— Здравствуйте, — машинально ответила Наталья и, вытянув шею, попыталась заглянуть в квартиру.

— Я ваша новая соседка, Лидия Горшкова, — сказала Наталье я, — Ольгу я выгнала, можете зайти глянуть, что после нее осталось в квартире. После поговорим.

Наталья молча кивнула и ушла внутрь.

Когда все вдоволь насмотрелись и вышли, подъезд еще добрых часа полтора трясло от возмущенных воплей. В результате, пока составили акт, пока собрали все подписи и показания, Вадик успел сделать мне фотографии и гордо вручил целый пухлый конверт:

— Владейте, Лидия Степановна! — подмигнул он мне и покраснел.

— Спасибо… — начала рассыпаться я в благодарностях, но Нора Георгиевна меня перебила:

— Время уже позднее, — безапелляционно заявила она, — Правда, Лёля?

Лёля зевнула и отвернулась.

— Поэтому я предлагаю расходиться. А завтра продолжим.

Соседи начали потихоньку рассасываться, когда Иван Тимофеевич спросил:

— Лидия Степановна, время уже полвторого ночи, вы далеко живете?

— Неблизко, — спохватилась я (черт, даже не подумала, что такси в этом мире сейчас вызвать невозможно). — В профилактории Орджоникидзе.

— Ого, — согласился Иван Тимофеевич и посмотрел на Владика. — Пешком да, далеко, да и ночью ходить молодой женщине одной не положено.

— Я довезу, — сориентировался Владик и сообщил, убегая в квартиру. — Уно моменте!

— Вот так-то поспокойней будет, — довольно крякнул Иван Тимофеевич и распрощался.

Владик потащил меня на улицу, и мы поехали.

Да, ехать в узкой юбке на мотоцикле то еще удовольствие, но как же здорово мчаться с ветерком по ночному безлюдному проспекту, что аж дух захватывает! Эх, какая же красота — молодость!

Уже лежа в кровати и вспоминая сегодняшний вечер, я запоздало подумала: "А все-таки хорошие у меня соседи".

Сегодня мне опять повезло.

Утром Щука велела сходить в машбюро, забрать бланки для пропусков и заказать новые. Поэтому и отпрашиваться не пришлось.

Перед выходом я внимательно пролистала телефонный справочник.

А потом, по пути, заглянула в горисполком.

— Вам назначено? — смерила меня высокомерным взглядом грудастая секретарша с перманентными кудряшками.

— Я к Льву Юрьевичу. По очень срочному делу, — в ответ я смерила секретаршу еще более высокомерным взглядом.

— Если не записаны, то не положено! — злорадно хрюкнула девица.

— Вы что-то не поняли, товарищ? — изогнула бровь я и отчеканила ледяным тоном. — Повторяю. По. Очень. Срочному. Делу.

— Без записи нельзя! — ощерилась девица, видимо, решив стоять насмерть.

— Прекрасно, — кивнула я. — Раз не положено — ухожу. Сообщите, пожалуйста, свою фамилию, товарищ. Нужно знать, кто нам помешал.

— Но у меня инструкция, — покраснела девица.

— И у меня инструкция, — совсем нехорошо улыбнулась я, и девица побледнела.

— Ну, если вы недолго… — пролепетала секретарша.

— Я недолго, — честно пообещала я.

— Как вас представить? — пискнула секретарша.

— Меня не надо представлять, — ощерилась я и девица пулей метнулась за оббитую богатой драпировкой дверь из мореного дуба.

Не успела я рассмотреть дверь, как она распахнулась:

— Проходите, — пролепетала секретарша, щеки ее пошли пятнами.

— Благодарю, — произнесла я и решительно шагнула в кабинет к Большому Человеку.

Я рассматривала "опиюса" "демонической женщины", а он — меня. Ну, что сказать, солидный мужчина под шестьдесят, в дорогом импортном костюме, который уже не мог скрыть заметное брюшко, холеное лицо было чуть одутловатым, да и багровые прожилки на носу явно свидетельствовали о тайных страстях этого человека. Наконец, пауза затянулась, и хозяин кабинета не выдержал первым:

— Чем обязан? — нахмурился он, — вы не представились.

— Да, точно, — "спохватилась" я. — Лидия Степановна Горшкова. Полагаю, вам известно, что вчера Ольга, наконец, съехала с моей квартиры на улице Ворошилова, которую она незаконно заняла. При этом она испортила все мое имущество и не заплатила за пользование жильем.

Я думала, Льва Юрьевича сейчас хватит удар, так он покраснел, при этом лицо его налилось какой-то нездоровой синюшной краснотой. Уже хотела звать секретаршу, как он пришел в себя. И тут же заорал, переходя на какой-то булькающий визг:

— Вон! Вон из моего кабинета!

Я поморщилась, зачем же так орать.

— Да ты кто такая?! Приперлась! — надрывался он. — Ты зачем сюда приперлась?! Да ты знаешь, что теперь тебе будет?! Сгною!

Я молча, с каменным лицом ожидала, когда пройдет первая эмоция. Пару минут Большой Человек бесновался, но кнопку вызова секретарши так и не нажал. Уже хорошо.

Наконец, выпустив пар, хозяин кабинета зло сказал:

— Как у тебя вообще ума хватило сюда прийти? Не боишься, что тебе теперь будет крышка?

Я пожала плечами:

— Сейчас объясню. Вот, смотрите, Лев Юрьевич: у меня есть акты, фото, свидетельства соседей, все в двух экземплярах, конечно же… или в трех… — я улыбнулась и положила пухлую папку перед ним на стол, — Можно вызвать участкового, из ЖЭКа, привлечь общественников, прокуратуру. Они начнут разбираться. Возможно, и до суда дело дойдет. Но, скорее всего, вы сможете их победить. Да, я и не сомневаюсь в этом. Но! О вашей связи с Ольгой и так знает весь дом, все соседи. И эта информация очень быстро всплывет. А уж когда ваша супруга узнает, и партком… ну, вы меня поняли… А по поводу крышка мне будет или не крышка — так я составила письмо. И если со мной что-то случится, мой друг отправит его куда надо. И там про вас все расписано. Так что нет, Лев Юрьевич, не боюсь.

— Чего ты от меня хочешь? — уши Льва Юрьевича заалели.

— Ничего такого прям сложного. Ничего, что выходило бы за рамки нанесенного мне ущерба Ольгой.

— Давай конкретнее, — нетерпеливо рявкнул он.

— Да, пожалуйста, — не стала спорить я, и исписанный мелким ровным почерком листочек появился перед хозяином кабинета. — Вот список.

Лев Юрьевич цапнул бумажку и вчитался:

— Новая сантехника (ванна, унитаз, раковина умывальника), чешская… Вот ты сука!

— Я и не настаиваю, Лев Юрьевич, вполне можно и финскую. И плитку еще нужно. В ванную и на кухню. Желательно в тон. Я пастельные цвета люблю.

— Да ты..!!! — Лев Юрьевич сейчас стал похож на большого, выброшенного на берег сома, ему явно не хватало воздуха.

— Лев Юрьевич, давайте не будем мелочиться, когда на кону ваша карьера.

Лев Юрьевич зло зыркнул на меня:

— А откуда я знаю, что ты не обманешь? И не побежишь по всем инстанциям?

Я застенчиво улыбнулась и пожала плечами. Лев Юрьевич нахмурился и продолжил читать:

— Плита газовая, югославская… Да ты хоть соображаешь, где я это сейчас все достану?

— Ну, мне не принципиально, — равнодушно пожала плечами я, — вполне можно и электроплиту, но тоже чтобы была с духовкой. Это обязательно. Люблю знаете ли выпечку готовить.

— По тебе заметно, — проскрежетал Лев Юрьевич, нервно барабаня пальцами по столешнице.

— А вот это уже хамство, Лев Юрьевич. Лично я вам никогда ничего плохого не сделала, хотя вот Ольга зачем-то разнесла мне всю квартиру. Как теперь там жить — не знаю, — я аккуратно разложила фотографии перед ним.

— Но я тебе тоже ничего не сделал плохого, — подтянул поближе фото Лев Юрьевич и принялся рассматривать.

— Это да, — согласилась я., — но Ольга сама мне сказала, что вы все уладите.

— Вот прям так и сказала? — удивился Лев Юрьевич.

— Примерно так, — чуть покривила душой я.

— Давай дальше, — Лев Юрьевич углубился в чтение, — стенка югославская…

— Опять же я не настаиваю, если представите материал и краснодеревщика, я набросаю эскизы, несложные — полки там, встроенный шкаф-купе…

— Какое купе? — насторожился Лев Юрьевич.

— Ну, это форма шкафа такая, — пояснила я.

— Ладно, будет краснодеревщик, — проворчал он и принялся читать дальше.