту бездну хотелось спрятаться обратно в скорлупу стен, лишь бы не чувствовать на себе чей-то незримый взгляд оттуда сверху, не пригибаться под этой давящей тяжестью.

Душа сына неба сжалась в комок и не хотела взлетать, слишком привыкнув к своей клетке.

Дело близилось к ночи. Быстро холодало, тени гор неумолимо наползали с запада и накрывали долину. Рей порядком промерз, но не хотел уходить с балкона, жадно разглядывая простирающийся внизу пейзаж и запоминая каждую деталь. Но вот взгляд его поднялся выше, к горизонту, и заметил то, на чем в первые минуты не остановился.

Восемь тонких столбов ослепительного желтовато-белого света, тянувшихся от земли и пронзавших небо насквозь. От дальности они почти сливались воедино, и вершины этих столбов-лучей терялись где-то среди разгорающихся звезд.

«Что это?»

Низкая вибрация вдруг отдалась неприятным гулом в голове, морозно пронзила плоть и кости, прошлась мурашками по хребту. Всколыхнулось где-то внутри холодное серебро, перемешанное с золотым пламенем…

Предупредительный стук в дверь и знакомые вкрадчивые шаги дошли до слуха не сразу.

— Не стой так. Замерзнешь, простудишься, а тебе нельзя.

Дарри вздрогнул и очнулся. Гул тотчас исчез, как не было. Рей обернулся на голос.

Кхайнэ стоял шагах в трех позади, неодобрительно глядя на распахнутое окно.

— Да я просто хотел…

— Я понимаю, но ты южанин. Здесь для тебя пока еще слишком холодно. Привыкать будешь постепенно.

Снова накатили страх и растерянность. Рей закрыл оконные створки, с трудом преодолевая желание забиться в угол и рычать оттуда. Зачем это все? Зачем эта непонятная забота и внимание? Чего от него хотят? Для чего он нужен этому странному мужчине?

Опыт подсказывал: только для одного. И Рей, обмирая, ждал этих признаков — жестов, взглядов, улыбок, интонаций. Он очень хорошо помнил, как вел себя Тоурен прежде, чем рей согласился лечь с ним. Помнил и ждал, уже готовясь отчаянно защищаться, уже потихоньку злясь и накручивая себя. Но Кхайнэ повел себя совершенно иначе.

Он спокойно встретил затравленный, медленно дичающий взгляд мальчишки, без улыбки кивнул на стол, где стоял поднос с едой, и отошел к дальнему креслу. Его разум был открыт и излучал спокойствие точно так же, как и утром.

— Ешь, моя мать специально для тебя приготовила. Я мешать не буду, но останусь — вдруг ты захочешь о чем-то спросить.

— Спасибо.

Дарри сел к столу, стараясь не показывать, что у него подгибаются колени и дрожат руки. Уставился на еду, словно покрытую тонкой, едва светящейся пленочкой, и долго разглядывал. Он и забыл, как выглядит пища. Мясо, такое же, что и утром, опознал сразу. Но к нему добавились пышные ноздреватые кругляши с корочкой — хлеб и нечто плотное, ярко-желтое и тоже слегка в дырках. Сыр? И еще что-то круглое, мягкое и непонятное. Рядом опять стояла кружка с бульоном и лежали столовые приборы. Но запахов от подноса не исходило никаких. Совсем. Дарри опасливо оглядел еду, а потом поднял недоумевающий взгляд на Кхайнэ.

— Что это? — спросил он подозрительно. — Светится.

— Поле стазиса. Удобно, чтобы еда не остывала или не портилась. Снять?

Про такую магию Рей ни разу не слышал, но не стал ничего спрашивать, просто кивнул — живот за день подвело так, что казалось, будто он к спине прилип. Кхайнэ встал, дотянулся до подноса и коротким жестом будто бы сдернул салфетку. Тотчас поплыли в воздухе аппетитные теплые ароматы, и желудок дарри взвыл.

— Ешь, не стесняйся.

Рей задумчиво взглянул на столовые принадлежности. Как давно он их в руках не держал? Год или больше? Эти немного отличались от привычных формой и размерами, но все же, он еще помнил, как держать в руках вилку и нож. Набрасываться на еду, как утром, было уже стыдно, и он неловко пытался соблюдать хоть какие-то приличия, украдкой бросая взгляды на молчаливого кхаэля. Разглядывать в упор не позволяло чутье, настаивавшее, что более сильный хищник может не оценить такой бесцеремонности. Выглядел Кхайнэ иначе, чем днем. Походную одежду сменил на домашнюю — более легкую, со скромной вышивкой, но такую же удобную. В движениях появилась тень расслабленной лени, как будто он уже никуда не спешил.

«Значит, остается надолго?»

— Ешь, как нравится, — сказал кхаэль. — Я ругать за отсутствие манер не буду.

— Не люблю, когда соус капает или крошки летят.

От мимолетно всплывшего в памяти запаха и вида тухлого мяса кусок встал поперек горла. Он чувствовал себя очнувшимся от тяжелого кошмара — во все происходящее здесь и сейчас верилось с трудом, а вспоминать совсем недавнее прошлое было страшно.

Но спаситель вот он — сидит напротив вполне себе осязаемый, еда пахнет одуряюще вкусно, а вокруг царит непривычная тишина.

— Нравится тебе здесь?

— Угу, — дарри снова кивнул, принимаясь за еду. — А что это за место? В мыслях тех, кто приходил… к нам в бордель я ничего похожего никогда не видел.

— Это очень старое место. Я его относительно недавно нашел и решил, что оно как нельзя лучше подойдет для меня и моего отряда в качестве дома. Здесь места пустынные, незваных гостей можно не опасаться.

Рей удивленно моргнул.

— Разве может такое большое здание стоять пустым и никому не нужным? Я думал, за такие крепости много сражаются.

В глазах Кхайнэ мелькнуло одобрение.

— Обычно да. Но эта крепость была очень хорошо спрятана под защитой, да и сейчас остается почти недоступной. Я просто знал, где искать.

— Тут тихо, — сказал дарри. — Никто на мозги не давит.

— Потому что народу мало. И все стараются друг другу не мешать. Ты тут не единственный телепат.

Рей начал понимать, что попал в весьма странное место. Полупустая цитадель где-то в неизвестной глуши, неясно кем и когда построенная и больше похожая на дворец, ее не менее странный хозяин, у которого в подчинении есть воинский отряд. Он легко и непринужденно использует магию, о существовании которой дарри даже не подозревал, его тяжелая мощь ощущается даже на расстоянии как непрошибаемая невидимая стена, сквозь которую невозможно ни пройти, ни пробить ее.

Кто он все-таки? И зачем ему сдался тощий зачуханный полукровка?

— А мы далеко от Канси?

— Далеко, — подтвердил Кхайнэ. — Почти на другом конце материка, на северо-западе. У нас эти горы называются Запретными. Ты видел когда-нибудь карты?

— Видел. Только на них северо-западные горы назывались Нар-Эйри.

— Это одно из «официальных» названий. Разные народы, как правило, предпочитают давать всему свои имена, не слишком советуясь с соседями. Ирлерр называют эти горы Тайрише ви Кэ, другой древний народ — вообще Кхер-Хатт…

— А Запретные почему?

— Потому что местные люди сюда через перевалы ходить боялись, про нежить болтали.

— Тут и нежить есть?

— Водилась одно время, теперь нет.

Нежить была для Рея скорее страшилкой, жутковатой, но несуществующей. А Кхайнэ говорил о ней обыденным тоном, как о погоде за окном. Ну была, теперь нету, о чем волноваться?

Интересно, здесь грифоны, часом, не водятся? И почему от сидящего напротив кхаэля слышится отголосок легкого довольства?

— У тебя лицо выразительное, — пояснил Кхайнэ, слегка усмехнувшись. — Мне даже мысли твои считывать не надо, чтобы понять, о чем ты думаешь.

— Там, где я жил, люди считают, что все это придумано от скуки или ради выгоды — магия, разные существа вроде алден. Ими ругаются, но никто в них по-настоящему не верит. Или в Хранителя Равновесия. Тоурен говорил, мол, его придумали те, кому хочется верить, что на свете есть справедливость, и кто-то может прийти и «воздать по заслугам»…