За всеми этими хлопотами я почти не реагировала на нападки "милых" сотрудниц, они посчитали это за слабость и наглели все больше и больше. Я пока выжидала и не предпринимала никаких ответных действий. Мое время еще придет и тогда свой ход сделаю уже я.

Ожидаемо моя лекция в профилактории имела успех. И даже большой успех. Утомленные сухим канцеляритом о вреде и профилактике сибирской язвы, краснухи и брюшного тифа, отдыхающие восприняли мой доклад с информацией из двадцать первого века, словно откровение свыше. Даже Сима Васильевна и Леночка сидели, записывали.

В результате, когда я уезжала, мы с ними остались лучшими друзьями. Более того, я посоветовала Симе Васильевне иногда проводить выездные лекции — перед рабочими на производстве, или где-нибудь в колхозе. И на статистику хорошо влияет, и людям просвещение какие-никакое.

И вот, наконец, час икс настал, и я переехала к себе на квартиру!

Кроме двух огромных стеллажей в комнатах и стола с табуретками на кухне, другой мебели еще не привезли, но зато был матрас и одолженная у Вадика электроплитка (идти второй раз к Петрову я струсила). А также кружка и кипятильничек, подаренные мне доброй Алевтиной Никитишной, простыни и полотенце. А главное — не было надоедливых соседей по коммуналке и жухлого лидочкиного супруга.

Красота! Жить вполне можно!

И вот сижу я такая, вся довольная-предовольная на матрасе и пью какао из единственной пока кружки. Настроение как в первый день отпуска, когда начинаешь осознавать, что жизнь удалась, причем очень даже неплохо.

Я размечталась, представила, как постепенно буду устраиваться, какие шоры закажу в ателье и что обязательно нужно приобрести когда-нибудь красивую стеклянную вазу в тон к диванным подушкам и шторам (они должны быть контрастны остальному светло-пастельному пространству квартирной обстановки). Но я никак не могла решить, какой цвет лучше — кроваво-алый, насыщенно-синий или темно-бордовый. А может быть даже ярко-желтый!

Представляя, как будет у меня в квартире, я так глубоко задумалась, что очнулась лишь от длинного настойчивого звонка в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, я пошла открывать.

На пороге стояли соседи: Иван Тимофеевич, Нора Георгиевна, Вадик, Наталья, все знакомые старушки, из которых я пока знала имя одной, и еще двое — мужчина и женщина, явно семейная пара. Я напряглась, не понимая, что случилось, а Нора Георгиевна легонько пнула Ивана Тимофеевича локтем в бок, и он сказал:

— Лидия Степановна! Вы только заехали, и мы очень рады, что у нас хорошая соседка. Позвольте же выразить надежду, что мы подружимся, как и полагается добрым соседям. А пока позвольте…

Пока я пыталась сообразить, что сейчас происходит и как реагировать, каждый из соседей подходил, дарил мне что-то из вещей, и сердечно, от всей души пожимал руку, а Наталья даже обняла на радостях.

Иван Тимофеевич вручил мне красивый чайный сервиз (!);

Нора Георгиевна подарила шерстяное покрывало темно-шоколадного цвета (ого!);

Вадик дал складной ножик, куда входили ложка, вилка, штопор и пилочка, а еще подарил небольшой, литра на полтора, туристический котелок с крышкой;

Наталья дала алюминиевую кастрюлю на пять литров и две глубокие тарелки с голубым ободком по краю;

старушка по имени Варвара (отчества не знаю пока) подарила чайный гриб в трехлитровой банке, аккуратно накрытой вышитой салфеточкой;

вторая старушка, Клавдия Пантелеймоновна, дала вязанные носки и горшок с гортензией;

третья, Марфа Иннокентьевна — презентовала синий стеклянный графин и красную чашку в белый горошек;

мужчина и женщина, соседи сверху, Павел и Надежда Алёхины, подарили чугунную сковородку и пузатый громко тикающий будильник. За будильник я была особенно рада, теперь на работу точно не просплю.

От предложенного чая соседи вежливо отказались и быстренько разошлись, а вот Нора Георгиевна чуть задержалась и прокомментировала:

— Вы же сейчас только въехали, Лидия Степановна, — улыбнулась она, — зато, вот когда уж обживетесь — мы с удовольствием на новоселье придем, если пригласите.

Оставив меня в задумчивости, она ушла. Я захлопнула дверь и осмотрела подарки: в основном все вещи первой необходимости в хозяйстве. В груди тепло заныло. Вот какие же люди — знают, что соседка только переехала и еще ничего нет, сразу принесли кто что смог. А в наше время каждый сам за себя…

Сегодня в кабинете была я одна. Не знаю уж, по какому заданию и куда ушла вся эта бабская шайка, но никого больше не было, и я капитально блаженствовала. Вытащила чашку, вскипятила чаю и так сидела, с удовольствием прихлебывала ароматный чай и исподтишка читала затертый томик "Граф Монте-Кристо".

Да. Именно так. Я здесь записалась в библиотеку. Во-первых, больше информации в этом мире взять неоткуда, во-вторых, я уже тыщу лет ничего такого простого и незамысловатого не читала, а, в-третьих, тупо захотелось уйти в виртуальный мир, отрешиться от действительности.

И вот сижу я такая, читаю, как скрипнула дверь. Я еле успела накрыть книгу листами бумаги.

— Лида! У нас послезавтра заседание, после работы, — Зоя Смирнова, как обычно, излучала чрезмерный энтузиазм. — Приходи в обязательном порядке.

— А о чем заседать будем? — вяло поинтересовалась я.

— Как это о чем? — тряхнула челкой Зоя, — Уже начинается посевная, нужно приготовиться.

Вот засада! О брюшном тифе и сибирской язве я уже все знаю, осталось только севообороты изучить и будет мне полное и безоговорочное счастье.

Прошло еще пару дней и Михалыч с Лёхой в сопровождении двух балагуристых парней-грузчиков, привезли всю мою мебель и расставили ее согласно моим пожеланиям. Грузчики, оглядываясь, пока Михалыч не видит, оживленно приняли бутылку портвейна в виде премиальных и отбыли восвояси.

Я же не могла нарадоваться, что, наконец, пристроилась, причем вполне даже неплохо, с хоть и минимальным, но комфортом.

В связи со всеми этими метаниями, я практически все время не успевала пообедать, плюс диетическая еда из профилактория, плюс постоянный стресс от общения с коллегами по кабинету. В результате фигура Лидочки если и была еще далека до совершенства двадцать первого века, то к эталону двадцатого начала приближаться.

Неожиданно появился Иван Аркадьевич. Его долго не было, с того времени, как случился пожар, он уехал. Одни говорили — в Москву вызвали, другие утверждали, что в отпуск. Но это было не точно.

Я как раз сидела за столом и, морщась от духоты и спертого воздуха, расписывала баланс, как вдруг заглянула Аллочка и сообщила, что меня ожидает Иван Аркадьевич, и непременно.

Увязая в сгустившемся от жгучего интереса конторских баб, воздухе, я прошла за Аллочкой в полуподвальчик.

Иван Аркадьевич был на месте, сосредоточенно что-то писал. Все как обычно. Лишь новая тоненькая морщинка между бровей свидетельствовала о том, что не все так прекрасно, как кажется.

— Лидия Степановна, приветствую, — позволил обозначит легкую улыбку он. — У вас все хорошо? Как устроились? С квартирой решился вопрос?

Видно было, что вопросы он задает без интереса, а внутри его гложет какое-то беспокойство.

— На все вопросы — "да". Спасибо, Иван Аркадьевич, — улыбнувшись, кивнула я. — У вас что-то случилось? Чем я могу помочь?

— Так заметно? — слегка нахмурился он.

— Мне — да, — не стала лукавить я.

— Да, честно говоря, есть одна проблемка, — тяжко вздохнул Иван Аркадьевич.

— Слушаю, — чуть напряглась я.

— Опять едет очередная комиссия, — скрипнул зубами Иван Аркадьевич, — Нужно срочно пару новых рацпредложений… даже не знаю…

— Срок? — уточнила я.

— Две недели, — нахмурился Иван Аркадьевич и виновато посмотрел на меня.

— Не вопрос, — обнадежила я, — есть у меня идеи, и не одна. Давайте я хорошо обдумаю и расскажу… дня через три-четыре?