— Ваш обидчик сейчас уедет, — продолжала убеждать Элани. — И даже не вспомнит, что он вас видел. А если не уедет, я ему помогу.

Она четко проговаривала каждое слово, больше для мужика и его семейства, чем для дарри. Даже не глядя в его хмурую небритую рожу, Элани ощущала подогретую унижением злость и страх.

Точно вечером изобьет жену… Впрочем, той надо было лучше смотреть, за кого она выходит замуж.

— Не будешь же ты вечно тут сидеть, — продолжала убеждать Элани. — К тому же, твоей сестре явно больно.

Услышав это, мальчишка сперва спохватился и отпустил девочку и только потом сообразил, что незнакомая тетка определила их родственную связь. Взгляд стал подозрительным, но ненависть перестала его затуманивать.

— Ты же не хочешь, чтобы она и дальше голодала, побиралась и подвергалась опасности, верно?

Он не хотел, но и вот так просто заставить себя поверить кому-то не мог. Все взрослые сперва много чего обещают, а потом оказывается, что хотят либо продать на ингредиенты, либо посадить в клетку на потеху зевакам, либо просто убить. А то, что внезапная заступница пахла как сородич, настораживало еще больше.

— Здесь в округе еды вы не найдете, охотиться у вас силенок пока маловато, а вздумаете воровать — может так и не повезти, забьют. Ночи, к тому же, еще холодные, заболеть в чистом поле легко.

Девочка поддалась на уговоры первой. Коротко мяукнув: «Есть хочу!», она выкатилась из-под телеги, юркнула к Элани за спину и прижалась к ее сапогам, не рискуя подняться на ноги. Больше всего она напоминала испуганного зверька, который одновременно боится и дикого окружающего мира, и человеческого жилья. Но страх перед голодом и холодом пересилил, и дарри понадеялась, что сородич не предаст.

Ее брат нехотя выбрался следом и настороженно приблизился к Элани, готовый в любой момент сорваться с места — бежать или драться.

— Езжай! — дала отмашку даэйри. — И не вздумай болтать, не то я тебя найду.

— Да пошла ты… — огрызнулся человек, стегнув быков. Подвода со скрипом стронулась с места и тяжело покатилась дальше по дороге. Мальчишка угрюмо смотрел ей вслед, и было ясно, что обидчика он запомнил на всю жизнь, и если когда-нибудь встретит… бедолага пожалеет, что вообще родился на свет.

— Как вас зовут? — спросила Элани, когда подвода, наконец, скрылась из глаз.

— Зачем тебе? — буркнул мальчишка, опережая готовую ответить сестру.

— Ну, если тебя устраивает, могу называть «Эй ты!», — хмыкнула женщина, присаживаясь и поднимая на ноги девочку.

— Келлар, — после короткого молчания нехотя ответил дарри. А она Триана.

— Другое дело. Идемте, я дам вам поесть.

Даэйри подвела детей к грельву, попутно объяснив, что животное бояться не следует, достала из седельной сумки две лепешки, недавно купленное копченое мясо, располосовала это все прямо на весу и вручила детям. Они взирали на нехитрую походную еду так, будто дворцовые деликатесы увидели. Хорошо хоть, мальчишка не стал выделываться, демонстрируя ненужную гордость. Голод не тетка, все-таки…

— Ну и зачем мы тебе? — спросил он, прожевав очередной немаленький кусок.

— А лучше будет, если вы от голода и холода загнетесь?

— Тебе-то что?

— Мне лично — ничего. Но что бы ты предпочел? Голодную смерть, побои или живодерню?

Упрямый гордец. Мягких уговоров не поймет, с ним надо только так — тыкать носом в правду и в безопасность сестры, единственного дорогого для него существа. Хорошо, что у той сейчас все пролетает мимо ушей.

— А ты нам что, мамочкой заделаешься, что ли? — пробурчал он.

— Нет, — покачала головой Элани. — У меня для этого слишком много работы. Но я могу отвести вас туда, где вам дадут возможность жить нормально.

— Вот так вот запросто? — не поверил Келлар. — Так не бывает!

— Ну, работу вам предложат, — пожала плечами даэйри. — Любую, на выбор, главное, чтоб не бездельничали.

Мальчишка все еще не верил ни единому слову. И впрямь, с чего бы? Но выбора-то у него не было! Или гордо отказаться и продолжать воровать, чтобы вскоре погибнуть вместе с сестрой или понадеяться на призрачную удачу, которая может обернуться западней. Он долго переводил взгляд с Элани на Триану и обратно, хмуря светлые брови и мучительно размышляя. Прекрасно понимал, что девочке на улице не выжить, но и подставлять ее под удар в незнакомом месте боялся. На себя ему было откровенно плевать.

— Где? — наконец спросил дарри, когда любопытство все же начало пересиливать недоверие.

— В крепости Хранителя Равновесия, — коротко и четко ответила женщина, наблюдая, как подозрительность на лице мальчика сменяется удивлением. Значит, он слышал сплетни. Интересно, какие?

— А разве там не едят детей? — вдруг вмешалась Триана, доевшая последний кусок лепешки. Кажется, еда в нее просто провалилась, а сама она совершенно не поняла, что именно только что съела.

— А зачем, дичи что ли в лесах мало?

Элани с удовольствием отметила, что девочка не боится — испуг прошел, и она оглядывала незнакомку с любопытством и готовностью слушать. Это хорошо, значит, не так сильно ей досталось, а брат крепко оберегал от опасностей большого мира.

— Ну так что? — Элани достала из поясной сумки небольшое украшение со слегка светящимся голубоватым камнем — если не приглядываться, отблеск вполне можно было принять за обычную игру света. — Рискнете?

Артефакт лежал в сумке на крайний случай — если по какой-то причине нужно спешно уходить, бросая все. Заряд в нем был разовый.

Портал развернулся от небольшого толчка личной энергии в камень, и дети уставились на молочно-белое сияние во все глаза, явно видя проявления магии впервые. Страх и недоверие отступили — порталами почти никто не умел пользоваться, храмовники тем более презирали подобные вещи. Элани про себя хмыкнула, глядя, как сменяют друг друга эмоции на выразительных мордашках. Взяв грельва за повод, она неторопливо двинулась к пространственному проколу, давая детям время решиться. И когда уже почти шагнула в молочную белизну, ощущая морозный холод на коже, брат и сестра рванули следом — обоим хотелось жить, и жить не на помойке.

Несмотря на ранний час, цитадель не спала. В разливающейся предутренней синеве, разбавленной желтоватым светом шаргофанитовых кристаллов, уже сновали по делам ее обитатели. Ночью выпал нестойкий весенний снег, и все кругом еще больше побелело, словно кто-то набросил на стены, башни, площади, дворики и здания легкое призрачное кружево, которое исчезнет с первыми лучами солнца. Рейнар бежал, зябко ежась от неожиданного холода, пробравшего крылья, но ни прятать их, ни одеваться все равно не стал. Первое — из принципа, второе — нутром чуял, что верхняя одежда только помешает. Он не замечал, что на него оглядываются, когда с любопытством, а когда с удивлением.

— Эй, Рей! — вдруг окликнул его кто-то. — Малой! Стой, тебе говорю!

Юноша притормозил, прижимая крылья к спине, и оглянулся. Его догонял один из бойцов Легиона, кхаэль. Кажется, его звали Кайр.

— Куда рванул в таком виде? Поморозишься, дурень! — на плечи упал тяжелый, подбитый мехом плащ. — Даром, что вымахал за ночь. Лишишься же махалок, дурак!

— Так меня Кхайнэ позвал, — возразил было Рей.

— Вот он тебе по шее и выпишет! — фыркнул кхаэль. — Он тебя не за тем звал, чтоб ты Талиане лишней работы прибавил. Одно слово — южанин! Куда, кстати звал-то?

— В восточный внутренний двор.

— До света? А, верно, туда, где у него нора… Повезло тебе, парень.

— Почему? — вскинул ухо Рейнар. Крылья под плащом начали отогреваться и расслабились, слегка обвиснув.

— Может, увидишь что интересное. Пошли, провожу. И не спеши ты так, не съест за опоздание.

Они двинулись заснеженными закоулками, кхаэль — чуть впереди, бесшумно и плавно. Вот он скользнул под неприметную, утопленную в густых тенях арку, коротко поманив даэйра следом, и чуть придержал за плечо возле выхода.