— Дура! Дважды дура! Трижды дура!!! — проорал земо. Можно подумать, он Америку открыл для меня. — Ты чуть лошадь не угробила и едва сама не угробилась!

— Спасибо, что спас меня, — а что еще оставалось делать? Орать в ответ? Глупо и некультурно, а благодарность она и ежику приятна.

— Четырежды дура!!! — вызверился Аайю. — Я не тебя спас, а лошадь! Она не заслужила участи свалиться с обрыва, в отличие от тебя!

— И все равно спасибо. За лошадь. Ну, она-то говорить не умеет, — на всякий случай пояснила я. Вдруг он сам не догадается?

Тянущиеся к моей шее руки оборотня с черными когтями остановил сухой приказ Сергея Ивановича. Шеф велел прекратить пустую болтовню и начинать переправу. Идти по хлипкой с виду и на пробу конструкции предстояло поодиночке, буксируя за собой четвероногий транспорт. И если транспорт взирал на пропасть под ногами равнодушно, то мое тело услышало настойчивые сигналы мозга и вспомнило, что я девушка, а не профессиональная каскадерша.

— Леди вперед, — галантно подтолкнул меня к мосту блондин.

Парни решили проверить на крепость переправу или мои нервы? Я внимательно изучила спутников: лицо Айриса ничего не выражало, Риш флегматично жевал травинку, Аайю откровенно злорадствовал. Напутственную речь не собирался произносить никто. И ладно, напишут потом пару слов на надгробном камешке. Что-то вроде: отдай честь всяк здесь проходящий, она была смелой, жаль об этом не узнал никто, кроме нее самой!

Я сделала первый шаг на мост. Второй, третий… Ничего. Идти можно. Похоже на небольшую болтанку в самолете при турбулентности. Главное, помнить первое правило покорителей горных вершин: не смотреть вниз. А что тогда делать? Зажмуриться и для верности закрыть глазами руками! Именно в таком виде я продолжила путешествовать, аккуратно балансируя с мыска туфли на каблук. В спину мне крикнули, но я не разобрала слов. Ветер дул в другую сторону. Да и отвлекаться было не с руки, то есть с ноги.

Да что же там такое орут-то?! Что-то отрыть? Какая коза?! А, открыть глаза! И… Куда полететь? Кого там прет?! А, посмотреть вперед! Ой… На расстоянии раскрытой ладони от моей груди находился наконечник копья. Держал его в руках бородатый детина. За его спиной выстроилась целая очередь желающих познакомиться со мной. Вернее, с моим бессознательным и не очень живым телом, ибо в руках у местных жителей находились предметы идеально подходящие для нанесения тяжких телесных повреждений. Кочерга, вилы, косы, багор, рогатина… Да этим арсеналом целый зоопарк вырезать можно, не то что одну маленькую меня!

— Здравствуйте, — я смело потрясла копье, ввиду недосягаемости сомнительной чистоты руки. — А вы на субботник собрались? Территорию благоустраивать будете?

— Чаво? — прогундосил предводитель агрессивной компании.

Так… Лозунги мир, труд, май им незнакомы. Просветим. Почвы лучше, чем крестьянские умы, для советской идеологии не найти. Мозги у них дремучие, нога либерального политика там еще не ступала, а потому заветы Ильича и экономические выкладки соратника его Карла Маркса на ура приживутся. Лишь бы бурных побегов не дали!

— Как чего?! Как чего?! Товарищи, братья! Кто за вас траву красить будет? Почему камни недостаточно художественно разбросаны? Посмотрите, — я повернула кончик копья в сторону огромного камня. — Всю композицию портит! Чудовищно неэстетично!

— Ты чего, девка, баишь-то? Словеса какие заковыристые нашла. Мы тутось и не слыхали таких, — мужик растерянно моргнул и почесал лохматую макушку.

— Бают, уважаемый, сказочники, а я вам передовые идеи сельского хозяйства по секрету пришла рассказать. Как надои у пшеницы повысить и урожайность коров поднять. Так что пройдемте в хату вашу, за столик сядем, самогончика тяпнем по кружечке за ваше здоровье, в баньке попаримся…

— Дядька, я же тебе говорил не арчайлд она! — из-за самого огромного валуна вышел мальчишка, за ним потянулась вереница ребятишек разных возрастов. — Нашенских кровей она, а ты мне не верил. Арчайлдлиха бы вас туточки уже всех ровнехонько положила, связала и дело свое черное сделала! Да и не ходят они днем, — назидательно произнес малец. — И титьки у нее что надо, а не как у этих… — мальчишка сложил две фиги и приставил к груди.

Я покраснела. Не привыкла, что мои достоинства при мне столь бесстыдно обсуждают. Да еще кто?! Юнец безусый, который кое в чем еще пороху не нюхал, а все туда же, куда и взрослые смотрит.

— А вон тот белый с ними? Похож больно… — никак не хотел сдаваться мужик.

Видать, с утра пораньше прошмыгнул в огород кокос поесть, а не созрели еще. Влез в сети на речке, а там ни одного крокодила. Холодильник открыл — водки и той нет: похмелиться нечем. Вот и мается, бедолага, не знает чем себя занять. От такой жизни и на людей с копьями бросаться начнешь.

— Аайю? Он земо, как и остальные двое. Еще третий где-то в образе лиса бродит. Думаю, он к нам попозже присоединиться.

— А потлогать его можно будет? — пролепетала девчушка лет пяти в ярком сарафанчике, застенчиво выглядывая из-за спины парня. Показывала она на блондина.

Я протянула к малышке руки, подняла ее и прижала к себе, окончательно завоевывая доверие местных жителей. Они опустили оружие, уже не с опаской, а с обычным человеческим любопытством принялись рассматривать меня. Некоторые даже подмигнуть осмелились.

— Можно: и потрогать, и погладить! — отозвалась я с энтузиазмом.

Голубоглазое и золотоволосое чудо, смешно коверкающее слова, покорило меня с первого взгляда. Для малышки я была готова сделать что угодно. Подарить Аайю в коробке, перевязанной голубым бантиком, в том числе.

Я, наконец, сошла с проклятого мостика и ступила на твердую землю. Махнула друзьям на противоположном берегу. Айрис практически бегом пересек каньон, бережно обменял меня и спросил о состоянии, одновременно ругая куда-то запропастившегося Края, который должен был встретить нас у переправы. Следом за ним перебрались остальные двое земо. Я быстро перезнакомила новых друзей со старыми, рассказала о благополучно разрешившемся недоразумении и спросила о дальнейших планах.

Айрис сказал, что мы и направлялись в деревню. Мне не мешало переодеться, а всей нашей честной компании требовалась пятая лошадь для Края. Ночевать шеф предложил там же, в деревне, хотя время не успело приблизиться к обеденному, и, по моему мнению, мы могли бы проехать еще часть пути, но босс напомнил об отсутствии у меня практики верховой езды и последствиях переутомления определенных мышц ниже спины.

Я не стала залезать обратно на лошадь, с удовольствием уступив место парнишке, который про арчайлдов упоминал. По дороге расспросила его насчет путаницы и попросила объяснить, почему они не рады у себя видеть представителей данной расы. Малец рассказал: женщины их уж больно до мужской ласки охочи и не важно женат мужик или свободен, хочет или не в настроении — раз попался в нежные руки арчайлдлихи, то никуда не денется! Вот оно как… Что же за ними свои мужчины не следят? Данный вопрос остался без ответа.

Ровная поверхность земли за каньоном оказалась обманом зрения. Пропасть располагалась на вершине холма, за которым пряталась обнесенная высоким частоколом деревня. Забор служил защитой от хищников и выполнял роль преграды для чересчур сообразительных детишек. Последнее ему удавалось из рук вон плохо. Вокруг поселения располагались поля, недалеко я заметила смешанное стадо домашней скотины. Возле ворот лениво перехрюкивались жирные свиньи.

При нашем приближении из деревни высыпала стайка женщин в расшитых цветной вышивкой рубахах и длинных юбках до земли. На головах селянки носили повязанный на украинский манер платок. Дядька Кышто, тот самый мужик с копьем встретивший меня на мосту, громогласно объявил им о гостях и велел одной из женщин пошевеливаться и накрывать в саду на стол да баню топить. Похоже, он серьезно воспринял мои слова о стопочке самогона…

За забором находились ухоженные дома, сложенные из бревен. Покатые крыши были выкрашены в яркие цвета, преимущественно синие и желтые. Коньки украшали искусно вырезанные фигуры птиц: филинов, орлов и петухов. На окнах висели резные ставни и беленькие наличники. Перед домами стояли лавочки в тени высоких деревьев. Мне, не знакомой с деревенским бытом, новая обстановка понравилась. Здесь в каждой детали чувствовалась забота теплых человеческих рук, домашний уют и какая-то особенная ласка.